Бизерта

Командующий обвел взглядом адмиралов и офицеров, приглашенных на совещание, и тяжко вздохнул:

— Господа! Красные прорвали нашу оборону на Перекопском перешейке* и вброд форсировали необыкновенно рано замерзший Сиваш*, развивая наступления в глубь Крыма. Поэтому в соответствии с указанием Главнокомандующего генерала Врангеля я подписал приказ по флоту об эвакуации войск и гражданского населения, не желающего остаться под властью большевиков, в Константинополь.

Эти слова адмирала были встречены гробовым молчанием. То, о чем все уже давно подозревали, свершилось. Теперь их ожидала участь изгнанников из своего Отечества…

— Погрузка войск и гражданского населения, — продолжил командующий, — будет осуществляться на боевые корабли, вспомогательные суда и транспорты в Севастополе, Евпатории, Ялте, Феодосии и Керчи. Кроме того, в соответствии с существующей договоренностью в помощь нам для эвакуации из Крыма прибудут в Севастополь и суда из Константинополя, Болгарии и Сухума. Старшими морскими начальниками в порты погрузки с соответствующими инструкциями назначаются: в Евпаторию — контр-адмирал Клыков, в Ялту — контр-адмирал Левитский, в Феодосию — капитан 1-го ранга Федяевский и в Керчь — контр-адмирал Беренс.

Все названные по очереди вставали и коротко по-флотски отвечали: «Есть!»

— Прошу садиться, господа! В соответствии с директивой главнокомандующего на Севастополь отходят первый и второй армейские корпуса, на Ялту — конный корпус, на Феодосию — кубанцы и на Керчь — донцы. Прикрытие отхода частей и соединений Русской армии будет обеспечивать конница.

Воспитанники Севастопольского Морского корпуса грузятся на линейный корабль «Генерал Алексеев», а Владивостокского Морского училища, недавно прибывшие в Севастополь, — на посыльное судно «Якут».

Таким образом, всего из Крыма, включая гражданское население, предстоит эвакуировать около ста пятидесяти тысяч человек.

Присутствующие многозначительно переглянулись.

— Завтра же необходимо начать погрузку семей господ офицеров на боевые корабли, а в последующие дни — гражданских лиц и войск, по мере их подхода, — на вспомогательные суда и транспорты. В связи с этим командирам боевых кораблей загрузить топливо по полной норме за счет оперативного запаса угля, а вспомогательные суда и транспорты, ввиду его нехватки, — из расчета, чтобы топлива хватило для перехода в Константинополь. Продовольствием же — сверх нормы. Не оставлять же его, в самом деле, большевикам! — усмехнулся адмирал. — А что нас ждет впереди — одному Богу известно… — тяжко вздохнул он. — Во всяком случае, на переходе морем в Константинополь нас будут сопровождать французские военные корабли. Вопросы есть?

— Разрешите, ваше превосходительство? — встал со своего места Степан Петрович.

— Прошу вас, господин капитан 1-го ранга, — испытующе глянув на него, ответил адмирал.

— Командир дивизиона эскадренных миноносцев капитан первого ранга Чуркин! — представился тот. — В настоящее время эсминец «Жаркий» находится на ремонте с разобранными машинами. В связи с этим прошу вас, ваше превосходительство, дать указание на его буксировку одним из кораблей или вспомогательных судов. А сборку его машин механики постараются осуществить своими силами во время перехода к Босфору или, в крайнем случае, уже по его прибытии в Константинополь.

— Вы уверены в этом? — засомневался командующий.

— Безусловно, ваше превосходительство! — твердо ответил тот.

— Добро! Постараюсь решить этот вопрос, — заверил адмирал. — Еще вопросы есть?

— Разрешите, Михаил Александрович? — встал со своего места командир линкора «Генерал Алексеев», самого мощного корабля Черноморского флота, капитан 1-го ранга Федяевский.

— Прошу вас, Иван Константинович.

— Должен, господа, отметить ненадежность части команд некоторых кораблей, в том числе, к великому сожалению, и на вверенном мне судне. И если Балтийский флот в результате большевистской агитации разложился окончательно и бесповоротно, то благодаря авторитету и дальновидности бывшего командующего флотом вице-адмирала Колчака* команды кораблей Черноморского флота в основной своей массе не были поражены большевистской заразой. Тем не менее рецидивы этих настроений наблюдаются и на наших кораблях. В связи с этим прошу вас, Михаил Александрович, разрешить всем нижним чинам и механикам, не желающим эвакуироваться из Крыма, свободно покинуть суда. Тем самым мы освободимся не только от бесполезного, но и чрезвычайно опасного для Белого движения балласта. Одним словом, как гласит народная мудрость, баба с возу — кобыле легче.

Впервые на лицах адмиралов и офицеров появились улыбки. Командующий же задумался.

— Я поддерживаю предложение уважаемого Ивана Константиновича, — заметил, встав со своего места, командир крейсера «Алмаз» капитан 1-го ранга Григорков. — В крайнем случае, на время перехода в Константинополь их могут заменить воспитанники Севастопольского Морского корпуса, приобретя тем самым незаменимые морские навыки.

— Кроме того, с моей точки зрения, было бы целесообразным на время перехода в Константинополь заменить на боевых кораблях сигнальщиков гардемаринами Морского корпуса, дабы исключить возможность искажения вполне вероятных секретных переговоров, ведущихся как флажными семафорами, так и с использованием фонарей Ратьера*, — отметил контр-адмирал Беренс.

Кедров еще раз обвел взглядом присутствующих.

— Благодарю вас, господа, за столь ценные замечания и предложения, которые, безусловно, будут учтены мной и штабом флота при организации эвакуации. Я весьма тронут вашей заботой о флоте в столь трудное для него время. Если больше нет вопросов, тогда с Богом, господа!

Приказываю: флоту взять курс на Босфор и идти каждому, по способности, в Константинополь.

— Мама, мама! Папа пришел! — радостно воскликнула Ксения, нетерпеливо открыв входную дверь после раздавшегося звонка.

— Эх ты, моя попрыгунья! Неужто уж так соскучилась по отцу? — шутливо спросил Степан Петрович, целуя ее в щеку.

— А как же, папочка! Уже стало темнеть, а тебя все нет и нет…

В прихожую прямо-таки впорхнула Ольга Павловна.

— Ну, наконец-то, Степа! А то мы с Ксюшей уже заждались тебя.

— Как будто это в первый раз, дорогая.

— Не в первый раз, конечно, — согласилась та и с тревогой в голосе уточнила: — Но время-то сейчас какое?

Степан Петрович обнял ее, передавая фуражку.

— Это, конечно, так, но не стоит же все-таки уж так волноваться, — пожал он плечами. — Может быть, лучше накормишь вернувшегося блудного сына?

Ольга Павловна улыбнулась:

— Если бы ты действительно был блудным сыном, то, как понимаешь, не мог бы рассчитывать на мою благосклонность.

— Папуля, проходи к столу — у мамы все уже давно готово, — вмешалась в разговор родителей Ксения, укоризненно глянув на мать. — Баснями-то соловья, как известно, не кормят…

— Спасибо, дочка, что не даешь отцу умереть с голоду.

— Не стоит благодарности, папа, — потупилась та. — Ведь мы с мамой очень и очень любим тебя…

Ольга Павловна застенчиво, как будто и не было прожитых вместе пятнадцати лет, взяла его за руку:

— Проходи, Степа! Я сейчас только кое-что подогрею…

Степан Петрович отложил в сторону салфетку — ужин окончен. Однако Ольга Павловна, внимательно наблюдавшая за ним, с озабоченностью спросила:

— Что-то произошло, Степа?

— За время прожитых со мной лет ты, Оля, успела-таки хорошо изучить меня, — усмехнулся тот. — Это действительно так, — тяжко вздохнул он, а Ольга Павловна по укоренившейся привычке прижала руки к груди, тревожно глянув на супруга. — Командующий подписал приказ об эвакуации флота в Константинополь.

Та же только ахнула, прошептав:

— А как же мы, Степа? Что же с нами-то будет?

Тот улыбнулся ее наивности:

— Из Крыма будут эвакуированы не только семьи офицеров, но и все гражданские лица, не желающие остаться под властью большевиков.