Страница 76 из 121
Я буквально остолбенел от такого заявления и не сразу пришел в себя, чтобы задать вопрос о причине такого заключения. Оказалось дело вот в чем. У меня в тексте диссертации был приведен фотоснимок моих ламп с разбитыми частично колбами для того, чтобы лучше была видна конструкция и расположение электродов. Через стеклянные колбы, покрытые внутри распыленным блестящим веществом, появляющимся в результате технологической операции по улучшению вакуума колбы, внутренняя конструкция на фотографии видна плохо. Поэтому мне и пришлось разбить колбы. Мой же новый уважаемый оппонент понял ситуацию так, что я и работал с такими разбитыми колбами. Не помню, что я ответил в тот момент своему оппоненту, потому как в голове у меня мгновенно промелькнуло множество мыслей. Я был доволен тем, что по теоретической части диссертации практически не было замечаний, а я больше всего боялся за эту часть работы, за недостаточную корректность оперирования с элементами статистической радиотехники, в которой, как хорошо было известно, мой новый оппонент был великим специалистом. Кроме того, математические выкладки по этой части не были у меня упорядочены должным образом. Стало мне сразу ясно и то, что оппонент не может поверить, что адъюнкт электротехнического факультета мог сам каким-то путем создать специальные электровакуумные лампы и с ними экспериментировать. Таких прецедентов в истории радиотехнического факультета, а, следовательно, и в истории всей Академии еще не было. Первым моим порывом было сразу пригласить недоверчивого оппонента в нашу лабораторию и показать в действии мой приемник и злополучные лампы. Но тут же подумал — это лучше сделать на защите. С такими мыслями я и откланялся.
На защите диссертации два моих оппонента высказали полностью положительные мнения и выводы по работе. Третий же оппонент провозгласил такой вывод: поскольку, дескать, он не может оценить корректность эксперимента, он воздерживается от какого либо вывода по всей диссертации. Такой вывод дополнительного оппонента вызвал бурное неудовольствие всего факультетского ученого совета и сработало в мою пользу. Почти все члены совета знали о моих экспериментах, одни со слов профессора А.А. Красовского, другие бывали в нашей лаборатории и видели работу нашего циклотронно-резонансного приемника в действии. Голосование было единогласным в мою пользу. В дальнейшем с моим «черным» оппонентом у меня были самые добрые отношения.
СТАРШИЙ НАУЧНЫЙ СОТРУДНИК
(Материал несколько специальный, для тех,
кто небезразличен к истории Военно-воздушной инженерной академии
имени профессора Н.Е. Жуковского)
В конце 1957 года на кафедре профессора А.А. Красовского организуется одна из первых в академии научно-исследовательская лаборатория со штатом 13 человек : 3 — старших научных сотрудника, 2 -младших, инженеры, техники — военные и вольнонаемные. Начальником этой НИЛ назначается только что закончивший адъюнктуру и защитивший диссертацию инженер-майор А.А. Малевич, очень энергичный человек, прекрасный организатор научных исследований. С этого момента моя научно-исследовательская деятельность проходила в составе этой лаборатории. Вслед за тематикой, связанной с авиационной тепло- радиометрией (радитеплолокацией), я в составе этой лаборатории занимался и инфракрасными координаторами целей, разыскивая и сосредотачивая в ней необходимую для исследований аппаратуру. В эту лабораторию в первую очередь и попал трехдиапазонный комплект радиометра ИМШ-1, уникальный измерительный прибор того времени. Его паспортная пороговая (предельная) нормированная чувствительность, то есть чувствительность при постоянной времени выходного фильтра, равной одной секунде, составляла 12 градусов Кельвина. Но это достигалось ценой большой инерционности выходного сигнала. В силу этого такой прибор подходил только для лабораторных исследований. Для измерений быстроменяющихся сигналов на борту самолета или другого летательного аппарата он не годился.
Постепенно удалось собрать в лаборатории и много другой необходимой для работы с тепловым радиоизлучением аппаратуры, (некоторой — уникальной), и элементов высокочастотной техники. В числе этой аппаратуры — перестраиваемый селективный очень чувствительный низкочастотный усилитель (28-ИМ), источники когерентного излучения сантиметрового и 8-ми миллиметрового диапазона длин волн (51- И; 31-И), источники СВЧ шумоподобного излучения (газоразрядные трубки ГШ-2. ГШ-8), ферритовые модуляторы, параболические антенны. В том числе удалось приобрести (выпросить) в одном из НИИ двухлучевую дубль-антенну нашего ИСЗ, запущенного к Венере. В процессе моей диссертационной работы с привлечением сотрудников НИЛ было разработано и изготовлено достаточно много вспомогательной аппаратуры и специальных устройств. Несколько вариантов электромагнитов для нашего циклотронно-резонансного приемника электромагнитных волн, блок зажигания газоразрядных трубок типа ГШ-2, генератор инфранизкочастотных шумов, построенный на основе использования синхронного детектирования^ для целей преобразования спектра шумов из области стабильного их генерирования в область самых низких частот. В качестве первичного источника электрического шума в этом генераторе было использовано фотосопротивление. К сожалению, в период моей длительной зарубежной командировки значительная часть собранной ценной аппаратуры была разбазарена недобросовестными сотрудниками лаборатории и кафедры, которых стало все больше и больше появляться на кафедре и крутиться вокруг профессора А.А. Красовского.
В конце 1959 года, еще до защиты диссертации я был назначен на должность старшего научного сотрудника этой НИЛ. Фактически же я исполнял эту должность, начиная со второго года нахождения в адъюнктуре, с самого основания научно-исследовательской лаборатории, формировал под руководством профессора А.А. Красовского новое для кафедры научное направление — пассивную, то есть, неизлучающую теплорадиолокацию: вел экспериментальные и теоретические исследования, связанные с изучением естественного теплового радиоизлучения, интенсивно занимался оснащением лаборатории необходимой для этого аппаратурой, измерительными приборами и приспособлениями.
Начальник лаборатории инженер-майор А.А. Малевич много внимания уделял оснащению лаборатории вычислительной техникой, различными стендами, предназначенными для исследования динамики элементов пилотажно-навигационных комплексов, и моделирования полета самолета.
В начале 1960-х годов в этой лаборатории было выполнено несколько НИР, связанных с использованием инфракрасных координаторов целей в системах обнаружения целей, в том числе — в системах обнаружения запусков баллистических ракет. Было установлено, что стартующую баллистическую ракету, после того, как она начнет выходить за пределы последних слоев тропосферы, легко можно обнаруживать по инфракрасному излучению факела работающей второй ступени на больших расстояниях с ИСЗ и патрулирующих высотных самолетов. В этих работах мне также пришлось принять активное участие. Та наша работа, как представляется, была также одной из самых приоритетных в этой области. К сожалению, работы по этой очень интересной и перспективной тематике у нас на кафедре вскоре прекратились, материалы наших исследований были переданы в другие организации.
В конце 1961 года, наконец, была завершена разработка по нашему ТТЗ авиационного бортового радиометра 3-х сантиметрового диапазона радиоволн. Был изготовлен и макет этого прибора, названный, по аналогии с ИМШ-1, ИМШ-2. Прибор этот в конструктивном плане был далек от совершенства. Он состоял из двух больших, сравнительно тяжелых блоков, все элементы от СВЧ смесителя до выходного фильтра нижних частот были смонтированы в одном блоке. В том числе и генератор шумов на газоразрядной трубке ГШ-2, выполняющий роль источника калибровочного сигнала и ряд других функций. Он обладал, вместе с СВЧ излучением, очень мощным инфракрасным излучением и сильно перегревал все другие элементы радиометра, из-за чего коэффициент усиления радиометра существенно изменялся, «плыл» во времени. Эти недостатки выявились только в процессе эксплуатации прибора, а при его приемке нас интересовал, в основном, только один параметр — нормированная пороговая чувствительность. Она оказалась точно соответствующей заданному значению 0,5 градуса Кельвина. В январе 1962 года на кафедру сообщили, что мы можем получить у разработчика макет прибора ИМШ- 2. По поручению начальника кафедры я один быстро съездил в Горький, прямо в НИИ получил радиометр и, что называется, на перекладных привез его прямо на кафедру, имея уже аналогичный опыт при получении прибора ИМШ-1. Этот радиометр существенно обогатил приборно-измерительную базу теплорадиометрического направления лаборатории многопрофильной кафедры профессора А.А. Красовского. Теперь можно было выходить на летные эксперименты в области теплорадиометрии.