Акедия

Есть два мирных состояния души: одно происходит от естественных семян, другое – когда отступают бесы. За первым следует смиренномудрие вместе с сокрушением, слёзы, беспредельная томительная любовь к Божеству и безмерное усердие к труду; за вторым – тщеславие вместе с гордыней, которые увлекают монаха в пагубные западни остальных бесов. Поэтому тот, кто бдительно стоит на страже границ первого состояния, быстро узнает о набегах бесов[425].

Разница совершенно ясна: первое мирное состояние души происходит из глубин нашего естества, где Бог от сотворения мира посеял неистребимые семена добра[426], другое – чистая иллюзия, обманчивая прелесть, поскольку отступление бесов – это всегда лишь обманный манёвр, используемый для того, чтобы склонить монаха к тщеславию или гордыне от мысли, будто это «бегство» стало плодом его собственных усилий[427].

Упомянутой выше главой «Слова о духовном делании» Евагрий открывает целый ряд описаний «состояний, близких к бесстрастию», которые, впрочем, он называет «частичным» или «несовершенным бесстрастием»[428], тогда как совершенное бесстрастие, обретаемое душой после победы над всеми бесами, он определяет следующим образом:

«Полнота мира» это бесстрастие души, сопровождающееся подлинным познанием сущих[429].

Бесстрастие есть спокойное состояние разумной души, образующееся из кротости и целомудрия[430].

Это состояние внутренней безмятежности (букв, «родина покоя»)[431] является «естественным» состоянием ума, он пребывал в нём от сотворения до того, как стал помрачён разными страстями. Точно так же «от природы» ум светоносен[432]. Оба вида бесстрастия (частичное и совершенное) отражают одну и ту же реальность: ум, «по своей природе» сарах Dei, подобен Богу, и в этом он является «образом Божьим». Страсти, грехи для него – нечто чужеродное, пришедшее извне, они вызывают «смущение» и приводят к «помрачению». Вот почему приближение ангела безошибочно можно узнать по состоянию глубокой умиротворённости, наполняющей душу, и точно так же безошибочно узнаётся приближение демона – по беспокойству, встревоженности и смущению[433], которые он вызывает своим появлением, даже если он и является в обличий «ангела света»[434].

Из всего вышесказанного становится понятным, что именно Евагрий подразумевает под «состоянием умиротворения» и «неизречённой радостью», которые наступают после победы над унынием: и то и другое знаменует собой, что человек с помощью Божьей[435] победил и все остальные страсти, и что отныне он вступил в область бесстрастия conditio sine qua non[436] и тем самым достиг «места молитвы»[437] или «места Божия»[438], то есть созерцания Пресвятой Троицы. Совершенно неожиданный взгляд! Молитва вдруг обретает новый смысл, становится созерцанием мистической скинии Божией в человеческой душе:

И святой Давид ясно научает нас относительно того, что есть место Божие. Он говорит: И бысть в мире место Его и жилище Его в Сионе[439]. Таким образом, «местом Божиим» является разумная душа, а «жилищем» – свето-подобный ум, отвергший мирские похоти и научившийся взирать на логосы земли[440].

Когда ум оказывается по ту сторону всех помыслов о (чувственных) вещах, он открывает это «место Божие» в себе самом. Он не может оказаться по ту сторону (их), если не совлёкся страстей, которые сковывают его посредством помыслов, привязанных к чувственным вещам. Он совлекается страстей благодаря добродетелям, простых помыслов – посредством духовного созерцания, а последнее в свой черёд зажигает в нём тот свет, который в час молитвы указует к «месту Божию»[441]

После того, как ум совлечёт с себя ветхого человека и облачится в человека, рождённого от благодати, тогда он также узрит во время молитвы своё состояние, подобное сапфиру или небесному сиянию, – его Писание и называет «местом Божиим», которое старейшины лицезрели у подножия Синая[442].

Это «место» (Писания) также называют «созерцанием мира»[443], здесь этот «мир» открывается в тебе самом, и он превосходит всякое разумение и хранит наши сердца[444]. Ибо в чистом сердце запечатлено новое небо, и видение его – свет, и место его духовное, где в определённой мере можно узреть разумения сущих. К тем, кто удостоился его, нисходят святые ангелы. Памятозлобие помутняет это видение, и кипение гнева окончательно гасит его своей яростью[445].

Это видение сияющей божественной славы – высочайшая форма познания Бога, которое возможно уже в этой жизни[446]. Оно осуществляется «в светлом зерцале» ума того, кто чист от всякой помрачающей страсти, оно достигает своей полноты в предстоянии человека «лицом к лицу» с Богом, когда «будет Бог все во всём»[447].

Един Отец (…) сам, и конец и совершеннейшее блаженство. Когда мы познаём Бога не как в зеркале, не при посредстве посторонних предметов, а приступим к Нему, Единому, тогда мы познаём конечную цель[448].

Жажда этого познания безгранична[449], из неё рождается неутолимое желание Бога[450], познание Бога тоже будет безграничным[451]: непрерывное возрастание в познании и любви перед лицом бесконечности Бога будет оставаться сущим неведением[452]. И «блаженны достигшие сего неведения, что превыше всего!»[453]

Божественный ум – это умиротворённый ум, в котором всякое движение утихает и который облекается светом созерцания Пресвятой Троицы, и он просит Отца об исполнении своего ненасытного желания[454].

Вслед за унынием, которое потрясало человека до самых сокровенных глубин его естества и было мужественно перенесено, возникает не просто чувство облегчения или удовлетворённости – иначе бы уныние осталось лишь психологическим феноменом. Свершившийся переворот знаменует собой прорыв к подлинно личностному существованию во встрече с личностью Самого Бога.

425

Praktikos 57.

426

Kephalaia Gnostika Ι, 39. 40.

427

Antirrheticus VIII, 4.6.13 etc.

428

Praktikos 60.

429

In PS. 36, 11 ία.

430

Skemmata 3. См. Творения Аввы Евагрия. Пер. А. Сидорова. М.: «Мартис», 1994. С. 123.

431

Cf. De Oratione 70.

432

Cf. Praktikos 64.

433

Praklikos 80; De Oratione 75; Antirrheticus VIII, 17.

434

2 Kop 11:14; Antirrheticus VIII, 24.

435

Praktikos 33.

436

Непременное условие (лат.).

437

De Oratione 57.

438

De Oratione 58.

439

Пс 75:3 (LXX); Септуагинта словом «мир» передаёт еврейское Sa-lem, тогда как в русском синодальном переводе – Салим, древнее название Иерусалима. Ср. Евр 7:2.

440

Skemmata 25. См. Творения Аввы Евагрия. Пер. А. Сидорова. М.: «Мартис», 1994. С. 124. п° 12. 439 Mal. cog. 40 г. 1.

441

Когда ум оказывается по ту сторону всех помыслов о (чувственных) вещах, он открывает это «место Божие» в себе самом. Он не может оказаться по ту сторону (их), если не совлёкся страстей, которые сковывают его посредством помыслов, привязанных к чувственным вещам. Он совлекается страстей благодаря добродетелям, простых помыслов – посредством духовного созерцания, а последнее в свой черёд зажигает в нём тот свет, который в час молитвы указует к «месту Божию»

442

Mal. cog. 18; ср. Исх 34:10.

443

Пс 75:3 (LXX); Skemmata 25.

444

Фил 4:7.

445

Epistula 39, 5.

446

J. MUYLDERMANS. Evagriana… P. 201. n° 13. Cf. Kephalaia Gnostika II, 1.

447

1 Kop 15:28.

448

Epistula 63, 22.

449

Kephalaia Gnostika IV, 50; Praktikos 57.

450

De Oratione 118.

451

In Ps. 70, 14; 138, 7.

452

Kephalaia Gnostika I, 71; III, 63.

453

Kephalaia Gnostika III, 88. Cf. I. HAUSHERR. Ignorance infinie ou science infinie? Il Orientalia Christiana Periodica. 1959. a^25. P. 44–52.

454

Centurien Suppl. 53; cf. Kephalaia Gnostika I, 65.