Хранитель Врат

– Подъем! – заорал он командным голосом. – Подъем. Пиксель пропал. Все встаем на прочесывание местности. Встаем, встаем! Боцман, тебе отдельное приглашение? Полундра! Так, всем спокойно, это для Боцмана.

Он подходил к каждому, тряс за плечо, кричал в ухо, поливал водой из чайника. Парни с трудом разлепляли глаза, ошарашенно, непонимающе смотрели по сторонам, бормотали что-то невнятное. Некоторые тут же заваливались спать дальше. Их приходилось заново тормошить, пинать и встряхивать… Паук приволок большую флягу с водой и брызгал в лицо каждому, выкрикивая непонятные фразы. Это помогло. Минут через пятнадцать туристы обрели способность воспринимать объективную реальность, данную нам в ощущениях. Эти ощущения, надо отметить, были не из приятных. Холодная вода в лицо, пинки, затрещины и матерные ругательства со стороны Бригадира. Эмоциональное и физическое опустошение. Голова раскалывается, как с похмелья. Сил оторвать измученный организм от земли нет. Жутко хотелось спать, есть и почему-то материться. На свете есть много слов, хороших и разных. Только хорошие в это утро на ум не приходили. Зато разные другие громко и отчетливо звучали со всех сторон и в таких многослойных связках и сочетаниях, что даже видавшее виды седое эхо стыдливо забилось в многочисленные каменные норы. Однако, несмотря ни на что, порядок был восстановлен. Бригадир понятными всем терминами объяснил, что ночью потерялся Пиксель, что он его найти не смог и поэтому сейчас все разобьются по тройкам и будут прочесывать местность в радиусе километра. Он роздал рации, определил сектора поиска. Паук предусмотрительно испарился. Куда он делся и, что самое удивительное, как ему удалось столь незаметно скрыться, оставалось загадкой. Впрочем, вокруг Паука за последнее время накопилось столько загадок, что такая мелочь, как неожиданное бесследное исчезновение, уже не вызывала серьезных эмоций. Паука проще было оставить в покое. Тем более что Бригадир чувствовал, что с этой стороны угрозы нет. Внезапно вспомнились слова Паука, что для Санька они все уже мертвы, а также о том, что Боцман тоже инфицирован. В животе вновь зашевелился червь тревоги.

– Боцман, погоди. Я с тобой, – крикнул он и решительно зашагал к товарищам.

Как и предсказывал Паук, трехчасовые поиски ничего не дали. Пикселя нигде не было. Группа Крота обнаружила следы, похожие на следы Пикселя, но они вели вверх, к пещерам. Да еще по такому маршруту, что там здоровый с трудом пролезет, а о том, что пройдет Пиксель со сломанной ногой, да еще ночью, не могло быть и речи. Это полностью вписывалось в версию Паука, но рациональный мозг Бригадира не мог согласиться с таким взглядом на мир, а потому отбрасывал его как нереальный. Поиски решено было прекратить. Бригадир объявил общий сбор, совместив его с приемом пищи.

За столом царила напряженная тишина. Казалось, все сосредоточены на процессе помощи обществу путем тщательного пережевывания пищи в соответствии с призывом плакатов советского времени, развешанных по общественным столовым и кухням. Не было слышно ни привычных шуток, ни смеха, ни обычного ворчания Боцмана, ни подначек Крота, лишь громкое чавканье, хруст галет, металлический перестук ложек. На Бригадира все смотрели внимательно, собранно и как-то недружелюбно. От таких взглядов стало неуютно, как снайперу посреди поля.

– Парни, – сказал Бригадир, собираясь с мыслями, – происходят странные вещи. Не знаю, помните вы или нет, но вчера вы поиграли в зомби. Для начала передрались сами, потом пошли убивать Паука. Не убили. Дошли до его костра, поиграли немного в ходячих мертвецов, а потом дружно завалились спать. До палаток я вас дотащить не смог. Пришлось разместить на месте падения. Кстати, вы там и проснулись. Кто-нибудь из вас что-нибудь из вчерашнего вечера помнит?

Гробовое молчание явилось красноречивым ответом на поставленный вопрос. Бригадир обвел всех взглядом и продолжил:

– Понятно. Если кто что вспомнит, не премините рассказать мне. Очень интересно. Теперь о важном. Сегодня ночью пропали Санек и Пиксель. Если Санек мог уйти сам, он из вас был самым активным, то Пиксель этого сделать не мог по причине сломанной ноги. Куда он делся, не совсем ясно. Мы не нашли даже следов. Мне вся эта чертовщина не нравится. Поэтому я предлагаю сниматься немедленно. Сбросимся – потом вернемся за Пикселем и Саньком. На сборы полчаса. Ну, час. Забираем самое ценное. Все остальное и оружие оставляем здесь. Все ясно?

– Нет, не ясно, – возразил Боцман. – Времени совсем не дал. За сегодня только рассортируем, спрячем излишки и замаскируем как следует. А потом еще собраться надо. А это не меньше трех часов.

– Верно, – подал голос Глыба. – К чему спешка? Сбрасываться надо, не спорю, но за сегодня не успеем. Мы даже безопасного места не нашли. Куда прятать-то? Да и находки еще отсортировать надо. Как разберешь, что ценное, а что нет. Половину еще отмыть надо.

– Да и Пикселя и Санька бросать негоже, – поддакнул Жека. – Если их не нашли, это еще не значит, что их надо бросить.

– Жека дело говорит, – вставил свои пять копеек Крот. – Без ребят уходить негоже. Я тебя не узнаю, Бригадир, – ты раньше своих не бросал.

– А я и сейчас не бросаю, но ситуация критическая. Уходить надо, причем срочно. Со мной могут остаться еще один-два человека, остальные должны уходить. Немедленно. Я это знаю, чувствую. Поверьте мне. Я вас никогда не обманывал.

– Все бывает впервые, – философски заметил Боцман. – Ты раньше и подлости не предлагал. А ныне друга бросить призываешь. С крысятником снюхался. У него небось идеек нахватался? Может, ты тоже что-то ценное нашел, закрысил, а теперь по-быстрому свалить захотел?

– Боцман, ты что? У тебя глюк продолжается?

– Это вы, похоже, с Пауком курите что-то. Сказки нам тут про игру в зомби рассказываешь. Кстати, где этот крысятник? Я его с тобой с утра видел, а сейчас он пропал. Ты ему наверняка наш нож отдал. Он давно его домогался. Так, Бригадир?

Бригадир молчал. Парни начали недобро переглядываться и перешептываться.

– Ну что молчишь? Покажи нож.

– Действительно, командир, покажи нож. Из-за него весь сыр-бор начался, – пробасил Глыба.

– Покажи, – присоединился Жека.

– Да что там, – агрессивно заявил Боцман. – И так видно, что они его присвоили. Давай, Бригадир, рассказывай, что еще заныкали и что задумали.

– Боцман, я на твои идиотские речи не поведусь. Парни, ситуация на самом деле серьезная. Нам всем грозит реальная опасность. Оставаться тут нельзя. Поверьте мне. Просто поверьте. Я никогда вас не обманывал.

– А сейчас врешь. – Боцман встал и медленно направился к Бригадиру.

– Прислушайтесь к себе, к своим ощущениям, – продолжал увещевать Бригадир. – Постарайтесь вспомнить вчерашний вечер. Тут нельзя больше задерживаться. Давайте так, я ухожу налегке, через час. Те, кто мне еще верит, давайте со мной.

– Брось, мы на это фуфло не поведемся. – Боцман подошел вплотную. – Налегке, говоришь. Показывай, чего заныкал.

– Чего?!

– Выворачивай карманы, говорю. – Боцман схватил Бригадира за рукав.

Бригадир крутанулся и отбросил Боцмана в сторону. Затем выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Парни повскакивали с мест и замерли, как встревоженные суслики.

– Я хотел по-хорошему. Все сейчас встанут и пойдут собирать манатки. Сбор через час. Прятаться и бежать не советую. Я найду и на аркане поволоку. А ты, Боцман, еще раз в мою сторону дунешь неосторожно – пристрелю как собаку. Ты меня знаешь, я воздуха зря не сотрясаю.

Глава 9

Боцман стоял в пяти метрах от Бригадира и сверлил его ненавидящим взглядом. Во рту собралась горькая слюна вперемешку с дорожной пылью и кровью из разбитой губы. Бросок Бригадира застал его врасплох и вынудил пропахать пару метров каменистой почвы своей физиономией, слегка подпортив фасад. Не то чтобы отставной моряк сильно беспокоился по поводу нескольких царапин на скуле и разбитой губы, просто было до крайности обидно. Второй день подряд его валяют по земле, как мешок для тренировок. Даже за противника не считают. Отмахиваются, как от назойливой мухи, и швыряют мордой в грязь. Это не просто обида, это унижение. Рушится вся так долго и скрупулезно выстраиваемая им иерархическая система. Крушение этой системы означает крах коллектива как единого целого! Неужели Бригадир этого не понимает? Должен понимать. Как никто другой должен. И понимал, пока с Пауком не связался. Паук ему с самого начала не нравился. Слабак, тряпка, летит, как мотылек, на сильных людей, своего голоса нет, только визг. Мажор, одним словом. Он олицетворял все то, что так Боцману не нравилось в человеке: несобранный, неряшливый, суетливый, разбросанный, без какого-либо стержня, ориентиров и жизненных установок, он плыл по жизни, постоянно все меняя, во все вмешиваясь, ставя под сомнение даже незыблемые понятия. Боцман искренне не понимал, зачем он нужен в коллективе, и поначалу издевался над ним вместе со всеми. Но потом он его понял и принял. Он, никто другой. Никто не сделал для Паука больше, чем он. Именно он взял Паука под свою защиту и не дал парням заклевать пацана. Именно он терпеливо и планомерно учил его премудростям туристической жизни. Именно он помогал экипироваться, готовиться к каждой экспедиции. Да всего не перечесть! Он стал Пауку как родной отец. А тут такая неблагодарность. Да еще унизил прилюдно, скотина. А Бригадир? Тоже мне друг называется. Вся экспедиция на Боцмане. Вся матчасть. Боцман достань, Боцман купи, Боцман обеспечь. А сам крысятника пригрел. На его сторону встал. Защищает. Не иначе как рассказал тот что-то такое, но очень ценное. А может, и достали уже. Теперь заныкать надо. Недаром всех слить хочет. И друга своего лучшего кинуть. А ведь нет у него человека ближе и преданней, чем Боцман. Не было. Это ведь он тогда ему жизнь спас. Ведь он его тогда в тундре не бросил. А он… Предатель.