Смертельный рейв

— Как будто что? — насторожилась девушка.

— Вероятно, мои слова прозвучат ненаучно, но это выглядит так, будто внутри него срабатывает некий переключатель, но пока мы не можем выявить причину.

— Я могу повидаться с ним?

— Учитывая прежний положительный опыт вашего влияния на пациента, — кивнул доктор.

— Спасибо, — она последовала в палату, где лежал Рэй.

Он никак не отреагировал на звук её голоса, хотя она втайне надеялась на чудо. Может быть, ожидала, что он очнётся, но парень продолжал лежать неподвижно. Виолет прикоснулась тёплой ладонью к его щеке и почувствовала, как у неё внутри закипают слёзы. Она не плакала так много с тех самых пор, как села в машину к Руди Монморенси. Именно так звали того грёбаного ублюдка, который «прокатил её с ветерком». Дерьмовая вышла поездочка.

За последний год Виолет ни разу не вспомнила о старшекласснике. Казалось, что его мерзкое имя полностью стёрлось у неё из головы, но, оказывается, оно бережно хранилось в самом захолустном уголке памяти, чтобы однажды быть вызванным ассоциацией с новой болью. Теперь ухмылка Руди возникла перед внутренним взором девушки со всей отчётливостью, словно она видела его на самом деле.

«Хватит ныть! — Монморенси ударил её по лицу тыльной стороной ладони, и у неё из носа тут же потекла кровь. — Подумаешь, велика потеря! Я же не знал, что тебе ещё никогда не вставляли».

Виолет пришлось пережить величайшее унижение в жизни, потому что этот недоносок разорвал ей одежду, и теперь она стыдливо прикрывала руками грудь и ноги, прижавшись спиной к двери. На сиденье под нею краснело небольшое пятно, ставшее свидетельством совершённого преступления.

«Свинья, ты ещё и машину мне запачкала! — со злобой произнёс Руди. — Тебе придётся взять тряпку и всё здесь отмыть».

«Пожалуйста, отпусти меня», — попросила Виолет.

«Прежде ты уберёшь за собой. А попробуешь вякнуть кому-нибудь хоть слово о случившемся, и я найду тебя, так что ты пожалеешь, что вообще появилась на этот свет. Поняла?»

«Да», — с трудом выдавила из себя девушка.

«Не слышу!»

«Да», — повторила она чуть громче.

«Сейчас я принесу воду и тряпку, чтобы ты вытерла это дерьмо», — он оставил её в машине, но школьница не стала дожидаться, когда вернётся её мучитель, а при первой же представившейся возможности сбежала. Дома она рассказала отцу об ужасном поступке Руди, надеясь восстановить справедливость. К сожалению, родители подонка вовремя заметили в машине сына специфические следы и сразу же поспешили уладить возникшую проблему с помощью денег. Они убедили её отца в том, что ничего страшного не произошло, «все мы совершали по молодости подобные ошибки». Грёбаные толстосумы списали изнасилование на «юношескую шалость». Интересно, как бы они отреагировали, если бы какие-нибудь подростки выловили их ненаглядного Руди в тёмном переулке и повеселились бы с его задницей? Вряд ли им понравилась бы такая «юношеская шалость»?

Ей пришлось уехать, потому что она боялась гнева Руди Монморенси. К счастью, он её не преследовал. Наверное, уже через пару дней забыл о неприятном инциденте.

«Пора навестить химика», — подумала девушка. Возможно, это было проявлением слабости, но она хотела получить хотя бы парочку «весёленьких» и предаться танцам под звуки рейва. Но так будет неправильно. Неужели она сможет пойти в ночной клуб, зная, что Рэй лежит здесь, на грани между жизнью и смертью? Только сейчас она поняла, что всё это время продолжала прижимать свою ладонь к его щеке, слегка поросшей щетиной.

«Я справлюсь, — произнесла она, склонившись к парню. — Обещаю, что справлюсь».

* * *

«Какого чёрта?» — мысленно выругался Рэй, открыв глаза и обнаружив, что за окном ещё ночь. Или, быть может, он уснул под самое утро и проспал весь день? Подросток взглянул на часы. 11:07 PM. Наверное, так и есть. Мучительная бессонница оставила его в покое ближе к рассвету, а значит, он провалялся в кровати около семнадцати часов, чего с ним раньше никогда не случалось.

Когда в палату вошёл врач, парень накинулся на него с расспросами по поводу своего необычного режима сна и бодрствования. Судя по всему, мужчина в халате и сам не мог найти подходящего объяснения всему тому, что творилось с организмом пациента.

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил у Рэя доктор.

— Достаточно странно, — признался подросток. — Всю ночь я старался последовать вашему совету и немного поспать, но мне никак не удавалось этого сделать. Между прочим, медсестра отказалась давать мне снотворное.

— Она следовала моим инструкциям, потому что в твоём нынешнем состоянии тебе нежелательно употреблять какие-либо седативные препараты.

— Я не знаю, что там у вас за инструкции, но мне пришлось пролежать всю ночь, глядя в потолок, — Рэй возвёл глаза кверху. — Зато утром я уснул, а проснулся только сейчас, когда на улице стало совсем темно.

— Ты оказался в непростой ситуации, поэтому скоро за тобой будут наблюдать специалисты.

— Какие ещё специалисты? Разве вы не в состоянии сказать, что за дерьмо со мной творится?

— Пожалуйста, успокойся. Тебе лучше не нервничать. После травмы в твоей голове произошли серьёзные изменения, и мы должны выяснить, каким образом от них можно избавиться.

— Знаете, док, мне это совсем не нравится. Сколько времени понадобится вашим специалистам, чтобы избавить меня от бессонницы?

— Бессонница — это не причина, а следствие, — задумчиво произнёс врач. — Придётся провести ряд тестов и исследований.

— Звучит так, словно вы собираетесь засунуть мне в задницу какую-нибудь из своих медицинских хреновин.

Врач не отреагировал на реплику пациента. Он присел на край кровати, извлёк из бокового кармана халата тонкий фонарик и посветил Рэю поочерёдно сначала в один глаз, затем в другой.

— Есть отклонения? — чтобы поддержать беседу, поинтересовался подросток.

— Абсолютно никаких, — в ответе мужчины не прозвучало особого энтузиазма. — По всем признакам ты здоров.

Чувствовалось, что в воздухе повисло большое «но».

По всем признакам ты здоров, НО с мозгами у тебя определённо что-то не так, парень.

— Может быть, вы дадите мне немного снотворного, чтобы я мог поспать до утра? — выдвинул предложение Рэй. — Возможно, тогда всё станет на свои места.

— Вряд ли, — отрицательно покачал головой врач. — Если перегорела лампочка, то нужно вкручивать новую, а не щёлкать выключателем, надеясь, что она загорится снова.

* * *

Интересно, как отреагировал бы Далтон, если бы увидел на пороге дома живого пасынка? Рэй старался представить лицо отчима, обнаружившего перед собой подростка, которого он оставил умирать во мраке холодной ночи. Было бы это удивление, разочарование или испуг? А может, жирная свинья сделала бы вид, что ничего не произошло? Вероятнее всего, он закричал бы: «Карлин, посмотри, кто к нам пожаловал!» Для полной убедительности он раскинул бы руки в стороны с намерением радушно прижать к себе приёмное чадо. У говнюка наверняка нашлось бы несколько слов о сожалении, которое он испытывает по отношению к тому, что между ними произошло при их последней встрече. А, по версии Далтона, Рэй поднял на него руку. «Но кто старое помянет, тому глаз вон!» — вот что сказал бы отчим с фальшиво-приторной улыбкой на губах.

Едва представив эту гримасу, Рэй ощутил невероятную потребность разбить ему морду, чтобы услышать под кулаком хруст ломающегося носа. Чтобы почувствовать, как пальцы окропляет горячая кровь ублюдка. Но самым большим на свете наслаждением для Рэя стала бы смерть толстозадого притворщика. Он с самого начала притворялся, что сможет заменить мальчику утраченного родителя, что будет заботиться о нём, что у них получится настоящая семья. Мать оказалась перед сложным выбором между новым мужем и родным сыном, и такой выбор её заставил сделать именно Далтон.

Разве кто-нибудь мог подумать, что несколько лет назад Карлин привела в дом мужчину, который не только не составит ей счастья, — а Рэй был полностью уверен, что мать не чувствовала себя рядом с Далтоном так же хорошо, как с покойным отцом, — но и чуть не станет убийцей её сына. Во всём виноват только он, отчим. Не следовало ему тогда врать по поводу того, что пасынок ударил его. И почему только мать ему поверила? Разве её материнское сердце не подсказало, где именно скрывается ложь?