Страница 54 из 127
Офонаревший от совершенно противоположного ожидаемому результата Алекс впервые серьёзно задумался и… включил режим "Прислуга".
Полгода назад знакомый психолог рассказал, ну можно же миникурс из пятнадцати бесед-лекций обозначить термином рассказ, им о социально-профессиональных масках. Рассказал откровенно и даже где-то цинично. Своим стандартным сексуально-озабоченым клиентам он эту тему преподносил несколько иначе. Ну не дурак же огребать вместо бабок неприятности. Оказалось весьма познавательно, вот только Алекс сменил обтекаемое "маски" на колючее "режим" и взялся жесточайше муштровать своих добровольных холопок. И выдрессировал.
Потому сегодня вечером Оля с приветливо-послушной улыбкой встретила гостью хозяина на лестничной площадке отработанным книксеном, открыла перед ней дверь и ловко подхватила небрежно уроненное полупальто. Приняла шляпку словно великую драгоценность. И даже не обиделась, что ей уделили внимания не больше, чем вешалке. Образцовая горничная. А сейчас умная, красивая и сексуальная Лена не спит в ожидании, что хозяину или его гостье что-то понадобится. Кто составлял учебное пособие "Образцовая домашняя прислуга" девушки так и не узнали, но отправиться отдыхать без разрешения не посмели.
Лена тяжело вздохнула, от воспоминаний одно хорошо, сон пропал.
Алекс с трудом перевалился на спину и открыл глаза. Аренг. Комната отдыха в бане. Морок сна-воспоминания медленно отпускал сознание.
"Какого черта. Я эти пертурбации и без ночных кошмариков неплохо помню. Вот пару дней перед перебросом как вырезали… Или не пару? Вряд ли меньше. Потом вспышка будто "зарёй" приголубили и извольте бриться…"
Перед глазами всплыла призрачная, но довольная морда Рьянги, вслед за ней вполне реальные озабоченные и одновременно обрадованные лица Зиты, Гретты и… Ринки. Вот хитрые бабы, побоялись входить в хозяйский дом без разрешения, а здесь и запрета нет, и раненого обиходить можно вполне сносно, и устроить любимого и ужасного хозяина со всеми возможными удобствами. На широкой лежанке, мягкой перине и, Алекс шевельнул правой рукой, придавленной к простыни непонятной, слегка колючей тяжестью, с грелкой во весь рост в лысом исполнении. Удобно устроившись у него на руке вместо подушки рядом посапывала Рина. В дверь поскреблись, она приоткрылась и в комнату просочилась Рьянга. Точнее, она просунула за дверь передние лапы и удобно уложила на них голову. Алекс в какой раз удивился разумности своей альфы, он был уверен, что обследовав эту комнату и те, что за ней, псина приняла правила поведения и так как снять шкуру не могла, ограничилась столь усеченным визитом.
Нужно было срочно приласкать псину и Алекс попытался встать, но мгновенно встрепенувшаяся Рина, обхватила его шею и осторожно, но непреклонно повлекла его обратно на подушку. Чужак еще успел увидеть ехидный взгляд Рьянги, прежде чем голова утонула в подушке.
—Тихо, тихо, милый,—шепчущая обычную, в этом случае ерунду, Рина осторожно высвободила руки и прижала пациента к простыне.
—Ам,—хлопнул губами словно пытаясь откусить мелкой лекарше нос.
—Ой,—Рина испуганно отшатнулась. Неожиданно она отвернулась и скатилась с лежанки. Алекс подождал, но девчонка так и не вернулась, а вместо этого послышались всхлипывания. Алекс соскочил с лежанки, удивился, как легко себя чувствует, подхватил свернувшуюся клубочком на полу девушку и прижал к себе. Рина несильно потрепыхалась, но руки подломились и она уронив голову куда-то в район его бычьей шеи горько расплакалась.
Молодой, полный сил мужчина ходил по большой чистой комнате слабо освещенной мутным светом из затянутого оленьими пузырями окна. Ходил и по-идиотски улыбался, баюкая на руках маленькую взрослую девочку, слушал как она смешно шмыгая носом жаловалась на свою разнесчастную жизнь:
—Мамки бешеные бегают, Шадди заикнулась на ужине, что не солено, мама Лиза так заорала, что мы чуть с лавки не слетели, а мама Гретта ложку бросила и бегом к конюшне… мама Зита за ней, а мама Лиза и про обед забыла. Рьянгу! за ошейник цапнула и туда же! Я думала, псина ее там же на ломтики распластает. Вдруг Рьянга разгавкалась, маму Гретту за подол схватила и к воротам… а Гера уже к ним от ворот бежит… Гера потом взвизгнула и за ворота. Вот… а потом они ушли, только мама Лиза осталась, а Гера с кобелями вокруг хутора носятся, никого за ворота не выпускают… Долго так, стемнело давно. А потом тебя и мужиков привезли… Мама Зита тебя помыла осторожно и велела здесь положить. Меня присмотреть оставила… А Рьянга села в раздевалке и никого не слушается, рычит только. С вечера не жрет ничего. Меня из комнаты не пускает… Мамки подойти к ней боятся. Утром уже мама Зита бульон для тебя принесла, так только до этой двери и дошла…. Её эта зверюка так оттолкнула, что мама Зита едва горшок с бульоном не выпустила. Мамка рассердилась, горшок на пол, псине прямо под нос плюхнула, едва не разбила… А та варево понюхала и смотрит, зубы скалит… Мамки так и обмерли, а потом мама Гретта со второго горшка, что с кашей полотенце сдернула, да к ней… Рьянга и кашу обнюхала, потом руку маме Гретте лизнула, от дверей отошла и в углу легла. Вот и сижу вот, они приносят-выносят, Рьянга нюхает… Ей Едек кости таскает мясные… Я сижу… плакала чуть-чуть, вот. А ты лежишь всё… то спишь, а то глаза откроешь и не шевелишься, вот… страшно… вечером на кровать присела, тебя обтереть, а ты сгреб, прижал к себе и не пускаешь… Я испугалась, плакала даже опять… а потом заснула.
Во входную дверь поскреблись. Алекс осторожно уложил притихшую Рину на кровать, прикрыл легким одеялом. Сам накинул простыню на манер тоги и, откинувшись на стену, устроился у девчушки в ногах.
—Можно.
За дверью шумнуло и она слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель втекла Зита, опускаясь на колени у самого порога. Босая, в легком платье, руки мнут платок, сдернутый с покрытой ершиком неотросших волос головы. Глазки долу и послушная до приторности рожа. Алекс вздохнул:
—Все-все, вижу, ты послушная и хорошая. Рассказывай, что там и как. Начни с муженька.
"Мне этот козел еще нужен. Хутор-то царь-батюшка-король-королевич, ампиратор наш нев… непобедимый жаловал этой семейке, три ероя, однако. Ну, а коль одной семьей живут, то все три пая в лапах тупой сволочи Грига. Вот ведь положение, он у меня в подвале, а толку… Бандитские девяностые, где вы…"
—Живой. Ни рукой, ни ногой пока не шевелит и сам слабее зайца, а так, жив… пока. Гретта сказала, что жар спал и рана чистая. Остальные, те совсем оклемались. Жрать только просят.
—Не сдохнут,—он внимательно посмотрел на Зиту и решил не крутить,—кто железяки мужикам подкинул, я знаю. Твой крысеныш жив пока не высовывается и пока ты мне нужна. Бди, если что, с кольями возиться не буду, всех в одну могилку положу. И живых, и не очень.
Зита побелела, лицо превратилось в маску. Алекс помолчал и продолжил отрывисто, сухо:
—Цена крысёнышу грош… На Осенней ярмарке продам. Если доживёт.
Зита вскинулась, но сказать ничего не успела.
—Цыц! Не с рабского помоста, в наемники. Им молодое мясо нужно, а он, коль на убой не хочет, сам о себе пусть заботится… Ты ему объясни, что такая сопля долго не живет и никому не нужна. Так… щит на ножках. Мне его жизнь тоже… Кроме себя и тебя, кому он сдался. Пусть готовится, мешать не буду, но и помощи халявной не дождётся. Своя башка, она не только для красоты…
Разом постаревшая женщина подняла заплаканные глаза. Алекс встал и отошел к мутному окну. Просто сбежал от этого взгляда.
—Сегодня и завтра обрить и вымыть до скрипа всех кроме старших мужиков. Отдрайте дома и устраивайтесь в боковых. Хватит амбарной жизни. Со мной в доме остаются Едек и Рина. С остальным разберетесь, но за грязь и ту живность, что за собой в тюфяках или волосах притащите пороть буду нещадно. Тебя первую. У Гретты с Лизой своих дел… а с тебя общий спрос.