Страница 16 из 17
* * *
- К сожалению, мы не знаем, чем ещё можем помочь. - Услышала я тихий-тихий шепот доктора, говорившего с отцом за ширмой. Мой слух стал острее, и раньше я бы не услышала этого. Меня уже дважды поднимали в отделение реанимации и возвращали оттуда, когда состояние стабилизировалось, но в этот раз... Я улыбнулась сама себе. Больше не прислушивалась к их разговору. Времени прошло много. Каникулы давно закончились и занятия начали недели четыре назад. Вместо выздоровления от "безумия" я стремительно угасала, хотя даже самые лучшие специалисты признали, что не нашли у меня признаков шизофрении или других расстройств. Не было обнаружено ничего, от чего стоило бы лечить, но если бы современные научные сотрудники позволили себе уверовать в душу, то я бы признала, что душевно больна, и она и только она находится в плохом состоянии. - Попробуйте забрать её домой. Дома и стены лечат... Отец вышел из-за ширмы. Его глаза были красными, но он пытался держаться. Надо же, я никогда раньше не видела его таким... готовым сдаться? В его глазах читалась просьба о прощении и вопрос. Он ответил мне, хотя я не спрашивала: - Мать пошла в церковь... придет попозже. - Чудно, она хоть во что-то верила, а ты? Мужчина, которому трудно было выслушать свою дочь. - Хочешь чего-нибудь? - Нет, спасибо, - безэмоционально проговорила я. - Дочка. - Он взял меня за руку. Моя была холодной. Я не стала сопротивляться. - Что я могу сделать? - Ничего, - шире улыбнувшись, напугала я его своей фразой: - Уже ничего не надо, папа. - Что угодно, правда. Ты скажи, что тебя беспокоит? - Душа, - назвала я то, о чем думала. - Не говори так, не надо. - Он подумал, что я хочу причаститься и отойти в мир иной? - Но если хочешь священника... - Да, чтобы обвенчаться с Луханем, - с вызовом бросила я. Он едва не скрипнул зубами, но проглотил. Он не понимал, как я умудряюсь, понимая всё остальное, настаивать на подобной ерунде. Именно ерундой он её и считал. - Лухань... - отец тяжело вздохнул, проглотив набежавшую слезу. - Какой он?
- Он? Настоящий. - Почему же он не навещает тебя? - гася злобу, делался мягче отец. - Он не может... Я не знаю почему. Особняк его не выпускает. - Ты хочешь с ним увидеться? - Больше всего на свете, - закрывая глаза, безмятежно поправила я на себе покрывало.
- Тебе тогда станет лучше, правда? - с надеждой спросил он. - А как бы тебе стало, если бы тебе вернули половину души? - Я посмотрела на него более зрелым взглядом, чем его собственный. Через меня смотрело непостижимое время, неуловимая печать рока и необъяснимость мироздания. Отец поежился, не ожидав от меня таких слов. Он сжал мою руку, подняв белый флаг.
Я могла подняться, но идти у меня сил уже не было. Ноги слишком ослабли за шесть недель в больнице. Отец взял у кого-то инвалидную коляску, чтобы привезти меня к заброшенному особняку, сломал на воротах замок, ввез меня на дорожку и покатил к главному входу. Не веря своим глазам, что я здесь, что я снова рядом с Луханем, я искала ими его в окнах, но там никого не было. Слишком солнечный выдался день, а он так не любит солнце, прячется где-нибудь. Тишина и покой, которые всегда обитали здесь, ничуть не изменились. Я переживала, что участок мог кто-нибудь выкупить и завладеть им в моё отсутствие, но нет, всё осталось на своих местах. Подняв меня на крыльцо, отец перенес коляску через ступеньки и, со скрипом, отворил одну дверцу. Внутри было тенистее, почти как тогда, когда я вошла сюда впервые. Ни звука. Эхо от нашего вторжения. - Лухань! - негромким голосом позвала я. Он долетел до потолка и напугал меня саму. - Лухань! - Я не смотрела на отца, но знала, что он тоже вертит головой, надеясь увидеть, как и я... Но я пока ничего не видела... - Его нет? - Я не ответила. - Лухань! - начиная паниковать, громче крикнула я. Нет, пожалуйста, только не исчезни, не пропади, не... Со второго этажа, беззвучно и осторожно, спускалась прозрачная тень. - Лухань!
Не решаясь спуститься, он смотрел на меня с верхней площадки, где изгибалась лестница. Всё такой же призрачный, но самый любимый, самый необходимый. Я распахнула объятья, хотя и знала, что ничего не получится, не произойдет... С побитым видом брошенного целой Вселенной, Лухань убыстрился, спускаясь по ступенькам. - Он здесь? - любопытствовал отец, но мне было не до него. Лухань приближался и вот, всего три шага разделяют нас, два, один... Он опустился на колени, чтобы обнять меня, сидящую на инвалидном кресле. И, о чудо! я ощутила его руки, обхватившие меня за талию. Его плачущие глаза округлились. Он тоже почувствовал меня! Несмотря на то, что отец продолжал его не видеть и не слышал, мы почувствовали друг друга! - Ты вернулась, господи, ты вернулась! - шептал Лухань, хватая мои руки, целуя их. Я плакала, как и он, рыдала всё громче. - На что же ты похожа? Милая моя девочка, что с тобой? Что ты сотворила? - Я просто не могла жить без тебя... пыталась, но не могла, - сопя носом, провела я по его щеке. - Я думал, что снова навсегда попал в ад... Я тоже хотел умереть, но... но я не знаю, как? - Теперь уже не нужно... неважно! - Я наклонилась, чтобы поцеловать его легко в губы. Он подался вперед. - Но... но почему я ощущаю тебя? Почему ты ощущаешь меня? Что случилось? - Не знаю, не знаю! - смеясь и плача, мотала я головой, хватаясь за Луханя и убеждаясь, что не сплю. - Какая разница? Мы вместе, любимый мой, вместе! Неважно как, телесно или лишь душой... теперь ведь навсегда, скажи? Скажи, что навсегда?
- Я больше всего хочу верить в это... Я не отпущу тебя, слышишь? Никуда больше не отпущу! - Лухань вцепился в мои руки и, притянув к себе, крепко-крепко обнял. Я ощутила тепло, тепло и новые силы, врывающиеся в меня, струящиеся, захватывающие организм и сознание. Объятья Луханя, в которых я утопала, заволакивали меня счастьем. Я с головой погрузилась в любовь, которая, спустя столетия, нашлась и смыкалась, чтобы уже не распасться. - Дочка! Дочка, что с тобой? - Услышала я удаляющийся голос отца, но не могла заставить себя на него отозваться. Всё вокруг закружилось, завихрилось, темнея и светлея попеременно. Я пыталась только не выпустить Луханя, чтобы не потерять опоры. - Дочка, пожалуйста, очнись! Руки Луханя держали меня надежно, и я полностью отдалась им, не тревожась больше ни о чем. На этот раз мы будем вместе. Навсегда.
* * *
Лунный свет розоватым лучом падал на неровный круг лесной чащи. Сквозь ветви он переплелся кружевом на серебрящейся траве, до этого укутанной ночным покрывалом. И тогда из глубины мрака, рассеянного тонким, но ярким месяцем на небе, вышел он. Лухань протянул мне руку и я, оглядевшись вокруг и не совсем понимая, что происходит, доверилась ему и протянула свою.
- Это... это то место, где ты гонялся за мной по ночам? - Теперь я посмотрела на себя и увидела на себе красивое белое платье, под стать свадебному. Подняв руку, я почувствовала на волосах венок из цветов. - Оно самое, - улыбнулся Лухань, взяв обе мои ладони в свои. Я тоже хотела улыбнуться, но вдруг помрачнела. - Это значит, что я... - Да, - кивнул возлюбленный, опустив глаза. - Я не смог уберечь тебя... - От чего? - тут же одумалась я и махнула рукой. - От жизни без тебя? От мучений, которые несло мне пребывание на земле? - Я считал, что это я должен присоединиться к тебе, а не наоборот. - Не имеет значения, - вдохнула я лесной приятный воздух полной грудью. Да, все чувства сохранились, и мы не были привидениями. Мы были полноценными людьми. Я зорко воззрилась на Луханя. - И... я должна убегать от тебя? - Как хочешь, - снова оживился он, приобняв меня. - Думаю, что теперь это ни к чему. - Но где же мы? - Я искала ответа у Луханя, но он лишь загадочно пожал плечами, будто знал ответ, но не хотел озвучивать. Я дернула его за рукав: - Скажи! - А как ты думаешь, куда могут попасть двое влюбленных, где их не разлучат, и где нет чертей? - Серьёзно? - Изумленно, я внимательнее осматривала фэнтезийный уголок мира, казавшийся идеальным. - А что будет с рассветом? - испугалась я.
- Я думаю, что мы ляжем спать. - Лухань потянул меня за руку вперед, по тропе, которую он знал до каждой травинки и которую, чудилось, я узнавала, видя когда-то. Или это его видение мира передалось мне? - Возможно, нам будут сниться кошмары. Что я привидение. Или что ты живешь, не зная обо мне. Или что мы разлучены, или миллионы других гадостей. - Наклонившись, возлюбленный сорвал большой алый цветок и вручил его мне. - Или нам будет сниться, что мы живем где-то в Нанкине, или Пекине, или Шанхае, обычные люди, живущие, как все. Но солнце будет садиться, и мы будем просыпаться здесь. Вместе. Всегда. Мы остановились, глядя друг на друга. - Неужели... неужели так будет? - боясь и мечтать о подобном исходе, прошептала я. Не верилось, что страданиям конец, что разлукам конец, что конец жизням друг без друга и потерям. Лухань наклонился к моим губам, и я почувствовала его ласковые и сладкие губы. Я ощущала всё каждой клеткой, обостренно, его запах, его касания, любые звуки. - Почему именно теперь? Почему так не выходило раньше? - Нам не дано знать всех секретов, - пожал плечами Лухань. Я постепенно успокаивалась, что всё вокруг постоянно и не исчезает, как иллюзия. Мы подняли головы вверх. Там ещё возлежал черный купол с мириадой звезд. - Но разве суть их важна, когда мы есть друг у друга? Я согласилась, разглядывая мигающие в выси огоньки, мельче и крупнее. Те же самые ли это звезды, что видны с Земли? Видна ли Земля отсюда? Но взгляд мой нашел глаза Луханя, и в них отразилась и Земля, и звезды, и галактика, всё, что мне было нужно, весь мой внешний и внутренний мир в нем одном. - Ты будешь скучать по человеческой жизни? - спросила я его. - Кто сказал, что сейчас она другая? - Я пока что не поняла, какая она здесь... - Она - настоящая, - сказал Лухань, как когда-то я сказала о нем самом, хотя он был призраком. Но... был ли он призраком, или мы просто не совпали измерениями, и всё это время шли параллельно, не находя двери, впустившей бы одного к другому? - Я настоящий, ты настоящая. А знаешь почему? - Почему? - засияв улыбкой, шагнула я, и мы, держась за руки, пошли дальше. - Потому что настоящая наша любовь. - Он приблизился к моему уху: - а истина там, где истинные чувства. И никаких сомнений. Никаких сомнений. Сумасшедшая и призрак, каковыми их все считали, могут быть вместе, а вот существуют ли те, кто в них сомневался? Не знаю, но я никогда больше не видела тех людей. Наверное, они были плодом нашего воображения.