Страница 15 из 62
Первая была родная сестра Хельги Еффинда, вторая же… Откуда она здесь? Приехала погостить?
– Сельма! – одними губами прошептал Хельги. – Сельма…
Девицы тут же, как по команде, обернулись. Еффинда – рыжеватая, круглощекая, веселая – подмигнула:
– Проснулся, братец! Горазд же ты спать. Наши уже с утра пошли на ручей за рыбой. Харальд Бочонок, Ингви, все, даже Дирмунд Заика увязался за ними. Говорят, где-то у ручья бурей выкинуло на берег кита. Представляешь, сколько это мяса! Вон, Сельма сама видела, она уж второй день у нас гостит.
– Целая гора, – подтвердила Сельма, стрельнув глазами, потом обернулась к подруге. – А ты так и будешь братца словами кормить, Еффинда?
Еффинда всплеснула руками и швырнула в Хельги ложку. Тот ловко увернулся и засмеялся. Вроде и вправду отступила болезнь, только вот ребра еще побаливают да в голове звенит.
– Сестрица Еффинда, может, я пойду, посмотрю наших? – с аппетитом уплетая вторую миску овсянки, осведомился Хельги.
– Нет, батюшка не велел тебе долго ходить.
– Так я же не долго! Только до Радужного ручья – и обратно. А хотите, пойдем вместе? Посмотрим того самого кита.
Еффинда отрицательно покачала головой – кто же будет готовить пищу? А вот Сельма громко рассмеялась и накинула на плечи накидку из шкуры волка.
– Ну, пойдем, коли ты так хочешь. Ой, Сигурд будет ругаться…
– Ничего, – привычно застегивая на левом плече теплый шерстяной плащ, успокоил ее Хельги, даже не застеснялся ничуть, словно каждый день гулял с Сельмой. Даже уши не покраснели! А Сельма-то – тоже хороша, ну разве пойдет гулять с кем-нибудь из молодых людей скромная девушка? Ну, разве что только с женихом, а женихом ее Хельги не был, да, похоже, никто пока к Сельме и не сватался… Так, может?
– Эй, ты что, заснул?
Хельги улыбнулся и вслед за девушкой выбежал из дому.
Солнце!
Оно сверкало в ярко-голубом небе волшебным брильянтом, тысячью огоньков отражаясь в ослепительно белых сугробах так, что было больно смотреть, и Хельги прикрыл глаза рукой. Лишь через несколько минут, привыкнув к свету, он оглядел усадьбу, ручей, голые, давно потерявшие листву деревья, покрытые лесом холмы и далекие горы. С залива, начинавшегося прямо тут же, почти у самой усадьбы, дул ветер – совсем не по-осеннему теплый. Волны – сине-зеленые, глубокие, словно глаза разбитной женщины – мерно бились о низкий берег, оставляя после себя блестящие черные камни.
– Взбежим на холм, а? – азартно воскликнул Хельги. – Глянем, где наши.
– Еффинда говорила: тебе нельзя сейчас сильно бегать, – предупредила Сельма и, не дождавшись ответа, быстро понеслась на холм. Хельги еле-еле догнал ее и, задыхаясь, встал на вершине рядом. Следующий холм был пониже, справа от него возвышались горы, а слева, у самой кромки залива, копошились люди, словно муравьи обступившие огромную черную тушу. И вправду – кит!
– Что я говорила? – Хитро улыбнулась девчонка, и Хельги, словно первый раз, заметил вдруг, какие у нее жутко голубые глаза – словно глубокая морская синь, загнутые кверху ресницы, ослепительно белая кожа, изящный, чуть присыпанный веснушками нос и небольшая родинка над верхней губой, слева.
– Ну, что встал? Бежим!
– Ага.
Взявшись за руки, они подбежали к крутому склону. Хельги чувствовал теплую руку девушки, улыбался во весь рот и желал в этот миг только одного – чтоб этот бег вообще никогда не кончался. Остановились лишь у обрыва, задумались – как бы половчей обогнуть.
– А давай – прямо вниз, на плаще… – неожиданно предложил Хельги. – Ну, как зимой, с горки…
Сельма смешно наморщила нос, опасливо огляделась – вокруг никого не было – усмехнулась и махнула рукой:
– Давай. Если плаща не жалко!
Хельги не нужно было долго упрашивать. Долой с плеч плащ, вот его – прямо на землю, на мокрую, от дождя или тающего снега, траву… Сельму в охапку, и – вниз, по крутому склону! Так, чтоб ветер в лицо, и солнце, и…
Понесло хорошо! И ни о чем не думалось. Лишь ветер свистел в ушах да звонко смеялась Сельма. Они пронеслись по мокрой траве и с разгона чуть было не ухнули в грязную глубокую лужу. Поднялись на ноги, уселись у корней старого ясеня, подставив лица солнцу. Нечасто выдаются в Халогаланде такие деньги. Особенно сейчас, поздней осенью, почти что зимой.
– Хельги. – Приподнялась на локтях Сельма. Толстые косы ее разметались, в темно-голубых глазах стоял дикий восторг и почему-то немного грусти. Отороченная бобровым мехом шапка валялась рядом.
Повернувшись к девушке, Хельги улыбнулся, чувствуя себя так, как никогда раньше не чувствовал. Еще бы! Он! Вместе с Сельмой!
– Знаешь, что к сестре твоей Еффинде посватался Рюрик Ютландец, – тихо произнесла девушка и тяжело вздохнула. – Сигурд-ярл обещал сыграть свадьбу.
– Так чего ж ты не рада?
– Рада. – Сельма широко улыбнулась. – Только все равно обидно, ты знаешь – мы с Еффиндой подруги, хоть и редко видимся – от Снольди-Хольма, сам знаешь, путь не близкий. Вот, уедет Еффинда… Тоже страшно. Ведь покинуть родные места, все равно, что переселиться в Нифлхейм.
– Да, это так, – важно согласился Хельги. – Но ведь викинги же ходят в далекие страны! Как и мы пойдем этим летом, с младшей дружиной… – Он хотел было не менее важно, даже где-то небрежно, добавить, что собирается стать хевдингом младшей дружины, но запнулся, посчитав, что такие хвастливые слова были бы не достойны благородного викинга.
– Но викинги возвращаются, пусть даже не все! И притом – они же мужчины.
– Это ты верно заметила. – Хельги сел на плаще, обхватив коленки руками, как сидел когда-то давно, в раннем детстве. Сельма уселась рядом, погладила его по волосам, светлым и длинным, шепнула на ухо:
– Хельги.
– Да?
– А как ты думаешь – мне тоже пора замуж?
Хельги не знал, что и сказать. Вернее, знал… да сказать побоялся.
– А я еще и не за всякого выйду, – дразнилась Сельма. – А то попадется еще какой-нибудь скряга, типа ваших соседей, братьев Альвсенов!
Засмеявшись, Сельма засунула за шиворот Хельги целую пригоршню мокрых листьев.
Так они и просидели у ясеня, пока не замерзли, а потом все-таки дошли до кита.
С какой искренней радостью встретили Хельги друзья!
Первым навалился Харальд Бочонок – толстый парень, похожий на упитанного медвежонка, любитель хорошо покушать – волосы его, цвета прелой соломы, лезли прямо в нос приятелю.
– Ты еще не сожрал этого кита, Харальд? – вырвавшись из медвежьих объятий, весело поинтересовался Хельги. – Слава богам, хоть что-то нам всем оставил.
Харальд засмеялся, заржал, как конь, показывая крепкие зубы.
– Кстати о жратве, – заметил кто-то сзади. – Неплохо было бы перекусить.
Хельги обернулся: насмешник Ингви по прозвищу Рыжий Червь – рыжеватый веснушчатый пацан с курносым носом и близко посаженными светло-серыми глазами, тоже старый приятель.
– Поешь пока снега, Ингви. – Усмехнулся сын ярла. – Но знай: за моим пиршественным столом всегда найдется место для тебя… Ну и для Харальда, если он будет поменьше есть.
Все, включая самого Харальда, радостно захохотали.
– Все ржете, как саксонские кони. – Подъехал к смеющимся всадник один из старых воинов Сигурда, Эгиль Спокойный На Веслах.
– А, это Хельги тут вас веселит. – Слезая с коня, улыбнулся Эгиль. – Я так и подумал. Собирайся, Сигурд-ярл хочет видеть тебя! Бери коня и скачи.
– А он разве не здесь?
– Нет, он ушел раньше и многие с ним, – пояснил Ингви. – Как видишь, только молодежь здесь и осталась.
– Рад был вас всех увидеть. – Вскакивая на коня, Хельги помахал рукой.
И вдруг…
И вдруг почувствовал какой-то необъяснимый страх. Да перед кем – перед собственным жеребцом! Словно бы никогда раньше не ездил верхом. Да что ж это такое? Откуда этот нелепый страх? Видно оттуда же – откуда и звон в голове. Покачав головой, Хельги прыгнул в седло.
Сигурд ждал его, сидя на покрытом волчьими шкурами ложе прямо перед очагом. По обе стороны ложа горели светильники на высоких ножках, в очаге потрескивали угли. Под ногами старого ярла стояла небольшая скамеечка – для тепла и удобства.