Страница 12 из 17
Он таскался повсюду за девушкой в белом, три года он служил верой и правдой, пушистый рыцарь, как она называла его, моя леди называл он ее.
Барсик был быстрым, ловким, сильным, все те качества, которые были у обычной кошки, развиты у него больше чем нужно.
Но потом случилась беда. Котик пропал, убили, а может, съели? Она этого не знала.
А теперь вот этот огромный полузомби в качестве телохранителя. Почти два метра, лицо с вечно тупым выражением, да еще эти ужасно рыжие волосы.
Девушка подала своему новому герою тоненькую и нежную, как хрусталь из облаков ручку, чтобы спуститься со своей импровизируемой сцены. Концерт был окончен, музыка была единственным развлечением для нее. Она брала в руки скрипку, а как будто рождалась снова. Она играла, а как будто издавала первый младенческий крик. Она водила смычком по струнам, а как будто открывала глаза впервые. Кто-то когда-то сказал одну замечательную фразу: " если я мыслю, значит, я существую - или как то так". Но для нее мыслить, значит иметь возможность исполнять музыку.
Сегодня она играла " К Элизе" Бетховена. Как она любила эту мелодию, сумасшедшую и красивую. Все благодарю отцу, именно он раздобыл где-то скрипку своей маленькой Аэрель и ноты классических произведений, в этом ужасном мире. Варгас хотел, чтобы у нее было все самое лучшее.
" Ну, истукан, как там тебя? Оулсен! Совсем не обучен этикету? Эх ты рыцарь, руку подай даме" - обращалась к своему новому рыцарю скрипачка.
Рыжий детина, молча, повернулся к своей хозяйке и подал ей руку.
" Нет, ни так! Ты должен стать на одно колено и опустить глаза вниз" - учила своего раба хозяйка, в конце своих слов ударив рыцаря по голове.
Здоровяк покорно стал на одно колено, опустил глаза вниз, подал руку своей хозяйке, чтобы та спокойно сошла со сцены.
Подобрав подол своего роскошного белого платья, вложив свою маленькую ручку в огромную ладонь Оулсена, Аэрель спокойно и одновременно благородно спустилась вниз.
" Вот теперь ты молодец! Хорошо поддаешься дрессировке, хотя хаджита не заменишь. Нужно тебя отблагодарить благородный рыцарь, пожалуй, пошлю в твою голову еще несколько радостных иллюзий о твоей семье" - подняв правую руку, девушка в белом платье положила ее на лоб все еще стоящего на одном колене Оулсена.
Ее пальцы крепко сжались вокруг лба детины, как будто пытались продавить черепную коробку и добраться до головного мозга. Именно она этого и хотела, но только не физически, а телепатически.
Ее глаза закрылись, образовав темноту. Она пыталась представить маленький деревенский дом, огромного рыжего Оулсена с топором в руках, рубящего дерево. Вокруг бегают ребятишки, а на пороге домика стоит его красавица жена, зовущая семью к столу.
Картинка росла там, где пару секунд назад было темно. Мысленно Аэрель передавала картинку в разум рыцаря раба, шаг за шагом, а потом как всегда переключала где-то в его голове рычажок, заставляющий еще пару дней видеть только то, что хочет хозяйка.
Медленно на тупом лице Оулсена поплыла радостная улыбка, подняв кончики его губ вверх. Он снова был счастлив, а она печальна.
Свой талант она называла радужными наркотиками. Аэрель могла заставить видеть окружающих от своих прикосновений все что угодно. От самых радостных до самых печальных событий. Заставлять плакать и смеяться, грустить и улыбаться. Видеть прошлое, будущее, читать мысли и затуманивать разум, она все это могла, но ей этого не нужно.
Она хотела, как у Оулсена, все то, что минуту назад она передала ему. Семью, детей, увидеть маму, но хоть раз в жизни, хоть мельком. По ее красивому, девичьему лицу потекли слезы. Ее голубые глаза как небесные озера разлились.
Слезы медленно текли по щекам. На площади почти никого не было, по крайней мере, верные фанаты разошлись, и они не могли видеть слез. Для полноты момента не хватала дождя, чтобы грустно было не только ей, а всем. Но здесь никогда не шел дождь. Увидеть бы солнце, чтобы развеселиться, чтобы ожить и радоваться, но здесь никогда не было солнца, а те лучи долетающие через щель верху, не были уже такими яркими и теплыми. Она плакала.
Она могла бы сделать, благодаря своему таланту так чтобы все плакали вокруг, но не стала. Она ненавидела все вокруг, этот город, этих чертовых жаб, и своего отца создателя их, их отца.
" Госпожа, вы плачете? Чем он обидел свою хозяйку, он мог бы вам помочь?" - приторможено промямлил псевдорыцарь.
" Разве я разрешала ко мне обращаться, урод? Запомни ты, будешь обращаться ко мне, когда я разрешу" - вытирая слезы своей ладонью, Аэрель выругалась на раба.
Рыцарь Оулсен покорно кивнул своей рыжей головой, опустив глаза вниз, пытаясь, лишний раз, не смотреть на свою хозяйку, тем самым не гневить ее.
" Пошли лучше домой. Мне хочется запереться в своей комнате и поплакать" - кивая в сторону девятого района, звала домой в цитадель своего послушника.
Девушка в белом повернула голову в сторону, одним взглядом она увидела трех людей и жабу.
" Люди? Здесь? Но откуда?" - подумала Аэрель.
Кампания и так была странной, нахождением в ней людей, но она выглядела как-то по-дурацки. Люди были помяты, перебинтованы окровавленными тряпками, двое вели друг друга под руки, а жаба держала третьего своей лапой за плечо и пыталась что-то втолковать человеку.
И тут у Аэрель снова началось то, чего она боялась. Видения, странные видения, которые она не могла контролировать и не могла их понимать.
Рассудок покрывала белая пелена, глаза снова покрывались темнотой. Голубая радужка глаз постепенно превращалась в черную. Она теряла сознание, перемещаясь плавно в видение. Она упала.
Рыжий Оулсен подхватил ее за талию. Огромные руки сжимали хрупкую девушку, держа ее над землей.
Рыцарь развернулся и побрел в сторону девятого района. Его хозяйке требовался покой. И он это знал.
Она видела все от третьего лица, но ее никто не замечал, она привыкла к этому. Она находилась как будто внутри книги или фильма. Просто часть окружающего интерьера.
Вокруг было темно, она привыкла и к этому. Аэрель знала, что все скоро начнется. Видения поплывут перед глазами.
Она видела туман, такой густой, что через него ничего, даже огромного слона можно было бы не разглядеть.
Она шла дальше, ее взору поддался впереди не большой домик, такой маленький и красивый какой она недавно отправила в мозг Оулсена. К нему приближался какой-то человек, среднего роста. Лица его не было видно, только темные очертания черт.
Он стремился к дому, как будто жил в нем раньше. Вокруг было очень тихо, тишина давила на уши. Казалось еще чуть-чуть и из ушей пойдет кровь.
На пороге дома появилась, девушка в белом платье, она кого-то напоминала Аэрель, только вот кого? Девушка не понимала.
А тот человек с непонятным лицом пытался и пытался приблизиться к девушке на пороге. Но у него этого не выходило.
Аэрель наблюдала за происходящим из недалеко располагающихся кустов.
Все попытки мужчины были четны. Сколь он не пытался у него ничего не получалось. Чем ближе он подходил, тем дальше девушка и домик удалялись.
В одночасье все рухнуло, небо, как и все окружающие вокруг стало кроваво-красным. Сзади домика появилась огромная черная фигура, ну, по крайней мере, выше домика и его крыши. Фактически его лица не было, видно, только изуродованная ужасным шрамом половина. Аэрель знала этого человека, только не могла вспомнить кто это.
Черная фигура схватила девушку, стоящую на пороге, и одним движением своих мощных черных лап разорвала ее на части. Из частей тела хлынула кровь, как будто прорвалась мировая водоносная труба. Начиная кровью затапливать все вокруг.
Человек, который прежде направлялся к дому, не мог сделать ничего, он только хотел спасти девушку, только хотел. Ему оставалась орать, дико, дико орать как умирающему.