Коридор без света

– Присядем, Галал, жарко, в тени поговорим.

– Может быть, чаю?

– Да, освежиться не помешает.

– Ихаб, подай термос, – повернувшись к телохранителю, приказал Джавар.

Булуди подошел к скамье, на которой устроились главари, передал термос с зеленым, немного сдобренным ханкой – легким наркотиком, чаем.

Освежившись, продолжили разговор. Вернее, Хатини поинтересовался:

– Ты связывался с Сангалом?

– Конечно. Он обещал, что в ночь будет ждать курьеров.

– Ты объяснил ему, как следует распорядиться эфербоном?

– Да, спрятать в тайнике. Мы и дальше будет передавать эфербон за «речку»? Не опрометчиво ли это? Доводку в Подмосковье проводят люди Сангала. Он узнает о результатах и поймет, что представляет собой новый наркотик.

– Мы будем отправлять Сангалу обычный эфербон, боевой, так называемый усиленный препарат, складируем здесь. Это позволит защитить наших курьеров, когда мы сами раскроем информацию о имеющемся у нас очень эффективном психотропном оружии. Не сделай мы этого, нас просто уничтожат. Те же американцы или «друзья» из ИГИЛ. А так придется им получить у нас весьма дорогостоящий препарат.

– Но наши так называемые друзья могут просто забрать у нас специалистов, и те станут делать боевой эфербон для них.

– Кто же оставит поляков живыми, как только испытания препарата будут завершены, а вся документация по изготовлению смертельного наркотика надежно спрятана? И не в памяти компьютеров.

– Вот почему ты приказал изъять из селения любые электронные устройства?

– Да! Телефоны, спутниковая станция и компьютер только у нас с тобой. У других нет даже дешевых мобильников.

– Я еще раз убеждаюсь в твоей мудрости.

– Мне, Галал, уже шестой десяток пошел. Я многое видел, воевал с русскими, с американцами, организовал с твоей помощью бизнес с нуля. С годами пришел опыт. Но к делу. Значит, и Сангал, и наша группа курьеров готовы для переброски наркотика?

– Да, Асад!

– Я попрошу тебя лично проконтролировать нашу акцию.

– Хорошо. Я выеду в Дурм вместе с Файсасом.

– А он, я имею в виду Файсаса, неплохо устроился. Гайда, вдова погибшего Хурама, весьма привлекательная женщина. И дом покойный Хурам поднял крепкий, да и денег вдове оставил немало. Вот только одного не пойму, что, красавица Гайда не нашла себе лучшего, чем Файсас, мужчину?

– А разве у нас женщина может выбирать?

– Выбирать нет, отказать может. Если вдова. Но она не отказала.

– Но и ты, как хозяин кишлака, не взял ее к себе и не отдал другому, более достойному воину.

– Не до нее! Впрочем, изменить все недолго. Хочешь взять себе Гайду?

– Нет! Мне своих женщин хватает.

– Ну тогда пусть живет с Файсасом. Мне она тоже не нужна, и вообще заниматься этими делами не время. Пройду в лабораторию, посмотрю, как работают поляки, поговорю с ними.

– Они наверняка заведут разговор о повышении вознаграждения, так как лучше всех понимают, ЧТО они создали и сколько это может стоить на рынке.

– Ну и что? Неверным можно обещать что угодно, все одно не платить.

– Но деньги на счета переводить придется.

– Переведем, благо сумели убедить их открыть счета в Пакистане. Из Польши мы их не вернули бы, а из Исламабада – без проблем.

– Надо бы им еще женщин предложить.

– Уже был разговор об этом?

– Нет, но, думаю, скоро поляки поднимут данный вопрос. И если не профессор, то ассистент точно. Он молод, ему без женщины нельзя, да и экзотики, наверное, попробовать хочется.

– И кого ты предлагаешь?

– Адилю! Я купил ее в Кабуле. Отец продал девочку за бесценок. Сейчас она уже взрослая, ей семнадцать лет, мне она надоела, в хозяйстве от нее толку нет. Для поляка же будет в самый раз.

– Да, его больше смутила бы двенадцатилетняя наложница. Хорошо, я не против. Предложи специалистам развлечение, это только повысит их трудоспособность. Но и профессора имей в виду. Не факт, что в свои шестьдесят ему уже не надо женской ласки.

– Да, Асад.

– Ты готовься к поездке.

– Хорошо!

Хатини прошел в здание лаборатории. Встретил его постоянный охранник специалистов и лаборатории в целом Малак Ансар.

– Ассолом аллейкум, господин! – низко поклонился он и двумя руками пожал ладонь наркоторговца.

– Ва аллейкум! – ответил Хатини. – Как тут дела?

– Все нормально, специалисты работают, посторонних людей нет. Проблема только возникла, господин.

– Что за проблема?

– Отказал один из кондиционеров, в лаборатории душно, поляки жаловались.

– Передай Джавару, чтобы прислал новый кондиционер. И свяжись с ним немедленно, пока он не уехал.

– Понял.

Хатини открыл дверь в помещение, посреди которого стоял стол, заваленный всевозможными контейнерами, колбами, пузырьками, горелками. В лаборатории действительно было душно, температура поднялась чуть ли не до тридцати градусов.

Профессор Карл Глиняк сидел в углу – курил, его ассистент, Мацей Росицкий, взвешивал на аптекарских весах серый порошок.

– Добрый день, господин Хатини, – поприветствовал вошедших профессор. – Только доброго в нем не так уж и много.

– Вижу ваши проблемы, в помещении жарко. К сожалению, вышел из строя кондиционер, но не беспокойтесь, я уже отдал команду поставить вам новый.

– Благодарю.

– Как продвигается работа? Когда будет закончена партия эфербона?

Ассистент перешел к стеллажу, вытащил из ящика пакетик, поднял его:

– Она уже готова, здесь ровно сорок таблеток усиленного препарата.

– Надеюсь, на этот раз вы ничего не перепутали? – улыбнулся Хатини.

Профессор, которому было уже за шестьдесят, вздохнул:

– Еще раз приношу свои извинения, не представляю, как такое могло случиться, я же сам все расфасовывал, положил отдельно, и на тебе, попутал.

– Ну ничего, бывает. Главное, больше не ошибаться.

– Нет, подобного не повторится.

– Хорошо. Значит, партия боевого препарата готова.

Специалисты переглянулись, и профессор удивленно проговорил:

– Как вы сказали, боевого?

– Я так назвал усиленный эфербон.

– А ведь вы правы, это действительно боевой препарат. Его уже испытывали на людях?

– Начали испытания.

– Но результаты есть?

– Кое-что есть, и я могу вас поздравить, вы сделали то, что еще не удавалось никому. Но говорить о том, каковы будут окончательные результаты, рано, сейчас можно лишь констатировать, ваш труд не пропал даром.

– Это радует.

– Извините, господин Хатини, а надбавка к вознаграждению в данном случае не предусмотрена? – спросил ассистент, поводя хитрыми, жадными глазами.

– Надбавка – нет! Контракт есть контракт, его условия прописаны четко, оговорена сумма, которая и будет выплачена. Но поощрение вы заслужили.

– И в чем заключается это поощрение?

– Думаю, оно придется вам по вкусу. Я решил дать вам женщин.

– Мне это не надо. Лучше хорошего коньяка, – усмехнулся Глиняк.

– Будет коньяк, – кивнул Хатини и повернулся к ассистенту: – Вам тоже не нужна женщина, Мацей?

– Ну что вы, но… смотря какая.

– Хорошая женщина, ласковая, покорная, молоденькая, ей семнадцать лет, но она уже опытна в разнообразном сексе.

– Семнадцать лет? Европейка?

– Нет, местная.

– О, это же прекрасно, боялся вам говорить, чтобы не обидеть, но я очень хотел бы поиметь местных женщин.

– Ну так получите ее сегодня же вечером. И она может жить у вас в отсеке, причем столько, сколько нужно. А вы можете с ней делать все, что хотите. Если нравится, то и плеткой хлестать, и даже задушить, если она сделает что-то не так.

– Задушить? Вы имеете в виду убить?

– Да, после вас ей все равно не жить. Так что ее судьба полностью в ваших руках. Может быть, и профессора соблазните?

– Нет, благодарю, я лучше коньяку вечером в прохладной комнате, – поднял вверх ладони Глиняк.

– Я слышал, что у европейцев употребление спиртного в одиночку является признаком алкоголизма.