Страница 51 из 57
Он фыркнул. Покачал головой, гладя по шелковистым волосам. Голосу постарался придать всё то, что, как ни странно, испытывал к этой фактически био-роботихе:
– Нет-нет, солнышко моё. Это не так. Без тебя мои кошмары куда хуже! И страшнее! Так что я рад, что ты вовремя меня будишь!
Гудрун помаргивала на него своими «фарами машины», действительно раскрывшимися от испуга в пол-лица, слёзы сами катились из них. Алексей…
Почуял, как сердце снова сжимает чья-то стальная рука.
Ну он и свинья! Но – не говорить же этой малышке, что она – продукт чужой злобной воли, так организовавшей здесь всё, вплоть до мышления, что женщина стала… Игрушкой. Инкубатором. Рабыней – в руках не то что Мужчины, (Это было бы просто возвращением к мусульманству!) а – Капитала!
Золото ещё раз доказало, что его обладатель может делать…
Да – буквально всё. Что хочет. А затем борзые баснописцы и сочинители Легенд из СМИ преподнесут это как непреложную истину, единственную возможную данность, Всеобщее Благо, радение о Человечестве. И всю остальную демагогическую чушь.
– Спасибо, солнышко моё… Я так рад, что мы встретились!
– Я тоже рад… Алексейс! А ведь мы проспать! Ты забыть сказать портье разбудить нас!
Смеялись они уже вполне весело.
Фру Магда снова молча ухмылялась в усы, (Бессовестная коза!) фру Хельга только поджимала губы на его ворчание и пыхтение. Закройщица просто делала своё дело.
Но к вечеру первая, исходная, зелёная модель платья, оказалась полностью готова. Алексей чувствовал, несмотря ни на что, законную гордость. О том, что он снова может её ощутить, недвусмысленно сказал сердито-восхищённый взгляд художницы, снова как бы заломившей одну бровь.
Однако в этот раз фру Хельга не спешила высказывать восторги – по опыту работы с «мастером» знала, что возни-то больше всего будет как раз со вторым, красным, рабочим образцом.
И точно: с ним Алексей возился ещё три дня, так, что обрезками и обрывками красной ткани была засыпана вся мастерская, а Гудрун – уж на что терпеливое создание! – сказала, что судороги сводят икры. Алексей сопел, отмалчивался, высовывал язык, и старался только не ругаться вслух…
К исходным зелёным выкройкам пришлось полностью возвращаться два раза.
Однако в пятницу, получая от довольно сверкающей лучезарно ясным взором фру Магды очередной пухлый конверт, он чувствовал, что старался не зря. Платье сидело так, как он ему наметил. И «отвислый зад» манекенщицы заметно абсолютно не было.
– Фру Магда. На понедельник мне понадобятся наши «ну-ка, вот ты!», и «эй, девушка!» – он подмигнул.
Фру Магда не придумала ничего лучше, как дать ему солидного тумака. Алексей радостно заржал. Фру Магда соизволила тоже покудахтать. Оба довольно переглядывались.
– Хэрр Алексейс. Я уже вам говорила… Что вы на редкость обаятельное хамло. Девушек зовут Софи и Мими. – Алексей кивнул. Он отлично помнил и сам, – Они будут.
На выходные они с Гудрун выбрались в какой-то пригород. Алексею уже нравились прогулки по мутным и заросшим зелёной ряской каналам на речном трамвайчике. Гудрун только морщила носик от запаха «Противный… э-э… болото?.. Ну, вонять, очень! И рыба!» Вид всех этих домов, фактически превращённых в мини-пристани для разгрузки всё тех же товаров с кораблей и шлюпок, поражал Алексея в который раз.
Нет, вовсе не за счёт украшательств: вон, во многих стенах наверху ещё сохранились балки с крюками и блоками! Даром, что ли, Гелландия была в своё время второй после Владычицы морей по размеру торгового флота и товарообороту, Державой!.. Правда, сейчас-то никто ничего не разгружает. Но плавает. И торгует…
Впрочем, сейчас и эта самая «Владычица морей» Ангалия явно не процветает, и не диктует всему миру свою… А диктует её страна помоложе и понаглей. Потому что все (или – почти все) деньги мира – у неё.
Ресторанчик, где они очень даже мило посидели, поев отменных лангустов, и ещё массу свежайших морепродуктов, назывался «У Петра». Вряд ли, конечно, это имело отношение к великому Царю, но Алексею было приятно. Да и сам интерьер отличался уютной консервативностью: все эти сети, развешенные по углам, стилизованные (А может – и нет!) колёса от телег в виде люстр, штурвалы и фотографии парусников в рамках чёрного дерева по стенкам… Он так ничего и не спросил у хозяина насчёт происхождения названия. В следующий раз. Или – никогда, чтобы не разрушать милого впечатления…
Гудрун причмокивала, и ела без колебаний – от морепродуктов не потолстеешь! Другое дело, что с её зарплатой не часто себе такое можно позволить. Алексей и радовался, что сделал приятное «своей девушке», и злился на всё того же эксплуататора-прохиндея.
– А где ещё, кроме Париса, Ландона и Хамбурха ты бывала?
Вначале она, вроде, не поняла вопроса. Затем несколько растерянно ответила:
– Нигде. А – зачем я где-то ещё бывать? Там где нет работа, я не бывать!
Алексея снова резануло по сердцу. Девушка не представляет себе, что есть на свете такое чувство, как любопытство, тяга к прекрасному, новым местам. Людям… Словом то, из-за чего и посещают все эти музеи, блошиные рынки и чужие страны… Вон, как он – взял, и поехал посмотреть Гелландию.
Ну вот и посмотрел.
Настроение начало портиться. Но он постарался Гудрун этого не показать, рассказав про своё обучение. И про женщин на курсе. А зря. Гудрун не поняла, как это женщины могут быть друг другу соперницами и конкурентками, если у всех «Общий дело. Работа же один?». Вот хорошо, что не успел слишком подробно углубиться в тему. И рассказать, как режут ножницами дипломные модели конкурентки, когда никто не видит, и даже мажут платье изнутри феналгоном, чтобы…
Нет, Гудрун такого точно не поймёт. Да и представить не сможет.
Да и никто в его Ателье не сможет. А хорошо это или плохо…
Он оказался в растерянности. Но пришлось признать – да, в его Ателье сотрудницам и в голову не могло прийти навредить своему Мастеру. Или друг другу… Или – делу!
Чёртов Моргант. Вот загадал задачку!
Когда он расплатился по традиционно крохотному счёту, и они встали, Гудрун вдруг сказала:
– Алексейс! Сегодня я должен… Идти мой дом.
– Зачем, солнышко?
– Там жить мой… Флауэ. Надо поливать. – вот это да! У его девушки есть цветы! Хм-м… А интересно – можно ли ему посмотреть? Вот и надо спросить.
– Гудрун. А можно мне пойти с тобой? Хочу посмотреть твой Флауэ.
Ни секунды колебания или смущения:
– Конечно! Я рад, что ты хотеть смотреть!..
Поскольку велосипедов у них всё ещё не было, до дома Гудрун дошли пешком. Правда, быстро – за полчаса. Потому что здесь, в Омстердаме, всё – рядом. И даже в выходные не было ни толкотни, ни суеты… Вероятно, все, кто работали – просто отдыхали. А ходили по улицам только всё те же туристы. Мать их…
Дом, в принципе, ничем не отличался от Алексеевского отеля. И даже портье как будто был ксерокопией его знакомого. Стандарт они тут, что ли, приняли – на солидных, всё понимающих, всё видящих, и всегда молчащих мужчин неопределённого возраста?..
Здание явно перестраивали и перепланировывали внутри много раз. Кое-где остались выступы от бывших стен. А-а, вот в чём дело – квартир на этаже старались втиснуть побольше. Хм-м… Ну правильно: здесь же все – сами по себе!
Комнатка Гудрун оказалась совсем крохотной – только поместиться кровати, (Правда, двуспальной!) шкафу, и столу с парой стульев. Весёленькие обои в голубых и розовых цветочках выгодно отличали её от равнодушно однотонных стен номера Алексея.
Мило. Как раз для девушки… под тридцать.
Предмет беспокойства Гудрун стоял на подоконнике, занимая его весь. Раскидистые лаптастые листья сочного тёмно-зелёного окраса в длину превосходили его руку. Алексей подошёл и потрогал. Ух ты!.. Изнанка листьев оказалась нежно-розовой! Красивое сочетание. Совсем как иной человек: снаружи ершистый и колючий. А внутри…