Баба-яга в тельняшке

— Никого нам и не надо, только сейчас этот никто и без окошек, и без дверей останется, а может, и крыши над головой лишится. Я бы настоятельно рекомендовала встретить меня, как положено — хлебом-солью, — тут я задумалась и добавила, — без лягушачьих лап, крысиных хвостов и мышиных костей — не люблю я этого, расстраиваюсь очень и глупости разные делать начинаю.

— Что ты, внученька, — выбежала на крыльцо моя родственница, — как можно, я сейчас, ты только подожди немного, не убрано у меня… — засмущалась ягуся, а как Константина увидела, так прямо ожила и глазки засверкали, и ножки затопали, и волосы дыбом встали. — Что ж ты не сказала, что не одна, я же не одета, не обута… — опустила глазки трижды баба-яга, в смысле потомственная ведьма в третьем поколении.

— А также не мыта и не чесана, — подсказала я, строго на нее глянув.

Дверь избушки широко распахнулась, мелькнула нога яговская, не костяная, кстати, только с черными пятками, а потом захлопнулась резко, чтобы через пять минут снова открыться. Пред нами предстала яга в коротком платье до колен розового цвета, с кокетливой шляпкой с крысиным хвостом на боку, на нечесаной гриве, торчащих во все стороны волос. На ногах сапоги на умопомрачительной шпильке — упади — не встанешь, с напомаженными алыми губами в цвет ногтей, сантиметров пяти в длину, покрытых облупившимся местами лаком. На лицо моя бабушка боевую раскраску нанесла: тени — фиолетовые с синим, брови черные, углем подведенные, щеки свекольные. Красавище, одним словом непечатным, один раз взглянул — век от кошмаров просыпаться будешь.

— Проходите, гости дорогие, — пригласила нас ягуся, ловко шпилькой с крыльца мусор отпихивая.

Я вздохнула, прикидывая, сколько времени уйдет на приведение избушки и ягушки в потребный вид, взяла за руку кощея своего ненаглядного, и мы вошли.

Избушка опять заросла паутиной, пол был не просто грязный, а черный, окна едва свет пропускали, а в печи стоял котел, от которого пахло так, что нос затыкай, да все равно не поможет.

— Бабушка, — начала я, по-доброму, я ж недавно у тебя была, убиралась.

— Так она думала, ты долго тут не появишься, — вышел из-за печи кот, говорящий, — Матвей, — представился он нам.

— Думала она, значит, только чем спрашивается, думала? Я же обещала вернуться, все проверить, — наступала я на ягу.

— Да, ну что ты, Радочка, я же ждала тебя, так ждала, — заюлила яга, — вы присаживайтесь, я вас угощу. У меня ж мухоморчики малосольные с прошлого году нетронутые стоят, варенье из волчьих ягод, лягушачьи лапки тушеные, летучие мыши вяленые.

— Так бабушка, свои кулинарные изыски сама кушать будешь, а мы с Константином уборкой займемся, ты постой тут в углу, не мешайся.

— Да разве ж я вам мешать пыталась? — бросила томный взгляд ягуся на моего кощея.

Я все же сеткой ее спеленала и в угол поставила, а то, кто знает, что от нее ждать, баба-яга все же. Мы с кощеем решили первым делом избушку отмыть. Я мою, он воду таскает. Потом Матвея помыли, и Константин его воздушной магией высушил. Был кот черный — стал белый, да пушистый. Вот теперь можно и за бабушку браться, отмыли, отчистили и отскребли старушку, на женщину похожа стала. Кот нам сундук показал, где яга свои наряды прятала. Одели, обули. А ничего бабушка, оказывается, еще и не старая совсем. И все бы хорошо, да глаза у яги странно поблескивали, не иначе пакость какую задумала.

— Кость, а ты ее заморозить можешь? — спросила я любимого кощея. Мне ледяная магия по наследству не досталась.

— Могу, а зачем? — удивился парень.

— Хочу у нее в ауре покопаться, что-то там черного много, кажется, и тут никто давно не убирался, — вздохнула я.

Операцию по очищению прошла успешно. Хорошо, что у меня магия смешанная, с помощью темной, я всю черноту из ауры вытащила, а пустоты своей светлой заполнила.

Размороженная баба-яга с удивлением захлопала ресничками:

— Даже разозлиться не могу и пакости в голову не приходят, какая же я баба-яга после этого? — плюнула ягуся на чистый пол, но тут же тряпку из рук кощея выхватила, и сама за собой убрала, — Привычка, — пожала бабушка плечами и добавила, — но я больше не буду.

И вот что нам с обновленной бабой-ягой делать, не оставлять же ее одну? Мы с Константином дружно решили взять ее с собой, родня все же, да и ее перевоспитанием кто-то должен заниматься, а у Елисея как раз кандидатура на эту роль сильно подходящая есть, которая зарплату исправно получает. Леди Медея соскучилась, наверное, без ученицы, а тут вон какое поле непаханое, знай, воспитывай да хорошим манерам учи. Благодарности, конечно, от нее мне не дождаться, зато хлеб свой отрабатывать будет на радость Аркадию.

Избушка, поскрипывая, двинулась в сторону терема Елисея, баба-яга с котом на коленях на крылечке пристроилась, ножками болтала, а мы дальше в полет на Кузьме отправились, надо же всех приготовить к прибытию бабушки. А то сюрпризы они разные бывают, от некоторых в дрожь бросает, а это как раз наш случай, никто же не знает, что злобу лютую я из яги вынула да по ветру в чистом поле распылила.

Как же я, оказывается, соскучилась и по отцу, и по Акулине, и по Валериьяну, да и по терему кощееву, что мне домом родным стал! Кузьма плавно снижался, а на крыльцо уже Елисей с ведьмочкой выбежали и нам с Константином руками замахали.

Отругав меня, как и положено родителю, за все приключения разом, Елисей крепко обнял свою блудную дочь, а Константину руку пожал. Мужчины прошли в гостиную и что-то живо там обсуждать начали, а меня Акулина утащила наряд свадебный показывать и подарки, что мой отец ей за эти дни дарил. Свадебное платье было великолепным и сидело на ведьмочке так, что невозможно глаз отвести.

— Ты у нас — красавица, — улыбнулась я ей.

— Мне до тебя далеко, а ответь-ка мне, ты «да» Константину сказала?

— Пришлось, он, наконец, осмелился признаться, что любит меня. Интересно, кто же ему подсказал?

— Царевич кощею твоему мозги вправил, после того, как они из-за тебя подрались, а уж когда мирились тут Велислав и не выдержал, рассказал, почему ты ему согласие свое не даешь. А Константин все удивлялся, что ты сама о его чувствах не догадалась.

— Настоящий друг, — улыбнулась я, вспомнив наследника Берендеева.

Пока мы с Акулиной беседовали, я совсем забыла о бабушке своей яге и лишь по тому, как все в доме забегали и дверьми захлопали, догадалась, что родственница прибыла.

— Рада, — встретил меня на лестнице взволнованный Валериан, — там, там… — продолжил он взволновано, но я остановила его.

— Бабушка явилась, это мы ее с Константином пригласили, только тревожиться не надо, — сказала я успокаивающе, — она не опасна, мы ее немного почистили.

— Что вы с ней сделали? — спросил Елисей, которого шум и беготня отвлекли от разговора с моим женихом.

— Ауру ей подправили, — пояснила я, — и помыли заодно, так что она, вполне, пригодна для общения. Пойдемте, встретим родственницу.

Мы всей толпой высыпали на улицу, где перед воротами остановилась избушка на курьих ножках. С крыльца спрыгнула ягуся и обрадованно замахала нам с Константином:

— Внученька, — обратилась она ко мне, улыбаясь, — вот мы и прибыли.

— Рада, кажется, ты перестаралась, — заговорил кот Матвей, которого яга с рук не спускала, — она теперь всех любит, и по мне так чересчур, мою шкурку до дыр чуть не протерла, наглаживая.

И, действительно, бабуля влюбленным взглядом нас окинула и пошла обнимать всех по очереди. Женщина она была крепкая, так что во время ее обнимашек косточки у всех так и похрустывали, а Валериан сбежал, испугавшись, что и вовсе рассыпаться в прах может. Кое-как любвеобильную ягусю успокоили и на поруки леди Медее передали.

Избушку во двор определили, она в антураж хорошо вписалась, как тут и стояла. Кот за Валерианом на кухню увязался, разговорами его по пути развлекая, видимо, на свежую сметану рассчитывая. А я Косю пошла искать. Малыш нашелся у Кузьмы в ангаре, кажется, им и вдвоем хорошо было, впечатлениями друг с другом делились, меня и не заметили. Я решила их не тревожить, а тут меня саму нашли и обняли.