Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 20



Надо сказать, что и природа здесь благодатная: речки, кругом ухоженные поля и леса. Недалеко, в пяти километрах отсюда, протекает река Ока. В общем, детворе было где погулять, побегать, порезвиться.

Единственным недостатком было отсутствие поблизости больших дорог. Село находится как бы в стороне от них.

Теперь всего этого нет. Да и живут здесь лишь несколько семей, в основном старики. Каким было село в прошлом, осталось в моей памяти как сон.

Мой отец Соколов Емельян Степанович являлся коренным жителем этого села. Родился здесь в 1887 году. Занимался земледелием, был большой труженик, имел хорошее крестьянское хозяйство: лошадь, корову, овец, кур и гусей, наделы пахотных земель и лугов, которые нарезались каждому крестьянину в зависимости от количества мужчин – едоков в семье. На земельных наделах выращивали рожь на хлеб и овес для лошади, картофель, просо или гречиху на каши, лен, из которого в конечном итоге на примитивных крестьянских ткацких станках ткали грубые ткани для пошива белья и одежды.

В 1933 году отец вступил в колхоз. Некоторое время он избирался председателем колхоза.

Моя мать Соколова (в девичестве Титова) Прасковья Ивановна родилась в 1900 году в селе Высоково, в девяти километрах от Домнина. Трудовую деятельность начала в шестнадцатилетнем возрасте мотальщицей на Меленковской прядильно-ткацкой фабрике Владимирской области.

Выйдя замуж, она всю дальнейшую жизнь посвятила семье, детям и сельскому хозяйству. Наша семья занимала половину пятистенного одноэтажного кирпичного дома, построенного отцом вместе с младшим его братом. Дети спали на печи и антресолях, а когда стали побольше – на полу.

Сложилась обычная крестьянская семья, которая жила своими интересами. Много работали дома и в поле. По большим праздникам к нам приходили гости – родственники отца и матери. После угощения пели старинные русские песни. Их было много. У меня в памяти остались такие, как “Бродяга Байкал переехал”, “Последний нынешний денечек гуляю с вами я, друзья”, “Вот кто-то с горочки спустился”, “На Муромской дороге стояли три сосны”, “Коробейники” и другие.

В праздничные дни в каждом доме гуляли и пели. Мы, малыши, умолкали, когда взрослые пели, наслаждались мелодией этих протяжных, а иногда и озорных песен, любовались исполнителями.

Но неожиданно случилась беда, в результате которой мы – дети оказались без отца, а мать – без мужа, на себе испытали всю тяжесть крестьянского бытия. В августе 1937 года по навету кого-то из селян к вечеру пришли в дом работники НКВД районного центра и увели отца.

В то время старшей сестре Марии было двенадцать лет, мне было одиннадцать, а младшей сестре Лиде – всего около двух лет.

В районном центре таких, как отец, собрали из района более 10 человек. Их продержали в местном КПЗ примерно неделю, а затем увезли в Муромскую тюрьму. Нас известили о дне отправки их в тюрьму, и мы, все дети, вместе с мамой пришли проводить, вернее сказать, повстречаться с отцом.

Помню, он подошел к нам, простился и сказал: “Я ни в чем не виноват, скоро разберутся и отпустят”.

Потом мы узнали: отца судила 31 декабря 1937 года так называемая тройка УНКВД и признала его виновным, присудила 10 лет лишения свободы. Позднее нам объяснили, что “ваш отец – враг народа, а вы дети врага народа со всеми последствиями”.



Для нас, детей, закончилось беззаботное детство, походы на речку, в лес, различные шумные игры. Началась тяжелая пора выживания. Мы никак не могли понять, за что посадили отца, почему он стал “врагом народа”.

В то время он работал председателем колхоза, сделал немало для его становления. На селе говорили, что ему в вину поставили расходы на покупку сбруи и телег для лошадей, конных плугов, борон и другого снаряжения для сельхозработ. Всего этого в колхозе был большой дефицит, поэтому практически все сельскохозяйственные работы сдерживались, что наносило урон экономике колхоза.

Я по своему детскому разумению написал письмо т. Сталину и попросил его отпустить отца домой, так как нам без него плохо, что он ни в чем не виноват, и привел доводы, которые слышал в разговоре односельчан. Долго ждали ответа на это нехитрое, наивное письмо, но не дождались. Между тем, в народе поговаривали, что районное начальство в отношении отца что-то проверяло, но никаких последствий не было.

Некоторые люди злорадствовали по поводу случившегося. Большинство же селян нас жалели.

Обезглавленная семья помощи никакой не получала, бедствовала. Главным нашим кормильцем стал приусадебный участок. Здесь мы выращивали картофель, капусту, морковь, огурцы, помидоры, лук, другие необходимые овощи. Из этого делали запасы на зиму. Частично на усадьбе косили траву на сено для коровы и овец. Остальные корма заготавливали в пойме речки Салка и везде, где растет трава. Сорняки от прополки грядок и картофеля тоже сушили на корм скоту. Получаемое молоко от коровы в основном продавали в районном центре, а вырученные за него деньги шли на покупку хлеба. Я научился ремонтировать (подшивать) старые валенки и ботинки для нас – детей и для мамы. Иногда мама выменивала на молоко поношенные вещи для нас.

Клеймо “дети врага народа” всегда нас преследовало, усложняло и без того сложную жизнь. Мы научились терпению и выдержке, не реагировать на негативное отношение к нам, уходить от разговоров на эту тему. Это был единственный выход для нас из сложившихся обстоятельств. Росли и осознавали, что нас считают людьми низшего сорта. Понимали эту несправедливость, но ничего не могли изменить. Жить под таким прессом было очень тяжело, невероятно тяжело, и обидно было слышать “уколы” и крепкие слова в наш адрес.

Прошло почти восемь лет. Весной 1944 года отца освободили из мест заключения из-за отсутствия состава преступления.

В январе 1972 года Председатель Владимирского областного суда М. Наумов прислал по просьбе сестры справку следующего содержания: “Выдана в том, что Постановлением тройки УНКВД по Горьковской области от 31 декабря 1937 года, которым был осужден Соколов Емельян Степанович 1887 г. рождения, уроженец с. Домнино Меленковского района Владимирской области, до ареста работал в колхозе села Домнино, Постановлением Президиума Владимирского областного суда от 30 декабря 1971 года отменено, и дело производством прекращено за отсутствием в деянии состава преступления”.

А в справке о реабилитации за подписью заместителя прокурора Владимирской области А. Ю. Белловича сказано: “… по заключению прокуратуры Владимирской области от 18 января 1995 г., в соответствии с ч. 2 ст. 1–1 Закона РФ “О реабилитации жертв политических репрессий” гр. Соколов Алексей Емельянович как лицо, оставшееся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам, признан подвергшимся политической репрессии и реабилитирован”.

Вот и стало все ясно и просто, а сколько пришлось пережить, сколько было бессонных ночей, сколько было несправедливых унижений и оскорблений!

Я хорошо понимаю всех тех, кто пережил это лихолетье, сколько в жизни они недобрали, сколько хорошего прошло мимо них. Нужна была большая сила воли жить в такой атмосфере, находить в пределах возможного свое место в обществе. И эта сила воли формировалась у каждого из нас, но по-своему.

Причину сложившегося в стране объясняют по-разному. Понятно, что в партии и стране в то время шла политическая борьба за сферы влияния. Да, видимо, были настоящие враги народа, которые хотели повернуть в угоду недоброжелателям социализма, в угоду “западу” движение страны по другому направлению. Но в числе врагов народа оказалось огромное количество ни в чем неповинных людей, которые страдали от произвола сами, в невероятно тяжелых условиях жили их семьи.

Некоторые современные политологи пытаются делать вывод, что репрессии вытекали из социалистического строя, как присущая ему данность. Другие считают, что социализм здесь ни при чем, дело в людях, которые таким образом защищали интересы строя. Я совершенно убежден в том, что общественная система не виновата, что это делали враждующие группы партийных руководителей верхов и в немалой степени регионов вместе с аппаратом репрессивных органов. Не обошлось здесь без карьеристов-аллилуйщиков, которые ради собственной карьеры закладывали ни в чем не повинных людей.