Капли дождя

Когда Яак занимался Эдуардом, Андреас разглядывал сидевшую на стуле Каарин. Больше двадцати лет он не видел ее. Пополнела, четырьмя пальцами а талии уже не обхватишь. Вместо молодой девушки перед ним сидела среднего возраста женщина, которая выглядела чуточку даже старше своих лет. В Каарин изменилось все, кроме глаз, которые по-прежнему были крупными и темными. Чем дольше они смотрели друг на друга, тем теплее становился ее взгляд. И чем он теплее становился, тем больше она представала перед ним прежней Каарин.

- Яак мог бы и мне смерить давление, - пошутила Каарин и продолжала уже серьезно: - Я страшно испугалась, когда увидела тебя на полу между кроватями.

- Извини, если бы знал, кто идет в гости, не вывалился бы из кровати, - в ответ пошутил Андреас. И он говорил вполголоса, чтобы не мешать Яаку, который внимательно выслушивал сердце Эдуарда.

- Ты должен беречь себя. Таавет говорит, что ты относишься к людям, которые не думают о себе.

- Не принимай его слова за чистую монету. И Таавет не очень-то бережет себя.

- Как же ты упал?

- Еще мать жаловалась, что не лежится мне в кровати.

- По-прежнему любишь все обращать в шутку.

- А ты по-прежнему наставлять.

- Как вы уживаетесь? Я просто испугалась, когда узнала, что вы в одной палате.

- Годы сделали свое.

- Дай бог, если это так. К сожалению, я слишком хорошо знаю вас обоих.

- Не забывай, что мы уже старики. Каарин отрицательно тряхнула головой:

- Вы с Эдуардом относитесь к людям, которые остаются верны себе.

- Я рад видеть тебя.

- Не смотри все время на меня. Я уже старуха, Андреас, Что поделаешь, время безжалостно"

- Яак говорил, что у вас дочь и два сына*

- Я покажу тебе их фотографии. - Каарин открыла сумочку. - Я всегда ношу их с собой. Яак смеется, что у меня обезьянья любовь.

Она протянула Андреасу с десяток фотографий и стала рассказывать о своих детях, о том, что из-за них ей пришлось уйти с работы. Рассматривая фотографии и слушая Каарин, Андреас думал, что ее первый ребенок, тот, которого она носила под сердцем, когда приходила объясняться в сорок пятом году, должен быть старше его сына. Вспомнилось, как грубо он тогда обошелся с нею, и его охватило чувство жгучего стыда.

- Наш первый ребенок родился раньше времени и умер, - услышал Андреас спокойный голос Каарин.

- Когда? - быстро спросил Андреас.

- В июне, - ответила Каарин. Андреас вздрогнул и произнес: - Прости меня.

Каарин не поняла, почему он сказал так, а догадавшись, покраснела и объяснила:

- Нет, нет, Андреас, ты тут ни при чем. Спустя две недели после нашей встречи я выходила из трамвая, упала, и так неловко, что это вызвало преждевременные роды. Ты ни в чем не виноват.

Андреас вздохнул с облегчением.

- Мне жаль, что я не сдержался тогда, обвинил и тебя, и Яака. Так что... еще раз: прошу прощения.

- Мне и в этом прощать тебя нечего, - возразила Каарин, - это ты должен простить нас.

- Разве Яак не говорил тебе, что я ни в чем не упрекаю вас. Я вел себя грубо.

- Мне жаль, что все вышло так, - призналась Каарин.

- Мне тоже. От души рад, что ты пришла.

- Яак говорил, что ты обещал проведать нас. Сделай это обязательно, мы будем очень рады.

" Яак закончил осмотр Эдуарда и принялся за Андреаса.

Каарин смотрела некоторое время, как муж закрепляет на руке Андреаса манжет тонометра, словно собираясь с мыслями - разговор с Андреасом взволновал ее, - и уселась на краешек койки Эдуарда.

- Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - коротко ответил брат.

- А если всерьез? - допытывалась сестра.

- Я вовсе не шучу. Нет причин на что-нибудь жаловаться.

- У тебя взгляд чужой.

- Ты просто долго не видела меня,

- Все могло быть совсем иначе.

- То, что было, никуда не денешь. - Постараемся забыть.

- Фрида была у тебя?.

- Приходила вместе с Кулдаром. Прелестный ребенок. Чего он только не знает.

- Они его испортят. Относятся как к чудо-ребенку,

- Кулдар все время говорит о тебе. Он очень к тебе привязан.

- Он - парень, а парней тянет к мужчинам, у Лем-бита нет для него времени, вот Кулдару и приходится мириться со мной.

- Фрида - чудесная женщина, хорошо, что у тебя хоть дома все в порядке. Я просто удивилась: Фрида, кажется, довольна и Сирье. Редко, когда свекрови нравятся невестки.

- Я ни на что не жалуюсь.

- Ты за последние годы здорово постарел,

- Дальние рейсы измотали меня. Иногда случалось, что по нескольку месяцев не удавалось как следует вы-спаться.

- Тебе и там было нелегко.

- Там... - Эдуард махнул рукой. - Спасибо, что пришла. Тяжелее всего для меня было твое... отлучение.

Последних слов Эдуарда почти не было слышно.

- Нам, Тынупяртам, трудно жить, мы все помним, легко не прощаем, даже друг другу.

Какое-то время они не произнесли ни слова.

- Скоро разрешат вставать, - сказал затем Эдуард. - Мне уже стали ноги массировать.

Яак закончил обследовать и Андреаса.

- Знаете, мужики, - выпрямившись, полугрустно-полушутливо, сказал Яак, - не нравитесь вы мне. То есть ваши насосы не нравятся.

- Тебе все черти мерещатся, - сказал Эдуард.

- Я могу ошибиться, - спокойно сказал Яак, - но этот аппарат не ошибается. Давление у тебя несколько высоковато, дорогой свояк. Не думаю, чтобы оно подскочило настолько от испуга, что Андреас упал. - Яак повернулся к Андреасу и предупредил:- Второй раз не советую тебе вываливаться. И твое давление и сердечные тоны оставляют желать лучшего.

- Яак, помилуй нас и насосы наши, - попытался Андреас обернуть все в шутку.

- Даже у меня зашлось сердце, когда мы вошли и я увидела Андреаса на полу. Эдуард мог действительно испугаться, ты сам говоришь, что от волнения поднимается давление, - сказала Каарин.

- Я должен поговорить с Рэнтселем, - стоял на своем Яак Ноотма. Между прочим, вам повезло, Рэнт-сель только с виду старомоден, на самом деле он в курсе всех новейших методов лечения. К тому же прирожденный врач, с редко встречающейся интуицией диагностики. Можете ему во всем доверяться.

- И у тебя бы давление скакнуло делений на двадцать, если бы ты вдруг свалился с кровати, - сказал Андреас.

- С чего это таким беспокойным стал? - спросил Яак. - Когда я слушал тебя дней десять назад, сердце твое мне больше нравилось.

- Тебе не нравится мое сердце, - сказал Андреас. - Я и сам себе не во всем нравлюсь. Но что делать, приходится мириться с тем, что есть. - Затем повернулся к Каарин и попросил: - Если у тебя есть хоть какое-нибудь влияние на мужа, то потребуй, чтобы к нам был поснисходительней.

- Как врач он меня не слушается, - так же шутливо пожаловалась Каарин. Эдуарду это не понравилось.

- Ты позволила ему отбиться от рук, - засмеялся Андреас.

- Вы упрямцы, я бы не хотел быть вашим лечащим врачом, - снова полусерьезно-полушутя сказал Яак.

- Рэнтсель что, жаловался на нас? - спросил Эдуард.

- Рэнтсель твоего склада человек, жаловаться и плакаться он не станет, - ответил Яак.

- Не забудь, о чем ты хотел спросить у них, - напомнила Каарин.

- Очень хорошо, что вспомнила, а то совсем заговорился. Между прочим, я тоже несколько старомоден, руководствуясь принципом; лучше остеречься, чем сожалеть. Теперь о деле, которое меня заботит. Мне нужен ваш совет. Вы оба знатоки автомобиля, поэтому скажите, что мне делать. Что лучше: купить новенький "Москвич" или же "Волгу", которая прошла семьдесят тысяч километров?

- Я бы взял "Волгу", но тебе советую нового "Москвича", - сказал Эдуард. - "Волга" - машина мощная, семьдесят тысяч километров не развалят ее, хотя кое над чем придется подумать. С новым "Москвичом" забот меньше. Я не очень представляю тебя лезущим под машину, с гаечным ключом в руках.

- Эдуард прав, - согласился Андреас. - Даже я предпочел бы новую машину, что же говорить о тебе, человеке, который впервые берет в руки баранку.