Страница 7 из 13
Богусь. А ты?
Моника. Я? Я уже ела. И потом у нас не так много стульев. Они мешают Эмилю ездить по дому. (Наливает суп, отрезает и кладет в тарелки большие куски колбасы.)
Эмиль. Я ушел со стоянки и присоединился к Богусю.
Моника. Но я же тебя целых три месяца туда устраивала! Ладно, ешьте, я им завтра позвоню.
Эмиль. Ну почему никогда не бывает так, как я хочу. Ты обязательно должна влезть!
Моника. Я только хочу сказать, Эмиль, что тебе с твоим характером сложно будет найти новую работу.
Эмиль. Ты не понимаешь! Я присоединился к Богусю! Да я лучше работу себе найду. Господи! Тебе больше не придется подписывать липовые договора. Богусь объяснил мне, что нельзя быть пассивным. И я не буду! (Богусю.) У Моники маленькая зарплата, хотя обещали большую. Я этим займусь, когда стану юристом, я всех этих уродов выведу на чистую воду.
Моника. Ты дома суп ешь, Богусь?
Богусь. Иногда.
Моника. Я каждый день готовлю Эмилю суп.
Эмиль. Я обожаю супы!
Богусь. И каждый день с колбасой?
Эмиль. Я обожаю колбасу!
Моника. Тогда я принесу еще. (Улыбается и выходит из кухни.)
Богусь(явно под впечатлением от знакомства). Это твоя сестра?
Эмиль(кивает.) Лучше Моники никого нет. Она работает у мясника. Знает все виды колбас. Если ее когда-нибудь уволят, сможет устроиться в любой мясной магазин. Сейчас везде нужны специалисты.
Моника приносит колбасу, режет и раскладывает куски по тарелкам, наливает суп себе, начинает есть.
Эмиль. Я как раз рассказывал Богусю, что ты работаешь у мясника.
Моника смущенно улыбается.
Эмиль. Моника шприцует колбасы. (Показывает на колбасу в своей тарелке.) Это дело ее рук.(Показывает на колбасу в тарелке Богуся.) И это тоже.
Моника. Тебе нравится дело моих рук, Богусь?
Богусь кивает.
Эмиль. Ага, нравится колбаса, Богусь?
Богусь. Очень.
Моника. А чем ты занимаешься, Богусь?
Богусь закашливается.
Эмиль. Богусь — революционер. Он забил на все. Хочет бороться за справедливость, потому что больше не может терпеть — он не собирается ждать, как остальные.
Моника. Это очень интересно, расскажи, Богусь.
Эмиль. У Богуся большие планы. Он жутко смелый. Не испугался страшных бандитов — тех, что сбили мою коляску. Богусь не сдастся, он будет бороться до конца! Поэтому я с ним. Так что, Моника, присоединяйся к нам.
Моника. Может, дашь Богусю самому рассказать?
Богусь. Нечего рассказывать. Это тебе не работа у мясника. Этим сыт не будешь.
Пауза. Эмиль, улыбнувшись Монике, разворачивает коляску и уезжает в свою комнату.
Богусь. Но мне кажется… я уверен, что это очень важно, это несет в себе духовные ценности. Ну, например, помогает сохранить…
Моника. Богусь, ты о чем?
Богусь смотрит на Монику с удивлением.
Моника. У Эмиля почти нет знакомых. Если ты рассчитываешь его использовать, лучше уходи. Прямо сейчас. (Встает из-за стола и садится на диван.) Так это ты — тот гад со стоянки.
Богусь. Он тебе рассказал, да? У меня нет к нему претензий — я знаю, у него не было другого выхода, но, может быть, он не все рассказал.
Из комнаты Эмиля доносится музыка «техно». Богусь встает из-за стола.
Богусь. Я — не плохой. Только меня затрахала… добила вся эта хрень вокруг. Всем на все наплевать, потому что все можно купить. И что — на это надо жизнь положить? Да эта херня ногтя ломаного не стоит.
Моника молчит. Богусь садится с ней рядом.
Богусь. Я — не плохой.
Моника. Откуда мне знать. Я тебя не знаю. Может, ты и революционер, а может, самый обычный бандюк.
Богусь. Я не бандюк. Я разбиваю машины и телефонные будки, но только затем, чтоб погасить огонь, который меня сжигает. Сегодня я разбил витрину магазина, где одежду продают. Дорогие женские шмотки. Там одно только платье стоит три зарплаты моей матери. Труба. Я не мог удержаться. А ты бы хотела такое платье?
Моника. У меня никогда такого не было.
Богусь. Давай куда-нибудь сходим?
Моника(улыбается). Ах ты шустрый какой!
Богусь. Мне просто хочется, чтобы ты послушала, что я обо всем этом думаю.
Моника. Может быть.
Богусь. Сегодня? Когда?
Моника. Тогда. (Смеется.)
Богусь. Во сколько?
Моника. Во столько.
Богусь. Во сколько?!
Моника. Нет.
Богусь. Чего «нет» — сегодня встречаемся.
Моника. Нет, я пошутила. Не хочу я с тобой встречаться. Ты… (Богусь опускает глаза.) Не такой… ну, я не знаю. У ребят-мясников нет татуировок. То есть некоторые говорят, что у них есть, там, ну, сам знаешь, где…
Богусь. Где?
Моника. На члене… но это они только прикалываются, чтоб больше понравиться. Девчонки на это клюют. А ты не прикалываешься — у тебя все на лбу написано. А то, что говоришь, даже интересно.
Богусь. Да пошла ты.
Моника. Ладно, если хочешь, давай встретимся.
Богусь молчит.
Моника. Ты симпатичный. Очень симпатичный.
Богусь. Музыка офигенная.
Моника. Тебе нравится? Не прикалываешься? Серьезно? Я тебе запишу. У Эмиля на той неделе был день рождения, я ему записала.
Богусь молчит.
Моника. Где ты хочешь со мной встретиться? Ну, говори — где?
Богусь. На горке, за домами.
Моника. Никогда там не была. Классно там?
Богусь. Оттуда весь микрорайон виден.
Моника. Супер. Во сколько?
Богусь. Вечером. В шесть.
Моника(кивает, улыбается). Вот видишь, у нас что-то начинает получаться.
Сцена 11 — В квартире Богуся. День
В комнате Ирены. Богусь и Ирена собирают обломки пластинок Кравчика.
Ирена(со слезами на глазах). Я собирала их 25 лет.
Богусь. Ма, это еще не самое худшее. Самый мелкий из них сказал, что если я не принесу бабки, они меня грохнут.
Ирена. Двадцать тысяч — огромные деньги, а у меня ничего нет.
Богусь. Ма, я бы у тебя и так не взял ни гроша.
Ирена. Но если это может тебя спасти, я поспрашиваю у знакомых.
Богусь. Ма, да я выкручусь.
Ирена. Как?
Богусь. У меня есть план, поверь.
Ирена. Это все из-за того, что ты как бешеный. Никак не научишься держать себя в руках.
Богусь. Мама, я их ненавижу. Им совсем немного осталось, чтоб окончательно скурвиться.
Ирена. Сынок, я тоже была молодой. Одеяло на чердаке, первый альбом «Два плюс один», и чувствовала я то же самое. Я знаю, как легко сейчас превратиться в какое-нибудь чмо в костюме. Не успеешь оглянуться, как перестаешь быть самим собой.
Богусь. Мам, я всегда буду самим собой. Клянусь. Никогда сукой не стану.