Страница 25 из 68
АА стала говорить мне о том, что, по ее мнению, классицизм (стремление к античности) делится у Пушкина на три периода:
1. Ранний, где Пушкин подражает Парни и др. и изображает античность в "рококошном" виде, — так, как она представлена XVIII веком во французской литературе; стилизованность: "диваны, как гребни волн; гребни волн, как диваны; пастухи у ручьев"... и т. д., и т. д.
2. Период сознательного, понимающего отношения к античности — и он весь может быть назван периодом Шенье. Здесь Пушкин пишет александрийским стихом — или этот александрийский стих проскальзывает. Античность — через французов.
3. Период поздний. Здесь александрийский стих уже не удовлетворяет Пушкина. Здесь он употребляет античные размеры, здесь он лапидарен — две, четыре, шесть строк достаточны для стихотворения; и АА прочла мне: "Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила..." и "Отрок".
Пришел Пунин — звать АА с собой в церковь. АА очень плохо чувствует себя. Решили, что она выходить не будет. В церковь тоже не пойдет. (Вчера на Двенадцати Евангелиях тоже не была — очень уж сильно устала. А Пунин был.)
Я ушел, чтоб скоро опять прийти. Пришел в пять часов. Пунин ушел очень скоро, минут через двадцать после моего ухода, и я уже его не застал. Не было дома и Инны Эразмовны. А АА все сидела за столом и читала. За этот час АА сделала еще находки. Прочла мне из Шенье эпилог "Hermes'a" и спросила: "Что вы находите здесь?". Я подумал и ответил: "Борис Годунов"?" — "Да". "Сцена с Пименом?" — "Да... Именно с Пименом", — и АА прочла:
Это в т о ч н о с т и соответствует куску из Эпилога к "Hermes'y". Уже менее доказательно то место, где поэт говорит о своем, о к о н е ч н о м труде (Шенье называет его своим детищем).
В толстом томе Шенье примечание, что указанная часть эпилога подражание Ронсару. Но у Ронсара сходство с Шенье о ч е н ь незначительно по сравнению со сходством Шенье — Пушкин (кстати, АА не очень доверяет редактору толстого тома Шенье: "Французик-то очень слабенький был..." — и поэтому ей хотелось бы более подробных сведений о Шенье).
Конец апреля 1926
Нашла два стихотворения Шенье, повлиявшие на "Сожженное письмо" Пушкина.
Весна 1926
Гржебин купил у АА книги и по договору должен был их быстро издать. Уплатил ей 40 000 аванса. Книги не издавал два года.
АА хотела взять книги у него и передать их Алянскому. Гржебин не отдавал. АА решила вернуть Гржебину аванс (хотя и не должна была делать этого по договору). Гржебин не отдавал Алянскому книги и тянул дело. АА судилась с ним.
Неожиданно выяснилось, что Гржебин завтра уезжает за границу: приехал к АА Алянский на велосипеде и сказал об этом и сказал, что "все пропало, потому что Гржебин увезет договоры с собой".
АА сейчас же обратилась к Щеголеву, и все вместе пошли в Зимний дворец (зачем-то именно туда). АА подождала, а Щеголев пошел к Гржебину. Пробыл минут сорок, сказал какое-то "рыбье слово" и вернулся к АА с договорами.
Деньги (аванс) АА Гржебину вернула — по расчету это вышло два миллиона рублей.
Решительно все были на стороне АА, и только один Николай Степанович, придя к ней, сказал, что Гржебин прав.
1924. Есенин. Клюев, два других — прилично. Клюев "ханжа". "Лежал поперек кровати, спал и видел во сне одного из своих друзей..."
— Плакала? Нет... Я никогда не плачу.
1924. В тот раз, когда Есенин был у АА, он хотел надписать ей книжку. Послал за книжкой одного из своих спутников. Тот ушел и очень быстро вернулся с книжкой "Любовь хулигана". Но Есенин был так пьян, что не мог надписать.
1924. Уехала в Москву в тот день, когда был вечер С. Есенина в Думе.
Восьмая книга Плиния. "Historia Naturalis".
"Это я сам написал и посвятил добычу кельтам".
На книжке Сафо изд. XVIII в., очень любимой книжке — карандашом: "A Sapho, les amours (...) Anrep. 1916.
1904. Встречи со Станиславом Брониславовичем Гучковским.
1.05.1926
Днем — АА. У нее кашель и жар, а кашель — явление, для нее необычное. Весь день читает Пушкина и Шенье.
Вечером пришел снова. Она все показывала свои исследования. Ей очень трудно работать, потому что у нее нет ни хорошо комментированного Пушкина (у нее в о о б щ е не было Пушкина, и я ей дал свой, однотомный, и маленькое издание дешевой библиотеки — лирические стихи), ни раннего издания Шенье (1819, 1820 или 1822). Тот Шенье 1862, который у нее, очень смутен, неясен и неавторитетен.
Рассказывала о своих предках — то, что ей рассказала Инна Эразмовна. ЕЕ дед Стогов (Эразм Иванович?) стариком напечатал свои мемуары, в которых подробно рассказывает о своем роде. Напечатано в каком-то морском и в литературном журналах (два раза). АА находит сходство своего рода с родом Гумилева: со стороны матери все очень хорошо известно, много моряков; со стороны отца известного очень мало — раскольничья семья.
Ночью АА ходила к заутрене в церковь Спаса на крови. Странно, не могу понять, зачем это ей нужно? Не молиться же ходит? По многим намекам думаю, что дело в традиции. Но и это, конечно, зря. У меня лично ко всему, что связано с попами, издавна предубеждение.
Сегодня нашла вторую часть пушкинского "Ариона" в Шенье.
Отмечает, что гражданский пафос — к народу — есть у Шенье, есть у Лермонтова. У Пушкина его нет. Такого пафоса АА вообще ни у кого из поэтов не знает.
Ламартин очень плох и неталантлив, и говорить о нем АА не считает интересным.
Говорили о Пушкине. Считает его завершителем, а не начинателем (как его считают по обыкновению).
"Дуб, тысячью корней впитавший в себя все соки": Пушкин вобрал в себя все достижения предыдущей эпохи, достижения Байрона, Шенье, классиков, романтиков русских и иностранных... После него стало немыслимым писать повести в стихах...
Отметила, как Пушкин поступает с теми своими стихотворениями, в которых сказалось влияние Шенье. Во всех таких стихотворениях — раннего периода Пушкин скрывает, что источник их — Шенье.
Позже взгляд его почему-то переменился, и к каждому из таких стихотворений он ставит эпиграфом строчки из Шенье, главным образом, строчки именно из того стихотворения Шенье, которым он воспользовался для данного своего стихотворения.
М. Горького видела один раз в жизни.
Сегодня говорила с И. Э. Горенко о предках. Инна Эразмовна вспоминала. Инна Эразмовна — урожденная Стогова. Отец ее был моряком (?). Ее мать (бабушка АА) — урожденная Мотовилова. Род Мотовиловых — богатый. Стоговы были бедны. Иван Дмитриевич Стогов (прадед АА) был, по преданию, колдуном. Так знали и звали его крестьяне. Стоговы, при Иоанне Грозном жившие в Новгороде, участвовали в восстании и были сосланы в Московскую губернию. Затем один из Стоговых приобрел на границе Московской и Смоленской губерний именье и переехал (?) туда (?). Со стороны отца предки АА мало известны. Раскольничий род.
Камердинер из Московской губернии перешел (прошел 1500 верст пешком) в Подольскую, к отцу Инны Эразмовны — она еще девочкой была. Помнит его. Крепкий старик был.
Ахматова — бабушка Инны Эразмовны — от хана Ахмата, того, который был последним ханом на Руси.
2.05.1926
Вчера ночью, после моего ухода, АА читала Шенье и нашла в нем еще одно место, повлиявшее на Пушкина: "Евгений Онегин", четвертая глава, стр. XXXVIII-XXXIX: