Страница 4 из 13
Он попытался скрыть волнение, несмело улыбнулся. И следом, опять неожиданно для себя, накрыл рукой пальцы девушки. Она не убрала руку, но смотрела на него так, точно ждала объяснений этому поступку. И в то же время, он мог бы в этом поклясться, все понимала – каждый удар его бешено колотившегося сердца.
– Приходи сегодня ко мне, – сказал он. – Я живу здесь рядом, через дом.
Она опустила глаза. Он больше не мог выговорить ни слова. Сердце ушло в пятки. Так же устало, как и минуту назад, улыбнувшись, Полина посмотрела на него:
– Через полчаса я буду свободна… Хорошо?
2
За окошком вьюжило. Эти несколько часов преобразили его спальню. Сюда вошли новые, прекрасные запахи, каких уже давно здесь не было! Еще вчера враждебный ему мир вдруг наполнился новыми красками, расцвел, зазвучал. Все неудачи, большие и малые, отступили. Им было не под силу дотянуться до него, помешать чувствовать себя счастливым.
Полина вышла из душа, быстро пробежала через комнату, нырнула к нему под одеяло, прижалась. Он провел рукой по ее бедру, оно было влажным. Еще теснее прильнув к нему, она зашептала ему на ухо:
– Я часто смотрела на тебя и ждала, что ты со мной заговоришь. Пригласишь куда-нибудь…
– Ты ждала этого?
– Да.
– Чем я так приглянулся тебе?
– Ты – красивый. У тебя мужественное лицо, ты хорошо сложен. И потом, твои глаза. В них так много чего-то такого… необычного… У ребят, с которыми я была, никогда не было таких глаз. Тебя один раз можно увидеть, чтобы никогда уже не забыть.
– Звучит, как песня. А впрочем, спасибо.
Она поцеловала его в плечо:
– На здоровье, Дмитрий Павлович.
– Вот и я о том же. Мне уже много лет, Поля. Сорок три. Пятый десяток пошел.
– Хороший возраст для мужчины. От молодых парней тошнит. Дураки они все. Только о себе думают: и в жизни, и в постели. Ты – другой… Мне было хорошо с тобой…
– Мне тоже.
Она неожиданно прыснула, приподнялась на локте:
– Ты набросился на меня, точно год не видел женщины. Я даже испугалась…
– Просто я понял, что если этой ночью ты не будешь со мной, я сойду с ума. Именно ты.
– Я догадалась – там, в нашем баре. Женщина всегда такое чувствует. Когда ты взял мою руку, мне это передалось, прямо сразу же. Ни с одним парнем у меня такого не было. Даже в глазах помутилось.
Она провела ладонью по его лбу.
– У тебя шрам над правой бровью. Откуда он?
– Это я подрался лет двадцать назад. Из-за пустяка. А драка вышла лютая…
– Расскажи.
– Хорошо… Я тогда учился на последнем курсе педагогического института, на истфаке. Летом – стройка, так полагалось по тем временам, и полевые работы. Из-за Марины, моей будущей жены, схлестнулся с одним работягой, сверстником. Он, подлец, оказался сильнее меня. Рыжий такой, кулачищи, как кирпичи. Одним словом, полетел я с первого этажа ровнехонько на бетонную плиту. Потерял сознание. Тот парень так напугался, что готов был тащить меня на руках в больницу – уже за решеткой себя увидел. Потом я оклемался. Все лицо залито кровью. Ничего не вижу. Сотрясение, два ребра сломаны, запястье. Из-за этого перелома пришлось бросить легкую атлетику. А ведь у меня было даже прозвище – Спортсмен. Ничего, главное выжил…
– Скажи, а этот человек в черном пальто – твой знакомый? – вдруг, точно это касалось чего-то важного, спросила Полина.
– Нет. Я видел его первый раз в жизни.
– Неприятный тип.
– Тебе он не понравился – почему?
– Он точно издевается надо всеми. Так мне показалось… Кто он?
Дмитрий Павлович задумался: действительно, целый час они проболтали с этим господином, а он даже не узнал, кто этот самый Принц.
– Представляешь, не знаю, – беззаботно ответил он. – Кто ставит выпивку, тот имеет на это право.
– Извини, я заметила, ты слишком много пьешь. Почему?
– Потому что не заговорил с тобой раньше. Теперь все будет по-другому. Если ты еще придешь ко мне.
– Когда захочешь.
– Хочу завтра вечером. Уже сегодня.
Она, точно щенок, лизнула его в щеку, прошептала:
– Значит, приду завтра вечером. Сегодня.
Полина ушла под утро, и он сразу впал в глубокое забытье. Обрывки его жизни, далекой, прежней, когда она только еще начиналась, проносились мимо… Потом было нагромождение бетонных плит, гудел кран, резали слух голоса; перед ним выплыла наглая рыжая физиономия парня, и почти тотчас же он получил удар в бровь, покачнулся, оступился и полетел вниз; это был мгновенный полет – он упал навзничь; лежал, и ему чудилось, что над ним черное звездное небо, холод…
Проснулся Дмитрий Павлович в десять. Прошлый день и впрямь вышел особенным. И сразу к нему вернулось видение, полное самых соблазнительных запахов: Полина, ее волосы, блуждающие по его лицу, ее приоткрытый рот. Долгая ночь. И наконец – утренний сон, и уже в этом сне – старая драка, запомнившаяся ему на всю жизнь.
Говорят, такие вот сны, под утро, вещие.
3
В редакцию Савинов не пошел – подождут денек, решил он. Днем Дмитрий Павлович сидел на диване, держа в руках распечатанную статью. Преуспевающий меценат, ныне здравствующий, и уже покойный художник не отпускали его. И дело было не в заголовке и не в обещанном Савинову гонораре. Еще раз к черту и то, и другое! Просто именно его современник, Федор Игнатьев, а не кто-нибудь другой, открыл художника Инокова, влюбленного в подсолнухи и ангелов, всему миру. Открыл и, удачно схоронив гения, стал обладателем великого сокровища.
Жар-птицы…
Поздним вечером Дмитрий Павлович возвращался из булочной. Метель улеглась. Еще часа два – и он будет встречать вчерашнюю гостью…
Он вошел в подъезд около семи, лишь мельком взглянув на большой черный автомобиль, стоявший тут же. Поднялся на второй этаж, полез в карман за ключом. И тогда же обернулся на шорох. От стены неожиданно отделилась тень, шагнула к нему. Дмитрий Павлович непроизвольно отпрянул.
– Пригласите на чашку чая? – вежливо спросил знакомый голос. И тут же, выходя на свет, недавний знакомец Дмитрия Павловича улыбнулся. – Нет-нет, это не бандит и не вор. Не бойтесь. Это всего-навсего я. Одинокое существо, которое бродит по свету. Знаете, ни родных, ни близких. Одни коллеги да боязливые просители.
Дмитрий Павлович был в замешательстве: он никак не хотел, чтобы Полина и этот сумасброд пересеклись. А Принц отвел полупальто и вытащил из потайного кармана круглую породистую бутылку.
– Армянский коньяк – пять звездочек. Французский не припас, увы. Не в обиде, надеюсь?
Дмитрий Павлович все еще пребывал в шоке. То ли все это было форменным издевательством, то ли он спал, то ли этому человеку от него было что-то нужно. Только что? Дружелюбный незнакомец тем временем в очередной раз расшаркался перед ним:
– Я видел, с какой миной вы пили дешевый портвейн, эту отраву, и мне было больно за вас, честное слово. Но на всякий случай, – он забрался свободной рукой за другой полог, – я прихватил и водочки. – Он смело выудил «Русский стандарт». – Не возражаете? Закуска-то, надеюсь, у вас найдется?
«Что же ему от меня нужно? – лихорадочно думал Дмитрий Павлович, уже вылавливая рукой в кармане ключ. – Вот так запросто набиваться в гости к незнакомым людям, да еще ночью…»
– Так как же насчет закуски, уважаемый Дмитрий Павлович? – с улыбкой переспросил Принц.
– Кильки в томате, – ответил Савинов, – пойдет?
– Кильки в томате – это божественно!
– Но только на часок, вы меня простите, – предупредил его Савинов.
– На часок, на часок! – с радостью заверил его Принц.
Гость в дорогом пальто, лучезарно улыбаясь, уже наступал на Дмитрия Павловича, пока тот отпирал дверь. Принц легко сбросил пальто в узкой прихожей, размотал белый шарф, вновь сверкнув булавкой, но на этот раз изумрудной; разулся.
– Можно пройти? – спросил он.
– Конечно, Принц, – сказав это, Дмитрий Павлович улыбнулся.