Проклятый эксперимент. Магиня

Несколько секунд Лиарена настороженно вглядывалась в большое овальное зеркало, заключенное в громоздкую раму темного металла, щедро украшенную крупными драгоценными каменьями. И все же сначала не догадалась, чем так ошеломило магистров мутноватое отражение видневшихся в старинном стекле людей. Они стояли напротив зеркала тесной кучкой, а за их спинами виднелись каменные стены полутемного зала и простые длинные столы.

И лишь пристальнее вглядевшись в светлевшие за стеклом лица, магиня почувствовала, как от внезапной слабости у нее начинают подкашиваться колени. Комната, возникшая за толстым стеклом, вовсе не являлась отражением столовой, где находились они с Таем, а стоявшие напротив них люди не были окружавшими ее магами.

– Ох боги… – растерянно выдохнула девушка, крепче вцепившись в куртку мужа.

Он тотчас обнял ее обеими руками и крепко прижал к себе, не в силах оторвать взгляд от родового артефакта. Вернее, от людей, молча стоявших за стеклом напротив них. Их становилось все больше: видимо, те, кто находился в соседних помещениях, каким-то образом передавали друг другу известие о появившемся в их зеркале изображении. Как вскоре стало ясно, были среди них и путники, судя по паре туманных овалов, раскрывшихся позади молчаливой толпы.

Но больше всего поразил Лиарену вид незнакомцев. Бледные, почти до синевы, худые и какие-то неухоженные, в простой, грубой, явно не однажды штопанной одежде, какую даже бедные селяне надевают только на самую грязную работу. И взгляды у всех под стать одежде, потухшие, безразличные, словно у безнадежно больных.

Они покорно расступились, когда вперед начали проталкиваться люди, пришедшие порталом, и тут уже тихо, как от острой боли, зашипел Ильтар. Пытаясь сообразить, в чем дело, Лиарена перевела на него взгляд и озадаченно нахмурилась.

Старший магистр смотрел вовсе не в зеркало, а на Экарда, и торопливо шевелил пальцами, выплетая невидимую магическую паутину. А ее отец, всем телом подавшись вперед, вглядывался в стекло так напряженно, словно обнаружил за ним злейшего врага, не замечая, как его трясущиеся пальцы лихорадочно крутят камни посоха.

– Отец! – кинулась к нему Лиарена, вцепилась в его локоть и попыталась оторвать руку магистра от артефакта. – Кого ты там увидел?

Экард перевел на нее побелевшие от полубезумного гнева глаза, нахмурился, на секунду вырываясь из смерча захвативших его чувств, и тихо скрипнул зубами. А затем небрежно, как надоевшего щенка, притиснул к себе дочь и снова уставился в зеркало. Лиарене ничего не осталось, как повернуть голову и попытаться внимательно рассмотреть странных людей, непонятно почему так расстроивших отшельника, однако сколько она ни глядела, никого хоть смутно знакомого так и не увидела.

Тайдир встал рядом с Лиареной и настороженно следил за происходящим, не снимая ладони с рукояти меча.

– Та, что пришла последней, – вдруг еле слышно выдохнул он жене на ушко, и она поспешила вглядеться в стоявшую почти посредине толпы полуседую женщину.

Ничего особого в ней не было, такая же мешковатая, серая одежда, как и на других, изможденное лицо, опущенные вниз уголки крепко сжатых губ. Ее слегка прищуренные глаза непонятно какого цвета смотрели на стоящих в столовой магов с отрешенной, привычной усталостью, за которой Лиарене виделось то ли раскаяние, то ли разочарование.

– Инрисса… – пораженно выдохнул Дзерн, и имя магини заставило Лиарену недоверчиво фыркнуть.

Он явно ошибался, этот упрямый и недоверчивый магистр, никак не могла эта старая женщина быть ее беззаботной и очаровательной матерью.

– Она похожа на тебя, – шепнул Тайдир, не решаясь оторвать жену от застывшего статуей Экарда, и ободряюще погладил любимую по плечу.

Однако девушка его сейчас почти не слышала. Она с болезненным интересом рассматривала седую незнакомку, ища в ней сходство с висевшим в убежище отшельника портретом, и почти не находила. Так, если самое общее. Однако ведомый сердцем Экард ошибиться не мог, это она понимала, зато никак не могла уразуметь, отчего же тогда он ведет себя так странно?

Не бросился к зеркалу, чтобы быть ближе к любимой жене, коснуться ее хотя бы через стекло, и даже не улыбнулся ей приветливо. А стоит и смотрит так, словно она преступница! Неужели до сих пор злится на Инриссу за тот ее порыв? Так зачем тогда столько лет ждал и искал? Неужели только ради того, чтобы молча прожечь горьким, презрительным взглядом?

Нет… не может быть. Лиарена же видела, как нежно он гладил пальцами ее портрет, как шептал ему что-то глубоко личное. Так отчего же сейчас застыл неприступной статуей карающего возмездия?

Стоящий рядом с Инриссой мужчина с темным, морщинистым лицом, словно вырезанным из куска старой коры, властно положил руку магине на плечи и попытался увести прочь. Но женщина неожиданно вывернулась и снова уставилась на стоящих по ту сторону зеркала магов с непонятным упорством. Словно хотела дать оставшимся на свободе друзьям получше рассмотреть себя и своих товарищей по несчастью или сообщить им этим зрелищем какие-то сведения.

– А они не могут нас слышать? – тихо спросил кто-то из молодых магов, и на него шикнули сразу несколько коллег.

«Значит, могут», – сообразила дорина, перевела взгляд на Экарда и едва не вскрикнула. За эти несколько минут отшельник осунулся и постарел на десять лет и теперь смотрел на толпу оборванцев, стоящих по ту сторону зеркала, пустым взглядом окаменевшего в безразличии лица.

А потом развернулся, небрежно сунул дочь Тайдиру и, так же безучастно глядя сквозь коллег, размеренным шагом направился прочь.

– Отец… – рванулась бежать следом Лиарена, но дорин ее не отпустил.

– Не нужно, он должен немного остыть, – нежно гладя жену по напрягшейся спине, шептал он, а потом вдруг спросил магистра: – Иль, а нельзя его ненадолго отключить?

Как поняла изумленно уставившаяся на мужа дорина, сказано это было вовсе не про отшельника.

– Боюсь, не сумею потом найти то место, – мрачно сообщил Ильтар и тихо скрипнул зубами.

Мужчина, стоящий рядом с Инриссой, горько усмехнулся, протянул руку к своему зеркалу и легко коснулся пальцем рамы. И в тот же миг перед магами возникли их собственные, мрачные и настороженные физиономии.

– Пожалуй, я лучше позавтракаю в том зале, – словно про себя пробормотал Ильтар и повернул к выходу.

– Там столов нет, – заикнулся было Тайдир, и тотчас несколько столов и стульев взмыли в воздух, поднятые воздушными лианами магов.

Как оказалось, завтракать по соседству с таинственным зеркалом не желал никто из присутствующих.

Через полчаса, наскоро осмотрев комнаты, кухню, кладовую и сад, маги устроились наконец за накрытыми Зеленом столами, однако приступать к еде не спешили. Всех угнетало воспоминание о спрятанных неведомо где узниках и их странном молчании.

А Лиарена тревожилась еще и за отца: как выяснилось, выйдя из столовой, Экард немедленно покинул убежище, которое еще совсем недавно так жаждал получить. И пытаться его искать бесполезно, как сообщил Истрис, у его учителя было приготовлено несколько десятков схронов и надежных местечек, где он мог просидеть хоть месяц.

– Зелен, – первым налив себе отвара, позвал Ильтар и испытующе взглянул в выпуклые глазки хитрого создания, – а теперь расскажи мне честно, зачем ты съел отпирающее заклинание?

Мохнатый клубок стремительно метнулся к Лиарене, дрожа, прижался к ее коленям и втянул голову в плечи.

– Не бойся, никто тебя не обидит, – прикрыла его рукой магиня, укоризненно покосившись на озадаченного магистра. – Расскажи мне все и помни – я тебя никому никогда не отдам. Ну, сначала про зеркало, которое стоит в столовой. Кто его настроил на тот зал? Миттен? А он знал про тех людей? Наверное, знал, раз пытался их увидеть. Он ничего не говорил?

– Болваны! – проскрипел голосом Миттена зеленый слуга. – Как только до такого додумались, свернуть ленту Мёбиуса! Теперь придется размыкать внешний контур, если не удастся найти другого решения.