Страница 5 из 62
– Фриддлейв, – не колеблясь, тут же ответил Хельги. – Фриддлейв, сын Свейна Копителя Коров.
– Да, Фриддлейв достойный соперник, – согласился ярл. – Он смел, отважен и честен. Однако, помни, сын мой, средь остальных тоже найдутся желающие выдвинуться в вожди, и даже те, о которых мы с тобой никогда бы не подумали. Такие могут нанести удар исподтишка, как нидинги.
– Я не боюсь их, отец!
– Ты прав, бояться их не стоит, как не стоит бояться змей. Просто нужно всегда помнить про их ядовитые зубы.
– Отец, кажется, по левому борту лодка! – Хельги показал рукой на темную точку, нелепо маячившую средь темно-голубых мерно вздымающихся волн на фоне далекого берега.
– Да, похоже, это карра Форгайла. – Всмотревшись, кивнул Сигурд, седая борода его, намокшая от дождя и волн, смешно дернулась. – Не опоздал ирландец. Еще бы – пять его коров мычат под палубой «Толстой утки», вернее, бывших его коров, а теперь наших. Правда, еще пришлось погрузить его кувшины. Большие такие, нелепые… Эй, там, на борту, кидайте канат!
«Толстая утка» – так назывался кнорр Сигурда, большой торговый корабль с выгнутой по-лебединому грудью и палубным настилом на носу и корме. Чтобы управлять кнорром, требовалось не меньшее искусство, нежели боевыми ладьями – драккарами и снекъями – а, пожалуй, даже и большее: ладьи имели и паруса и весла, а кнорр – только парус – весла на носу и корме использовались лишь иногда, при подходе к пристани. Как Хельги ни упрашивал отца еще по весне взять драккар – был у Сигурда и такой, назывался «Транин Ланги» – «Длинный журавль» – не захотел Сигурд. Не в морской поход собрался, а навестить старого своего дружка-приятеля Эрика, что давно осел в Ирландии и должен был Сигурду полтора десятка коров. Вот, отдал, наконец, да еще этот друид Форгайл в попутчики напросился, не за так, правда. Доволен был ярл: и коров забрали почти целое стадо, и рыбу, всю, что привезли, выгодно продали, хоть у жителей Эйрина и своей рыбы навалом, да вот только не умеют ее так коптить, как в усадьбе Сигурда-ярла! С выгодой сходил в Ирландию Сигурд. Под стать хозяину и люди его – радовались, веселые песни горланя. Только один Хельги не веселился, дул губы, куксился – ни одного-то боя не было, вот ведь напасть! Того не понимал глупый, что для настоящего викинга выгодная торговая сделка ничуть не хуже с блеском выигранной битвы. Ничего, пройдет учение, умней станет.
Карра – обшитая коровьими шкурами плетеная лодка – наконец подгребла к левому борту, встав с подветренной стороны. Хельги с любопытством смотрел, как перебираются на кнорр четверо – двое друидов и двое детей, мальчик и девочка, видно, родственники.
– Погрузили ли вы кувшины, уважаемый ярл? – первым делом осведомился старший друид, Форгайл. Тощий, угрюмый, с непропорционально большой головой. Нос крючком, глаза черные, недобрые, по сторонам так и зыркают. Неприятный тип. На месте отца Хельги б его выкинул в море. Правда, нельзя – не по чести так поступать. На языке викингов друид говорил хорошо, словно полжизни прожил в Норвегии, хотя, может быть, так оно и было.
Буркнув, что ничего с кувшинами не сделается, Сигурд отвернулся, с надеждой всматриваясь в небо – на западе явно светлело.
– Боги дадут нам легкий путь. – Усмехнулся кормщик, Эгиль Спокойный На Веслах, высокий жилистый викинг, возрастом чуть младше Сигурда. Эгиль давно плавал с Сигурдом и знал все корабли ярла. Именно Эгилю тинг поручил этой зимою обучение молодых воинов.
Ветер усилился, разгоняя разноцветные тучи, и вот уже золотом заиграли на спинах волн первые лучи солнца. Подняли парус – шерстяной, полосатый – и кнорр ходко пошел на север. В трюме, у мачты, тревожно мычали коровы, а за кормой «Толстой утки» взметнулась на волнах брошенная, никому больше не нужная, карра.
Было первое августа, Праздник Лугназад, в честь бога Луга, когда-то сильно почитаемого по всей Ирландии. Когда-то… Друид Форгайл Коэл презрительно сплюнул за борт. Давно позабыли ирландцы своих древних богов, может, потому-то их и треплют повсеместно жестокие финнгаллы – жители северных фьордов? Слишком давно впитала Ирландия веру в распятого бога, слишком. И слишком выгодна оказалась эта вера для знати, давно с завистью зарившейся на богатства и власть друидов. Нет, никогда уже не воспримет Зеленый остров своих древних богов, никогда! Форгайл, как никто другой, хорошо понимал это – довелось немало общаться со знатью, включая самого владетельного Эохайда, риага Улада. Одна надежда – на новый молодой народ, да на дающий волшебную силу камень Лиа Фаль, так, кстати, и не выкраденный из Тары.
– Так что там с Магн Дуль Бресал, Конхобар? – подойдя к узколицему жрецу, тихо поинтересовался Форгайл.
– Говорят, ее схватили люди епископа Тары, о мой друид!. – Так же тихо ответил Конхобар. – Думаю, держал в монастырской темнице, если, правда, ее не разрушили финнгаллы.
Форгайл Коэл с усмешкой покачал головой, и огонь недоверия вспыхнул на миг в черных недобрых глазах его. За шесть дней до праздника Лугназад гадал он на бараньей лопатке и коровьих внутренностях: жива Магн и не в плену у епископа. Правда, и в Ирландии ее нет, видно успела сбежать, в ту же Каледонию или Бретань. Если так, трудновато ее найти будет, а найти нужно обязательно: сильно подозревал Форгайл – похитила все-таки Магн волшебный камень, хоть и не поведали о том боги, да самолично слыхал Форгайл, как третьего дня судачили о пропаже странствующие монахи в заезжем доме. Что пропало – прямо не говорили, да и сами были не из Тары, из Манстера, мимо Тары проходили только, там и услыхали о краже от местной братии. Епископ, похоже, сильно не опечалился пропажей – ну ее к черту, эту языческую реликвию, пропала и пропала. Меньше будут вспоминать старых нечестивых богов.
Присев рядом за стол, внимательно прислушивался друид к беседе монахов. Сделал выводы… Боги, конечно, знали о том, где и у кого находится камень, да вот не сказали и Форгайл догадывался – почему. Ждали настоящей жертвы. Вот потому-то и прихватил друид жертвенные кувшины, усыпанные по днищам желтой пыльцой омелы. И детей взял поэтому. Теперь ждал, когда покажутся на горизонте туманные норвежские фьорды.
…Очень красив был Бильрест-фьорд. Длинный узкий залив – синий, переливающийся изумрудными волнами – со всех сторон обступали высокие берега, густо поросшие соснами. В хорошую погоду, когда воды фьорда делались, словно зеркало, казалось, что сосны растут и на дне, а меж их ветвями плавают серебристые рыбы. В конце залива, слева, с высокой, похожей на перевернутую ладью, кручи, в воду сверкающим водопадом падал ручей, брызги его – разноцветные, яркие – были похожи на драгоценные камни, а, когда светило солнце, переливались самой настоящей радугой. Вот потому и прозвали это место Бильрест-фьорд – Радужный залив. Хорошее было место. А сколько дичи водилось в лесу! Белки, куницы, рыси, даже лоси и кабаны встречались.
Усадьба Сигурда-ярла располагалась на небольшом холме, в самом конце залива, рядом с водопадом. Длинный, обложенный серыми валунами, дом, где жили все родственники ярла – человек сорок, не считая слуг и рабов – напротив: амбары и летний хлев (зимой скотину держали в доме). Ближе к заливу был выстроен приземистый корабельный сарай, похожий на выброшенного волнами кашалота, зимой в сарае хранился «Транин Ланги», боевая ладья Сигурда. Сейчас «Транин» горделиво покачивался у причала, рядом с «Толстой уткой». Меж домом и сараем тянулись огороды, аккуратно огороженные низкими каменными оградками, за ними – сарай для дров, а уж дальше начинался лес – тянулись до самых гор темно-зеленые угрюмые ели.
Если встать лицом к морю, то на левом берегу фьорда окажется луг (луг принадлежал Сигурду), за лугом – пастбище, а дальше, за горами и лесом – Снольди-Хольм – хутор Торкеля-бонда, зажиточного крестьянина, владевшего, кроме коров и хутора, еще и пятью лодками.
На противоположном берегу залива виднелась большая богатая усадьба братьев Альвсенов, известных задавак, мнивших себя ровней Сигурду-ярлу, сразу за их усадьбой блестела голубоватая гладь озера, а за озером, в лесу, что напротив пастбища, стоял хутор Свейна Копителя Коров, от которого вела через лес тропка к старой дороге.