Страница 46 из 85
В фильме не нашлось места Чаре Нанди с индийской кровью и Эвде Наль, жалко. По книге это хорошие заметные герои, не второстепенные.
И неспортивная Людмила Чурсина в постоянном шлеме тоже... Другие актеры — все как на подбор старые, осунувшиеся, с несвежими лицами, грустно некрасивые, прочно-второстепенные... Не об этом писал писатель-фантаст, не о таких людях. Не спасли их ни уникальные по дизайну костюмы, ни то, что они шикарно сидели на актерах, ни актерская выучка и заученные движения звезд...
Нынешние критики пишут: «Изобразительность фильма крайне высока — несмотря на отсутствие компьютерных спецэффектов, практически все эпизоды фильма достаточно зрелищны. В качестве интересных деталей, связанных с фильмом, можно отметить предмет на столе Дар Ветра, по своим размерам, внешнему виду и назначению совпадающий с современным ноутбуком». Да, это так. Приятно, что хоть что-то можно похвалить в этой работе. Хотя это чистая американщина — восторгаться цацками...
Фильм не в дугу. Не получился. Испортила эта компашечка мои юные впечатления о прекрасной книге... И эта горечь не оставляла меня ни-ког-да.
В июне 1983 года мы с мамой были в Ленинграде — гуляли. Ходили по музеям, ездили по пригородам, дефилировали по проспектам и бегали по театрам. На одной из прогулок встретили Николая Крюкова — вспомнилась «Туманность Андромеды» и мое горькое разочарование.
Он издалека шел навстречу нам, и я его сразу же заметила. Пока мы сближались, разглядывала его — да, та же узнаваемая походка, угрюмость всей внешности, короткая шея, недобро-острый взгляд человека, не пропускающего дичи. На нем обычные темные брюки и блузон, на голове — бейсболка. В руках он нес авоську (тогда пластиковых пакетов еще не было) с продуктами. Видно, выскочил из дому за покупками.
Проходя мимо нас, почувствовал мой интерес и резанул меня взглядом.
Странно, что я долго путала этого актера с Сергеем Столяровым, казались они мне очень похожими. И после поездки рассказывала в институте сослуживцам, что видела в Ленинграде Сергея Столярова. Но вокруг были такие большие «знатоки» театра и кино, что никто не поправил меня, хотя Столярова к тому моменту 15 лет как не было. Свою ошибку я исправила сама — уже с помощью Интернета.
Счастливые люди
Был февраль, начинался год 15-летия нашей свадьбы… Что он нам принесет, думалось нам. Что принесет, то тем приметам прочитает будущее, загадывала я.
Мы с мужем неожиданно оказались в Москве. Правда, всего на несколько дней, но и их нам хватило на то, чтобы запомнить эту поездку на всю жизнь. О ней я буду не раз вспоминать, так что к концу книги она обрисуется полностью. Тут скажу лишь, что жили мы около Кремля и имели возможность по вечерам гулять в его окрестностях, а также по центру столицы. Юрий Семенович бывал в ней чаще. К тому же он любил и умел много ходить, так что знал все уголки Москвы в пределах Садового кольца. Вот он и показывал мне их, комментируя, кто тут жил, чем они знамениты в истории СССР.
Помню, мы прошли вдоль дома Горького на Никитской, за неимением времени внутрь не заходили. Но и это дало пищу моей душе — позже я много прочла о нем и узнала, какой редкой красоты и значимости это произведение искусства.
Юрий Семенович рассказывал, потому что бывал здесь:
— Прекрасный особняк Рябушинского, где Горький прожил последние годы. Лестница с красивыми перилами, витражи, росписи, роскошная мебель, книги, рабочий стол Горького с очками, рукописью, карандашами, за стеклом пальто и сапоги... Портреты Горького работы Корина, Григорьева, много фотографий.
— Да-да, — говорила я, счастливая тем, что муж это видел. Хотя бы видел…
Затем мы прошли на Спиридоновку и остановились у менее красивого здания.
— В этом доме с 1941 года жил и работал до своей смерти в 1945 году Алексей Николаевич Толстой, — рассказывал муж.
— Рядом с Горьким… — заметила я.
— Да, ведь этот дом представляет собой часть бывшей усадьбы Рябушинских, — Юра показал рукой в сторону: — Видишь главное здание, возле которого мы только что были?
— А адреса разные…
— Это один и тот же квартал, просто вход в усадьбу с разных сторон. Ну, конечно, усадьба большая была…
Мы ходили по прекрасным чистым улицам, где не бывает шума и большого количества людей, и дышали воздухом русской литературной истории.
Ближе к вечеру вернулись в центр — нас притягивали к себе театры. Мы прошли мимо Малого театра, посмотрели афиши, но билетов, конечно, не было. Пошли дальше и тут встретили направляющегося на работу Валерия Носика. В джинсах и клетчатой сорочке с коротким рукавом он был такой весь чистый и причесанный, настиранный и наглаженный, что казался только что вышедшим из душа. На его правом плече небрежно висела черная объемистая сумка, впрочем, полупустая, что придавало ей еще большей живописности. Походка была неспешная, но не небрежная, а такая, какой ходят вполне довольные жизнью люди — степенно-значительная, когда каждый шаг делается с радостью. Как и все актеры, он смотрел так, чтобы ни с кем не встречаться глазами. Этому надо было учиться. Я так не умею.
— Вот прошел мимо нас счастливый человек, — сказала я. — Вроде простой с виду, но с каким достоинством, какой походкой он нес себя…— Жить в центре Москвы — это уже счастье…
На следующий день, покончив с делами, мы помчались на проспект Мира в Дом моды Вячеслава Зайцева. Это было за Садовым кольцом.
Издалека этот дом в несколько этажей казался больше похожим на какое-то промышленное здание. Слишком простой архитектурно, выкрашен запылившейся желтой краской… И только большие буквы «Дом моды Вячеслава Зайцева», укрепленные на крыше, как когда-то укрепляли скачущих на лошадях всадников, говорили о том, что мы попали туда, куда хотели.
— Еще один счастливый человек, — усмехнулся Юра, показывая на эту надпись. — Это какой же мощью надо обладать, чтобы у нас сделали такую рекламу человеку, словно в Париже где-то... Надо же — дом Зайцева! — не унимался он.
Тем временем мы подошли к зданию. Поравнявшись с первыми окнами, тут же заглянули в них, поспешая к входу. Каким же было мое удивление, когда с витрины мне усмехнулся сам Вячеслав Зайцев!
Оказывается, он там что-то поправлял на манекенах, а может, наряжал их в новые модели, и тут, разогнувшись, увидел мои горящие любопытством глаза и лучезарный взгляд с искорками нетерпения. Как ему было не улыбнуться?! Едва мы оказались в вестибюле, как он к нам вышел из-за манекенов.
— Вижу, вы у нас впервые, — встретил нас он.
— Да, — ответила я, остановившись. — Здравствуйте.
— Что вы намерены посмотреть?
— Все хочется посмотреть. И кое-что купить.
— Шубы, костюмы, платья? Из текстиля или трикотажа?
Я посмотрела на мужа, заколебалась с ответом.
— Что-то недорогое, чтобы память осталась.
Так мы поговорили, рассказали из какого города приехали, что в Москве по делам и заскочили сюда из любопытства. Вячеслав Михайлович обрадовался: дескать, это же симптоматично, что очень занятые люди, приехавшие в Москву из солидного промышленного региона в командировку, спешат не куда-нибудь, а в Дом моды. Значит, знают его там.
— Знают, знают! — подтвердила я.
— Ну, идите, — сказал Зайцев. — Выбирайте покупки, а я вас найду.
Сначала мы пошли в трикотажный отдел, купив по пути каталог их моделей. Да какой это был буклет — изготовленный на бумаге «яичная скорлупа», самого высокого качества, картинка и только! Тут были выставлены такие роскошные, такие необыкновенные наряды, что на них можно было только смотреть. А если надеть, то только для того, чтобы сидеть в кресле. Куда мне было их носить? Но глаза разбегались…
Нет, нам лучше было посмотреть модели из текстиля. Мы перешли на другой этаж, прошли не к выставленной экспозиции, а в торговый зал, где продавались образцы для повседневной носки. Чего тут только ни было! Себе-то я выбрала покупки легко, а вот маме подобрать ничего не удавалось, а так хотелось привезти ей подарок от самого прославленного Зайцева. Она ведь видела его по телевизору, слышала о нем… И ей тоже хотелось прикоснуться к столице каким-то образом.