Страница 9 из 15
— Уматывает! К своим бежит! Остановите его!!!
Легче сказать, чем сделать. Теперь автомат был разоружен, но ни броня, ни ноги особо не пострадали. Еще несколько секунд, и Т-бот мог исчезнуть среди руин.
Якуб высунулся из своего укрытия и прицелился. Т-бот выбрал трассу бегства между двумя совершенно выжженными домами. Собственно говоря, от них остались только фронтальные стены и ничего более.
— Ладно, — бурнкнул комендант. — Поглядим, прав ли был ты, русский сукин кот.
Он выпалил снаряд за несколько секунд перед тем, как автомат очутился между стенами. Граната пролетела мимо Т-бота на расстоянии метров в пять и ударила в стену у самой земли. Через мгновение в тоже самое место ударили две последующие.
Стенка затряслась, задрожала и неспешно, словно при замедленной съемке, рухнула на улицу. Прямиком на боевую машину. Облако пыли полностью закрыло вид.
Тишина. А потом механический хрип — куча развалин зашевелилась.
— К нему! — Михал уже бежал в сторону Т-бота. — Давайте сюда кумулятивные мины!
Якуб рванул за ним. Из развалин выскочило еще несколько человек. Они вскарабкались на завалившуюся стену, припали к машине и обсели хребет чудовища словно крысы, добравшиеся наконец до ловчего кота. Автомат захрипел мотором и уже, уже начал выбираться из–под обломков. Михал отдавал приказы.
— Вот тут, за пулеметом! И с переди! Отлично. Это что акое?
— Це–шестнадцать, — Худой подал ему тяжелый рюкзак.
— Шикарно, — рюкзак упал в углублении за «головой» робота. — Внимание! Запалы!
Они сорвали предохранители, до взрыва зарядов оставалось секунд десять. Все рванули прочь. В самый последний момент. Машина завыла двигателем и выбралась из–под кучи обломков. После чего двинулась вперед.
Автомат успел сделать еще шагов пять, когда заряды, закрепленные на его спине, взорвались. Т-бот застонал, зашатался, из–под деформированных броневых плит появились языки огня и полосы дыма. Робот остановился. Где–то секунду он балансировал на полусогнутых ногах, а потом грохнул на бок. Нога спазматично задрожала. Якуб не мог оторвать взгляда от поваленного великана, его агония была настолько животной, настолько органичной… Ему казалось, что чудовище вот–вот подымет «голову» и издаст прощальное рычание. Но над побоищем воцарилась лишь тишина.
— Ну, — Михал выглянул из–за ближайшей стенки. — Теперь уже не встанет.
Они медленно собирались вокруг машины, Михал, Худой, Карчихо и полтора десятка остальных.
— Где Марчин? — Якуб толкнул ближе всего стоявшую девушку, зная, что та была из его группы.
— Он был в автобусе, — указала она на догорающий остов, на ее лице не было никакого выражения. — Вытолкал меня из окна, а сам не успел.
— Г орячка?
— Я тут, — парень как раз приближался к группе, опираясь на плечо одного из своих людей. — Я неудачно стал… только что… ну вот только что… курва…
Горячка повернулся к Михалу.
— Ты вернулся. Я не знаю тебя, мужик, но ты вернулся… курва… я… Спасибо, иначе бы он нас прикончил.
Казалось, что солдат покраснел. Он открыл рот.
Якуб кашлянул.
— Потом будешь ломаться. Кармен?
Вот это был глупый вопрос.
— Сейчас, Куба, пойдем за ней, — Карчихо произнесла это тихо, как–то очень мягко. — И за остальными тоже. А теперь… мне… мне хотелось бы…
Худой только махнул рукой.
— Валяй, малая.
Девушка сняла шлем, перекрестилась.
— Дай им, Господи, вечный покой…
* * *
Тишина заполнила подвал.
— Ну что, хватит на сегодня, — пан Мариан прислушался, тепло улыбнулся и поднялся с пола. — Вижу, слишком близко вы берете все к сердцу.
— Неееет. Пан Мариан….
— Хватит уже, малыши, — погрозил он им пальцем. — У всех нас имеются свои обязанности, ну а атака как раз закончилась.
Четыре пары глаз наполнились изумлением.
— Атака? Какая еще атака, пан Мариан?
* * *
Михал сидел точно на том же месте, что и раньше. Якуб, не спрашивая, присел рядом. Пару минут они молчали.
— Все так же наслаждаешься видами?
— Да. Это… успокаивает.
— Знаю. Меня тоже. — Якуб подтянул колени под подбородок, охватил их руками. — Сегодня я потерял десять человек. Больше, чем за последние четыре месяца. Некоторых знал еще с детства, вместе росли в приюте… Сегодня ночью будем бухать, колоться, петь и танцевать. Может, разожжем костры. Это уже наши варварские обычаи, племенные поминки, прощание с павшими героями. Ты тоже приглашен.
— Несмотря на то, что это именно я привел сюда этого Т-бота?
— Я разговаривал с парой парней. Они не думают, будто бы он шел за тобой, я тоже так не считаю. Слишком уж быстро он здесь появился, и за тобой тоже не пошел. Быть может, русаки решили наконец–то покончить с «городскими крысами», или же они планируют какую–то операцию покрупнее. Не знаю. Мне известно лишь то, что если бы ты не вернулся, было бы намного хуже. Могло статься, что пришили бы нас всех. Большинство желает, чтобы ты остался.
Солдат покачал головой.
— Ну, не знаю…
— Подрихтуешь язык, избавишься от акцента, устроим тебе левые документы. Через пару месяцев сможешь идти к американцам — как наш, а не как русский дезертир. Твоя девчонка тоже останется. Мы о ней позаботимся.
— Это очень щедрое предложение, комендант.
Якуб покраснел.
— Тут дело не в том, чтобы иметь в отряде еще одного хорошего бойца. Видишь ли, Михал, когда Т-бот нас атаковал… я… мне казалось… будто бы это твои делишки, что ты пришел сюда шпионить, а потом каким–то макаром дал знать своим. Я, холера, мне как–то стыдно… Ну… и спасибо, что вернулся, пан Сенкевич.
Михал пожал плечами.
— Одна из девушек хотела, чтобы я дал ей номер своего телефона. А я забыл во всем том балагане, так что решил вернуться.
— Это какая же?
— Высокая такая чернушка, подстриженная под ежик.
— Мыша. Ага. Правда, уже полгода она ходит с Баськой, но в последнее время за что–то поссорились. Ну а ты со своей бабской красотой… так что она могла начать клеиться и к тебе…
Улыбка Михала была широкой и сердечной.
— У меня вопрос.
— Валяй.
— Откуда у вас весь тот бункер? Мониторы, камеры, оборудование? От американцев?
Якуб презрительно фыркнул.
— С самого начала войны я видел всего нескольких, хотя они остановились всего в паре километрах отсюда. Их позиции, это, прежде всего, автоматизированные боевые посты и окопавшиеся роботы. Не рассчитывай на героических янки, которые станут штурмовать русские позиции. В первую очередь пойдут наши, та, так называемая, Первая Польская Армия. Вот потому вся эта «странная война» и продолжается, американцы хотят вначале натренировать достаточное количество пушечного мяса. Думаю, до весны будущего года они с места не стронутся, разве что договорятся с русскими за нашими спинами. Не первый раз.
— Ага. А мой вопрос?
— Сами сделали, это не проблема. Мы применили сотни небольших камер и старую интернет–сеть. Часть световодов подтянули сами. Теперь мы можем взглянуть на все, что происходит в городе в радиусе трех–четырех километров. Потому–то мы так быстро тебя и нацелили.
— Здорово. Можно спросить еще?
— Хочешь знать все, прежде чем завербоваться? — Якуб криво усмехнулся. — Мы не платим жалования, разве что самогонкой. Но если бухаешь сильно, идешь на лечение или вылетаешь. Можешь потянуть травки, но кроме того, никакой амфы, «голубой дамы» или другого дерьма. Оружие и подобные мозгоёбы в паре не идут. Каждый обязан работать, делать что–нибудь полезное, разве что ты болен или ранен. Девчонки сами выбирают, с кем хотят быть; если тебе решение какй–то из них не понравится, стискиваешь зубы и ведешь себя вежливо. Во время боя слушаешься командира своей группы или главнокомандующего. Если сбежишь, струсишь, изменишь — лучше не возвращайся. В любой момент можешь уйти к американцам. Что–то еще?