Страница 139 из 144
После отстранения от власти Голицына Польша тщетно добивалась от Петра I организации нового похода русских войск на Крым. В 1695 г. Петр I вернулся к планам, некогда выдвинутым Лжедмитрием I. Он предпринял наступление против турок, поставив целью захватить Азов, турецкую крепость в устье Дона. Гражданская война начала XVII в. надолго подорвала внешнеполитические позиции России. В середине столетия Романовы пытались возродить имперскую политику завоеваний, но успеха не добились. Земли, захваченные царскими войсками в Литве и Ливонии, были вскоре же очищены ими. Попытка объединить украинские земли под властью Москвы натолкнулись на противодействие Османской империи. Лишь на азиатском континенте Русское государство получило возможность беспрепятственно расширять свои границы. Движение на Восток, приостановленное Смутой, возобновилось в середине века. С Оби русские проникли на Енисей и Лену, а оттуда на Байкал и Дальний Восток. Повсюду на своем пути они основывали небольшие деревянные укрепления (остроги). Один из таких острогов, Якутск (1667 г.), стал со временем центром Якутского воеводства. Отсюда землепроходцы проложили путь в устье Лены и на Колыму. С Колымы казак Семен Дежнев в 1648 г. прошел через пролив (будущий Берингов пролив) в Тихий океан. Экспедиции В. Пояркова, а затем Е. Хабарова и П. Бекетова положили начало утверждению России в Приамурье.
В сибирских военных экспедициях участвовали небольшие военые силы. Обычно отряды насчитывали несколько десятков, реже — несколько сот служилых людей. Торговые люди нередко снаряжали экспедиции за сибирской пушниной на свои частные средства. Русские отряды продвигались по рекам и облагали данью (ясаком) многочисленные местные племена. Дань служила военной добычей, а затем превращалась в постоянный побор в пользу царя. Вооруженные огнестрельным оружием русские без труда подчиняли разрозненные и враждовавшие между собой сибирские племена. Значительное сопротивление русским оказали буряты, подвластные монголам. Оказавшись в трудном положении, многие из них переселились в Монголию. К концу XVII в. численность гарнизонов нескольких десятков сибирских острогов едва превышала 10 тыс. человек, включая ссыльных людей, принятых на царскую службу. Русские не смогли продвинуться в верховья Оби и Енисея, где путь им преградили Калмыцкая орда, а также енисейские киргизы, подвластные монголам. В Приамурье Россия столкнулась с Китаем, где правила маньчжурская династия Цинов. Главные военные действия развернулись у стен городка Албазин. Китайские войска разрушили Албазин, но русские быстро восстановили крепость и в течение года обороняли ее. В 1689 г. между Россией и Китаем был заключен Нерчинский мирный договор, по которому русские очистили ранее занятые ими земли по верхнему Амуру.
Россия превратилась в великую евразийскую державу в то время, когда Западная Европа переживала величайший переворот. Накопление капитала, развитие мануфактурной промышленности и мировой торговли ускорили ход истории. Разрыв между уровнем развития России и стран Запада стал быстро увеличиваться. Лучшие умы России начали сознавать необходимость европеизации русского общества. Боярин А. П. Ордин- Нащокин предлагал царю направить все усилия на развитие промышленности и торговли. Он ждал огромных выгод от завоевания Ливонии и расширения торговли с Западом по кратчайшим путям через Балтийское море. Горячим поклонником Запада был В. В. Голицын. Незадолго до своего падения он изложил французу де ла Невиллю свои мысли об освобождении крестьян и наделении их землей, необходимости просвещения для России.
Потерпев поражение в войне с Крымской ордой, правитель обратился к планам военной реформы. В доверительных беседах Голицын высказывался в пользу свободы совести и принципа веротерпимости, считал нужным предоставить свободу въезда в Россию выходцам из Западной Европы. Принципы веротерпимости боярин не распространял на старообрядцев. Их преследования в правление Софьи и Голицына приобрели особенно жестокий характер.
Во второй половине XVII в. усилилось культурное сближение Москвы с Польшей, сопровождавшееся все более широким проникновением на Русь латино–польского образования. Не желая иметь дело с католиками, Москва охотно обращалась к ученым монахам из Киева и Белоруссии, получившим неплохое образование в польских школах или на Западе и державшимся православия.
Любимец царя М. Ф. Ртищев основал Андреевский монастырь и школу при нем, а в качестве учителей пригласил украинских монахов из Киева. С 1649 г. школу возглавил известный педагог и переводчик Епифаний Славинецкий. У себя на родине он преуспел в изучении богословия, философии и языков, учился в Киеве и заграничных школах. В молодости он, по собственному признанию, увлекался «латинской мудростью», но познал ее бесплодность, обратившись к чтению «греческих книг». В Москве Славинецкий возглавил грекофильское направление. Из Андреевского монастыря он перешел в Чудов и преподавал там в патриаршем училище.
Присоединение Украины усилило приток в Москву учителей из православных украинских и белорусских земель. В завоеванном Полоцке царь Алексей Михайлович впервые встретил монаха Симеона Ситниановича Полоцкого, который стал проводником латино–польского влияния на Руси. Симеон закончил Киевскую академию, а затем Виленский иезуитский коллегиум, где «учился токмо (только) по–латыне». Из коллегиума он вынес преклонение перед авторитетом Аристотеля. В 1664 г. он основал в Заиконоспасском монастыре государственную школу для обучения подьячих (низших служащих) Приказа тайных дел. В школе преподавали латинский язык, грамматику и риторику. Вместе с Симеоном трудился его ученик Сильвестр Медведев. Им пришлось вести длительные споры со Славинецким и другими грекофилами. По существу, столкнулись два религиозно–культурных направления — латинское и греческое (византийское). Первое из них имело прозападный и более светский характер. Из конспектов лекций Симеона Полоцкого следует, что его курс включал раздел философии и этики и что он был знаком с учением Фомы Аквинского о богословских (вере, надежде, любви) и моральных добродетелях[662]. Симеон был близок к царскому двору, писал речи для государя, учил латыни детей в царской семье. Вступив на трон, царь Федор Алексеевич поручил Симеону Полоцкому составить «Академическую привилегию», своего рода устав московской Академии, которую предполагалось организовать по типу польских латинских училищ и Киевской академии. Студенты академии должны были изучать «все свободные учения» — от грамматики до богословия, языки славянский, греческий, латинский и польский. Симеон умер, не осуществив своих проектов. Реакция против латино–польской образованности заметно усилилась после того, как в Москве появились греки Лихуды. Они отправились в Россию с благословения иерусалимского патриарха, покровителя московских грекофилов. Братья Софроний и Иоаникий Лихуды прошли курс латинских наук в Риме и Падуанском университете. Но в Москву они были посланы, чтобы утвердить там эллино–греческое учение. Прощаясь с патриархом, братья поклялись, что не будут учить русских «латинскому учению и языку». По приезде в Москву Лихуды стали преподавать в школе при Богоявленском монастыре, где прочли курс «греческого книжного писания». Власти одобрили их деятельность и предложили расширить курс, читать «все свободные науки на греческом и латинском языках».
Подготовка к открытию высшего учебного заведения в Москве отняла более пяти лет. Наконец, в 1687 г. в Заиконоспасском монастыре открылась Славяно–греко–латинская академия. В нее были переведены ученики из школ, организованных при Печатном дворе и в Богоявленском монастыре. Как и было предусмотрено в «Академической привилегии» 1682 г., высшая школа была бессословной. В ней учились отпрыски княжеских фамилий Голицыных и Одоевские, дворяне, приказные, торговые люди и даже кабальные холопы. Вместе с русскими обучались украинцы, белорусы, грузины, татары. В начальном классе студенты изучали «славянское и греческое книжное писание», в среднем — грамматику и латинский язык, в высшем — риторику, диалектику, физику. Братья Лихуды составили учебники для академии, в которых использовали «Этику» Аристотеля, труды других эллинских философов, сочинение Кампанеллы «О начале вещей».
662
Лаппо — Данилевский А. С. История русской общественной мысли и культуры XVII–XVIII вв. М., 1990. С. 131.