Страница 46 из 75
Дальше народ повалил валом. Первая же поездка на черве в Бааль-Дахар за продуктами не осталась незамеченной, и у пещеры появился сначала продавец воды для паломников, а затем и сами паломники. Зевая и не выпуская книги из рук, Синельников вышел посмотреть, в чем там дело, и перед ним предстала группа людей, смотревших на него со страхом и восхищением; кто-то явственно произнес: «Сейчас он будет говорить…» Синельников с тоской оглянулся на Аристарха. Тот ответил преданным взглядом поверх все того же планшета. Синельников вздохнул, уселся, приглашая гостей сделать то же, открыл книгу (это был трактат Лао-Цзы), и начал так:
– Дурачье вы, дурачье…
Вскоре около пещеры вырос палаточный лагерь, где торговали едой и всякой всячиной, так что у Синельникова отпала нужда ездить куда-то за провизией, а также платить за нее деньги; образовалась какая-то «Стража Пустынного Проповедника» из не очень понятных вооруженных людей, добровольно несших караул вокруг пещеры и прибавивших немало авторитета Аристарху. В значительной степени успеху проповедей Синельникова способствовало то, что множество толкущихся на одном месте людей привлекало Червя – случалось, что во время выступлений три-четыре великана сотрясали землю вокруг, время от времени разевая чудовищные пасти. Вплотную они, однако, не подходили и лишь изредка Синельникову, прерывая речь, приходилось отгонять особо настырных, нещадно колотя палкой по их нечувствительной броне. Ему это не стоило никаких усилий, но на паломников производило неизгладимое впечатление. Верный слову, Синельников читал вслух Евангелие, Коран, Конфуция, часто отвлекаясь на пространные комментарии, иллюстрируя сказанное примерами из собственной жизни и давно забытыми студенческими анекдотами. Молва о Пустынном Проповеднике, который стоит за древние традиции и учит небывалым вещам и слушать которого приходит даже Шай-Хулуд, разнеслась по всему Рифту; многие уже поговаривали о том, что Муад’Диб – это не настоящий Голос Неба, что фримены дали себя обмануть лжепророку, а подлинный свет истины ведом лишь Пустынному Проповеднику. И однажды за духовным напутствием с далекого севера пожаловала сама всемилостивейшая императрица Ирулэн.
Оставив свиту снаружи, она одна вошла в пещеру. Синельников мирно хлебал сваренный очередными доброхотами гороховый суп. Завидев императрицу, проповедник лишь покачал головой:
– Ну и денек. Еще и ты.
Ирулэн ответила ему почти в таких же выражениях:
– Господи, ну конечно же это ты. Кто же еще? И, как всегда, что-то ешь.
Не дожидаясь приглашения, она села.
– Итак, ты снова здесь. Ну как, развелся, наконец, со своей бесценной женушкой?
– Ирин, не начинай сначала, – пробурчал Синельников. – По-моему, мы уже все друг другу сказали. Аристарх, уйди отсюда.
Совершенно сраженный этим диалогом Аристарх был вынужден покинуть свою смежную с покоями Учителя каморку, и более ничего о состоявшемся разговоре нам сообщить не может, кроме того, что августейшая особа пробыла в гостях у Синельникова более часа и вышла весьма нахмуренная. Буквально спустя несколько минут после ее отбытия прилетела Алия, распугав толпу и подняв целый самум реактивными струями двигателя. Войдя быстрым шагом и задрав подбородок, она спросила ледяным тоном:
– Зачем здесь была эта мымра?
– Аристарх, – простонал Синельников. – И это называется «пустыня»?