Хуторянин

Очнулся он от того, что тяжелые упругие капли лупили по едва выступающему из воды лицу, полновесно шлепались на прикрытое драной джинсой тело. Звенели о поверхность ручья… Настоящий летний дождь, недолгий, но обильный и теплый…

Смешно… Три раза ха…

В ручье Алекс отмокал до конца дня и большую часть ночи. Уже под утро изрядно замерзнув все же выполз на бережок, благо места в широком овраге хватало. И вот тут-то его прижало, мочевой пузырь едва не взорвался. Вылетел из оврага в три прыжка, откуда только резвость прорезалась и сдернув штаны привалился к ближайшей осинке. Вниз потом спускался степенно, удобно устроился на свеженькой коряге. Пить уже давно не хотелось, но и остаться наверху не видя ручья не смог. Собрал хворост и соорудил маленький костерок. Лишь после восхода пришел в норму. Даже слегка покраснел, вспомнив, как едва не произвел, так сказать, большой слив не "отходя от кассы" и не снимая штанов…

Впервые после переноса он не бежал, не рысил волчьим ходом, а просто шел по краю оврага вдоль становящегося все сильнее ручья. Вспомнить сколько дней длился проклятый марафон так и не смог, но прикинув, решил, считать, что бежал со смертью наперегонки три дня. Странно, бросив последнюю добычу, сохранил не только копье, но и остатки жаренного мяса. Причем весьма хитро. Дурман дурманом, а башка сработала. Разорвал зубами мясо на полоски и запихал их между поясом джинсов и просоленным потом телом.

"Татаро-монголин, етит твою налево. Те правда, под седло на лошадкину спину пихали. Но будем считать, что за не имением барыни попользовали горничную. Зато мой пот пахнет не так про… ох и гадость эта ваша заливная рыба…"

Мясо успело высохнуть и просолиться раньше, чем окончательно протухло. Сейчас тонкие воняющие полоски имели твердость подметки, отвратительный вкус, но их можно было бесконечно долго жевать и они неплохо отбивали чувство голода.

К концу дня ручей стал глубже и окончательно заматерел. В нем даже удалось полноценно прополоскать одежду, да и нервы путешественника настолько пришли в порядок, что он уже не просто шел, а старательно прочесывал широкими зигзагами лес вблизи оврага. Добытые раньше суслики-переростки оказались непугаными раздолбаями, а самый последний обнаглел в корень, а значит шанс на удачную охоту велик. Да и у воды дичи должно быть куда больше…

Однако с охотой не срослось. Утром добычи не было, а позже стало не до нее, вскоре после того, как светило перебралось через зенит, лес расступился и ручей шустро нырнул в неширокую, но самую настоящую реку.

Река. Добравшись до совершенно непримечательной, в России подобная, кажется, у любой деревушке течет, речушки, Алекс впал в странный ступор. Он совершенно спокойно дошел до пляжа, не нагибаясь поковырял босой ногой, последнее время по ставшей ровной и мягкой земле шел босиком, неестественно белый песок, хмыкнул глядя как вода  пошла кругами. Сделал еще несколько шагов по песку. Угол зрения изменился и стали видны любопытные рыбины. Ничего так, подлиннее предплечья будут. За таких любой среднерусский рыбак удавится, а вернее удавит любого позарившегося на чужой улов, ну или уж, накрайняк, более удачливого другана-конкурента. Особливо после третьей бутылочки проклятой отравы, что потребляют на троих.

Насмотревшись, спокойно развернулся и неспешно побрел к лесной опушке… Столь же неспешно натянул берцы и не застегнув кнопок, липучек на обуви Алекс не признавал, да и вообще не особо жаловал, занялся сушняком. Уже через час под деревом появилась образцово-показательная стоянка выживальщика. С маленьким аккуратным костром в специально выкопанной плоской яме, столь же аккуратной лежанкой из свежих веток и приличным запасом хвороста. Даже дерн с кострища не валялся небрежно отброшенный в сторону, а, обильно политый, пристроился под деревом подальше от жаркого огня. Сам же Его Живучество Попаданец сидел привалившись спиной к облюбованной местной березке и лениво жевал последнюю подметку из суслика тупо уставившись куда-то в глубь леса…

Аукнулся смертельный марафон, аукнулся. С нервишками-то явное не то. Словно пружина гакнулась или завод кончился… Видать, слишком много нервных клеток сгорело в проклятой гонке. А может его все же догнала еще земная бойня и то неведомое, что зашвырнуло его к черту на рога… Этакая психологическая контузия… Слишком уж не реально он себя вел. Никаких дерганий и рефлексий, не жил, а функционировал. Ни страха, ни удивления и остальные эмоции практически на нуле. Да одного того ночного кошмара нормальному человеку хватило бы на неделю отходняка с соплями и истериками. А он.. Что называется, встряхнулся, да пошел  и даже изрядно побитое, помятое тело обошлось десятком быстро пожелтевших синяков, да невнятной приглушенной болью в мышцах. Мозг же, словно каким тумблером переключили в режим "выживание". Все "Что?", "Как?", "Куда?", "Зачем?" и "Почему" заблокировал намертво.

Хоть ручей взять… вожделенный, жизненно необходимый, найденный, совсем как в "кине", в самый последний момент, на грани смерти… А вместо праздника души провалялся в воде почти сутки, словно бомж в луже у винного лабаза. Ладно, хоть не обоссался в рамках образа… В общем-то, сейчас, без всякой глупой скромности Алекс вполне отчетливо понимал, что это в своем воспаленном воображении он дошел до грани… а по жизни, так вполне хватило бы, как в сказке, на столько, да еще на пол-столько… Человек неимоверно живучая тварь, пусть и в достаточно узком диапазоне внешних условий, но зато уж как вцепится…

И сейчас Алекса терзал страх, что он так и останется на все жизнь этакой снулой рыбой. Но и этот страх был какой-то приглушенный. Не обжигает нервы, не дергает душу, накрыл какой-то хренью, тягучей и липкой словно тесто у неумелой хозяйки… Даже сейчас, в полном расстройстве "чуйств и нервов" никаких позывов поорать, разбивать кулаки в кровь о ближайшее дерево.

Дожевав последнюю полоску "татаро-монголин а-ля натурель" встал, столкнул в костер заранее заготовленную толстую корягу и аккуратно отряхнув задницу перебрался на лежанку. И хотя светило еще даже не коснулось верхушек дальнего леса, мгновенно ушел вместо нормального сна в ставшее уже привычным марево забытья. Правда, вместо столь же привычных кошмаров провалился в воспоминания. 

Выбравшись из огромного жаркого и душного чрева громадного города. Алекс, только что сдавший экзамены за третий курс, с удовольствием робинзонил на необитаемом островке, каких много на великой русской реке. Как и любой уважающий себя Робинзон, он два месяца не покидал остров, презрев цивилизацию, тлетворное влияние которой ограничил четырехместной палаткой с пологом для жилья, минимальным набором посуды, спальными мешками в количестве аж трех штук и профессиональным спиннингом с огромным чемоданом всевозможных прибамбасов. Его гордость—вещь жутко красивая, а главное статусная. Иметь престижно, уметь пользоваться необязательно, для прокорма вполне хватало капроновой сетки. Продуктовый НЗ из круп и консервов не в счет. Вот без спальных мешков пришлось бы туго, ибо как особо продвинутый Робинзон, Алекс имел аж двух Пятниц. Оля и Лена, вчерашние первокурсницы, девки без особых претензий и предрассудков. Абсолютно безбашенные, готовые на любые безумства во славу и по прихоти любимого вождя.

Два месяца бездумного отдыха, туповатая пляжно-палаточная веселуха, секс без удержу, рыбалка и прочие курортные удовольствия помирили студиуза с прозой жизни, излечили от мизантропии и сгладили горечь ожидания неизбежного возвращения в каменные джунгли.Теперь он был готов к очередному раунду вечного поединка с цивилизацией. Короче, наотдыхался по самое не могу…