Щепка

– "Плененный Наутилус"...

– Совершенно верно.

Он кивнул.

– Это по пьесе Теда Мозеля "Стальной час". Она там неплохо сыграла.

– Великолепно! Вообще все хорошо играют. Фильм растрогал меня до слез. Режиссерская работа тоже прекрасная.

– Спасибо, – сказал он. Улыбнулся ей. – До свиданья. – Повернулся и зашагал прочь.

– До свиданья, – сказала она вслед, провожая его взглядом.

Энергичная походка... Выцветшая блуза, джинсы, черные теннисные туфли. Видимо, понадобилось что-то для дома, для хозяйства. Магазинчик "Тысяча мелочей" – через дом от их "щепки"…

Ну что ж!.. А ей – в свою новую квартиру. Уолт в серой униформе стоял, навалившись на дверь, широко распахнутую. Смотрел на нее. Обе ее сумки в одной руке.

– Извините меня, – сказала она. Прошла мимо него в вестибюль и сразу к левому лифту – кабина внизу, створки распахнуты. На ходу достала кошелек.

Он занес сумки в лифт, поставил на пол рядом с дверями.

– Спасибо вам, – сказала она, улыбнулась и протянула руку.

Он – длинный, лицо в глубоких морщинах, в стеклах очков отражаются огоньки – взял ее руку.

– Благодарю вас, мисс Норрис.

Вот это баритон! И не подумаешь, глядя на его в общем-то хилую конструкцию...

– Приятно, что вы теперь в нашем доме. – Отпустил ее руку, отступив назад.

– Спасибо, Уолт. Я тоже рада, – сказала она и нажала кнопку 20.

Створки сомкнулись.

Подняв голову, смотрела на мелькающие цифры-этажи.

Сэм Эйл... Интересный человек. Занятный... Шестьдесят пять. Не меньше.

Позвонила предкам. Поговорила с Бобом и Кассом. Сообщила, что уже перебралась в новую квартиру и что все в лучшем виде. Постояла у окна. Смотрела на россыпь мерцающих окон небоскребов у реки и ела клубничный йогурт. Внизу – поток машин. Машинки малюсенькие, словно игрушечные. Сдвинула к центру створки окна – несколько сантиметров справа, столько же слева. Гул трафика... Шум большого города. Не раздражает! Даже приятно. На старой квартире, между прочим, – вечное рычание, урчание, потому что третий этаж. Безусловно, никакого сравнения!..

Перемыла посуду. Вставила в портативный проигрыватель кассету – Джон Гилгуд читает "Домби и сын". Отчего это так не по себе? Нужно все-таки заняться делом! Пошла в спальню и стала распаковывать коробки.

Кэй Норрис с ее медно-карими глазами – думал, что зеленые, но такие даже приятнее – так вот, Кэй Норрис с ее кожей... какая же у нее кожа? – с ее кожей-сливками, с собольими волосами, даже она, Кэй Норрис, "грудки и ватничек, попочка и джинсики", развешивающая на Распялках платьица, складывающая аккуратно свои вещи по ящичкам, наскучила до чертиков. Джон Гилгуд шпарит "Домби и сына"... Ну, это вообще!

"2" оставляем, звук на "1" убираем...

Отпивая по глотку джин с тоником, он прошелся взглядом по мониторам, покачиваясь вправо-влево на вращающемся кресле.

Грусть-тоска! Кого-то черт унес на целый вечер, кого-то "бабье лето" выгнало из дома на весь уик-энд. А эти домоседы?.. Кто на кухне, кто в ящик уткнулся, кто читает.

Грюны... Никак не могут договориться, подавать ли друг другу сигналы, когда сядут за бридж. Так-так! Картишки намечаются... Дейзи – против, Глен – за. Остановка за малым... Ждут Фрэнка и его невесту.

Руби возится с "Поляроидом" – делает Джинджер, кадр за кадром.

Марк явился с цветочками. Трогательно!.. Но до ночи еще далеко.

Тип из Йошивары накрывает журнальный столик на двоих. Кэй?.. На корточках... Расставляет свои туфельки в стенном шкафу. Оба копошатся. Каждый в своем культурном слое. Дивно!..

Послушал разговор Стефана с кочегаром из Цинцинатти. Ответил на объявление. Молодец!.. Лиз несет свою мать на все корки...

Ого! Кажется, удача. В вестибюле появился д-р Пальм. Отвесил поклон Джону. Идет к лифтам... А это как понимать? А как же развлечения в пятницу вечером, или "вылазки на природу" по случаю "бабьего лета"? Кому-то срочно понадобился. Нине, может? Интересно. Возможно, Мишель жаждет общения с ним? Похоже, этот врач – ходок, или вообще вариант позабористей.

А Кэй все никак с обувью не расстанется... Вывел офис Пальма на "1", усилил звук, поднялся с кресла. Потянулся. Спина, черт возьми, затекла! Пошел на кухню. Поставил пустой стакан на прилавок – и в ванну.

Постоял, подумал... Яркая женщина!

Спокойно! Главное – спокойствие. Спустил воду в унитазе.

Вернулся на кухню. Взбодриться, конечно, не мешает. Только на этот раз джина поменьше, тоника побольше. Д-р Пальм начал функционировать... Заскрипело кресло. Клацнула крышка в кассетнике... хрясь! хрясь!.. распечатал новую кассету... вложил в пазы... захлопнул крышку. Джин с тоником – отличная штука! Размешал черенком вилки, выглянул в окошечко – она на "2", стоит у туалетного столика, телефонная трубка прижата к уху. Ах ты, черт! Швырнув вилку в раковину с немытой посудой – бегом назад. Врубил звук на "2", подключился к телефонному разговору, опустился в кресло.

– ...в задницу, к чертовой матери! – Мужик, похоже, выходит на финишную прямую. Убавил звук. – ...что, нельзя поговорить где-нибудь в тиши и в уюте? Невмоготу и это, что ли?..

На часах было 9.53, когда она положила трубку. Легла на кровать, на спину, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, моргнула, еще раз... Еще, еще... Положив руку на лоб, смотрела на саму себя в миниатюре и парящую вместе со светильником над краем кровати, там где ноги.

...Бог с тобой, малыш.

Что было, то было... и нет ничего. Наконец-то!

Так она еще долго лежала. Потом дотянулась до туалетного столика, собрала влажные бумажные салфетки. Встала, побрела в ванну. Бросила салфетки в унитаз. Подошла к раковине, открыла кран с холодной водой. Ополоснула лицо, глаза. Взяла кусок туалетного мыла, намылила лицо, умылась.

Посмотрела на свое отражение в зеркале, вытерлась полотенцем.

...Ну и что? Пора бы успокоиться.

...И вообще хватит сегодня трудиться.

Она позвонила Рокси и пообщалась с автоответчиком.

– Ничего особенного, – сказала в трубку. – Завтра звякну, все расскажу. Обживаюсь понемногу. Пока!

Сменила Диккенса с Гилгудом на Сеговию с гитарой. Застелила кровать. Веселенький комплект – желтый, в цветочек. Как говорится, ни разу не одеванный. Пахнет свежестью.