Круг

Сервас внутренне ощетинился. Многие детали настораживали. «Инсценировка, лампа, куклы… И время…» Ему не давал покоя выбранный для преступления момент. Почему мальчик слетел с катушек именно сегодня вечером, когда все смотрели телевизор?

Случайность? Совпадение? После шестнадцати лет в полиции Сервас выбросил это слово из употребления. Юго любил футбол. Мог ли телеболельщик выбрать этот вечер для совершения убийства? Только если хотел избежать всеобщего внимания… А Юго не сбежал и дал себя арестовать.

— Расследование закончилось, не успев начаться, — заключила Самира, хрустнув пальцами.

Майор жестом остановил ее.

— Не совсем так. Вернитесь туда и убедитесь, что эксперты тщательно осмотрели машину Юго, и пусть пройдутся по ней цианоакрилатом.

Он подумал, что было бы хорошо использовать специальную камеру и «прочесать» машину вдоль и поперек: кабину вроде той, что используют кузовщики, приспособленную для испарения цианоакрилата — своего рода суперклея — путем его подогрева. При соприкосновении с жиро- и потовыделениями пары цианоакрилата проявляют окрашенные в белый цвет отпечатки. Увы, в радиусе пяти километров в округе такой камеры не было, а о том, чтобы загрязнять рабочее место честного ремесленника полицейскими экспериментами, не могло быть и речи. Экспертам пришлось довольствоваться портативными распылителями. В любом случае ливень наверняка смыл следы.

— Опросите всех, кто живет около дороги, обойдите все дома на улице, один за другим.

— Беседовать с соседями в два часа ночи?!

— Так вытащите их из постелей. Я хочу получить ответ прежде, чем мы вернемся в Тулузу. Возможно, кто-то что-то видел, слышал, заметил этой ночью или в предыдущие дни, что-то подозрительное, необычное… неважно что, пусть даже не имеющее никакого отношения к случившемуся.

Он перехватил недоуменные взгляды помощников и прикрикнул:

— За работу!

7

Марго

Они ехали среди холмов. Стоял сентябрь, погода была теплая, почти летняя. Кондиционер в машине не работал, и Сервас опустил стекла. Он вставил диск Малера в плеер и почувствовал себя совершенно счастливым. Дело было не только в погоде — рядом сидела его дочь, и он вез ее в то место, которое очень хорошо знал, хоть и не был там много лет.

Мартен вел машину и вспоминал, какой посредственной ученицей была Марго в начальной школе, как она переживала кризис подросткового возраста. Сегодня его дочь увлекалась пирсингом, красила волосы в дикие цвета, обожала кожаные куртки-косухи и уж точно не была похожа на первую ученицу. Но сыщик знал, что выглядящая как «панкушка» Марго учится очень хорошо. Марсак был лучшим подготовительным заведением провинции. С самыми высокими требованиями. Чтобы туда поступить, необходимо было доказать, что ты этого достоин. Двадцать три года назад — в те времена он хотел стать писателем — Сервас был блестящим студентом. Но стал полицейским. Этим летним утром, везя дочь в Марсак, он чувствовал, что гордость переполняет его душу, как воздух надувает радужный мыльный пузырь.

— Здесь красиво, — сказала Марго, сняв наушники.

Мартен обвел взглядом окрестности. Дорога змеилась между зелеными холмами, тянулась через залитые солнцем леса и сияющие золотистым шелком поля пшеницы. Когда машина притормаживала на повороте, они слышали пение птиц и стрекот насекомых.

— Скучновато, разве нет?

— Ну-у-у, не знаю… А какой он, Марсак?

— Маленький город. Спокойный. Полагаю, студенческие пабы работают, как прежде. Почему ты выбрала Марсак, а не Тулузу?

— Из-за ван Акера. Он преподает литературу.

Даже теперь это имя действовало на Серваса, как электрический импульс, стимулирующий мертвую зону сердца. Сыщик постарался взять себя в руки.

— Этот ван Акер настолько хорош?

— Лучший на пятьсот километров вокруг.

Марго знала, чего хочет. Вне всяких сомнений. Сервас вспомнил слова женатого любовника своей дочери, которые тот сказал в их единственную встречу на площади Капитолия за несколько дней до Рождества: «Марго выглядит как бунтарка и ведет себя так же, но она потрясающая девушка — блестящая и независимая. И куда более зрелая, чем вы думаете». Тот разговор вышел трудным, резким, полным упреков и взаимных обвинений, но позволил сыщику понять, как плохо он знает свою дочь.

— Ты могла бы — на время — изменить манеру одеваться.

— А зачем? Их интересуют мои мозги, а не шмотки, которые я ношу.

Знакомьтесь — Марго… Сервас не был уверен, что ее аргумент убедит преподавателей. Они пересекли раскинувшийся на много километров Марсакский лес с дорожками для верховой езды, тропинками и автостоянками и въехали в город по длинной прямой платановой аллее — в молодости Сервас ездил по ней сотни раз.

— Тебя не напрягает пансионный режим с понедельника по субботу? — спросил он, осторожно ведя машину по булыжным мостовым мимо кафе и магазинчиков.

— Не знаю. — Марго смотрела в окно. — Я этим не заморачивалась. Надеюсь, здесь будут люди поинтересней лицейских кретинов. А в твои времена как все было?

Вопрос застал Серваса врасплох, отвечать ему не хотелось.

— Было здорово.

Много велосипедов на улицах — в Марсаке на них ездили не только студенты, но и профессора, приторочив кожаные рюкзаки и портфели с книгами к седлу или рулю. Здесь много факультетов — права, точных и гуманитарных наук… А еще город словно бы поражен вирусом молодости. Большую часть года, за исключением летних месяцев, половина его обитателей — моложе двадцати пяти.

Они покинули город через северные ворота и увидели перед собой зеленую долину с линией густого леса в самой ее глубине.

— Там, — сказал Сервас.

Чуть впереди, справа, за широким лугом, стояло высокое длинное здание — старинный дом с печными трубами на крышах, окнами со средниками и затейливой архитектурой. Вокруг достопочтенного здания располагались современные малоэтажные постройки из бетона, разбросанные по лужайкам, как костяшки домино. Статуи с задумчивыми лицами, водоемы с зеленой водой, купы деревьев с захватчицей-омелой, теннисные корты, засыпанные в ноябре опавшей листвой, беговая дорожка, роща, где он любил гулять: она вела к высокому пологому холму, откуда открывался вид на белоснежные и осенью, и весной вершины Пиренеев.

Ледяная рука ностальгии стиснула сердце сыщика, и он, сам того не замечая, еще крепче сжал руль. Мартен долго мечтал о втором шансе, пока не понял, что его не будет. Свой второй шанс он упустил и закончит жизнь как начал — легавым. В конечном итоге мечты Серваса оказались переменчивыми, словно облака.

К счастью для майора, меланхолическое настроение ушло так же быстро, как нахлынуло.

Теперь они ехали по заасфальтированной аллее, проложенной между белой оградой, отделявшей их от луга и главного здания слева, и старых дубов, растущих вдоль правой обочины. На лугу резвились лошади. Сервас невольно вспомнил расследование, которое вел зимой 2008–2009-го.

— Следуй за своими мечтами, — внезапно произнес он.

И его голос прозвучал сдавленно…

Марго повернула голову и бросила на отца удивленный взгляд.

— Учеба в этом подготовительном классе потребует от вас мобилизации усилий и всех ваших способностей. Он создан для молодых людей с четко выраженной мотивацией и высокой работоспособностью. Два года, которые вы проведете у нас, будут способствовать творческому развитию ваших способностей, дадут возможность плодотворно трудиться, встречаться с интереснейшими людьми, вы накопите беспрецедентный опыт. Знания, которые мы даем, не игнорируют и бытовую, обыденную сторону жизни. В противоположность другим учебным заведениям, мы не одержимы статистикой, — ласково улыбаясь, объяснял директор лицея.

Сервас был уверен в обратном. Окно за спиной директора лицея было открыто, и Мартен мог видеть обвивающий стены плющ, слышать урчание машины для стрижки газона и стук молотка. Он знал, что кабинет находится на самом верху круглой угловой башни и что окно выходит на тыльную сторону зданий. Он знал это место, как собственное жилище.