Страница 6 из 14
— Что ж они у тебя, диверсанты? — встрял Бухарев, ровно перемалывая зубами сало. — Всей стране тяжело, а они от налогов в кусты? Куда Советская власть смотрит?
— А не все такие придурки, как ты, — буркнул Федя. Бухарев сгреб его за ворот робы и почти оторвал от земли:
— Ты, сопляк, прикуси язык! — И для убедительности тряхнул пару раз. — Там, — показал наверх, — лучше нашего знают, кому чего полагается. Захочется мне яблочек, я на рынок, а там фиг? — повернулся…
…к Пшеничному, сказал ему:
— Угроблю когда-нибудь этого шибздика. Мы на передовой трудового фронта горбатимся, а они?
— Скажи ему! — крикнул Федя Пшеничному.
— Я не в курсе, — промямлил тот.
Федя не выдержал, заплакал, полез в лаву.
— И плакать нечего, правильно Бухарев говорит, — сказал кто-то.
— Пора. — Старый навалоотбойщик встал, повернулся к Сергею. — Рядом поработаем. Посмотрю, какой из тебя шахтер получится.
Полуголый, потный, чумазый, глотающий пыль, которая склеивает легкие, сидел Сергей в щели, именуемой лавой. Ерзал, ходил на коленях, лежал на боку, ибо только так можно было грузить лопатой на конвейер и при этом не биться головой о кровлю.
— На рейде морском… — пел старый навалоотбойщик в такт своим движениям, ставшим привычными и нетрудными. — На рейде морском… На рейде морском…
В лаве появилась девушка-газомерщица, укутанная под каской голубым платком. Та самая, что шла вчера со слепым. Люткин обнял ее и прижал к себе:
— Ой, Роза пришла!
Девушка размахнулась бензиновой лампой и стукнула его по каске.
— Взорвешь! — крикнул старый навалоотбойщик.
Роза, будто не слыша, прикрутила огонек до размера горошины и стала водить лампой от почвы до кровли. Вверху огонек заметно вырастал, появлялся голубой ореол. Значит, в лаве был метан.
— Опасно? — с надеждой спросил Сергей, стараясь оттянуть паузу в работе. — Не взорвемся?
Роза оглянулась, рассмотрела его, удивилась:
— Крысы здесь, значит, не взорветесь, — и ушла, лениво покачивая лампой.
— Не отставать! — крикнул старый навалоотбойщик, и Сергей, с ненавистью оглянувшись на него, продолжил работу.
Стойка
Люткин вбил новую крепь, вылез. Шахтеры принялись вытаскивать стойки. На четвереньках, быстро. Сергей без сил стоял, прислонившись к стене, уже совсем плохо соображая, что происходит.
Шахтеры встали, слушали. В кровле зашуршало, отвалился камень.
— А можно было еще парочку вытащить, — с сожалением произнес старый навалоотбойщик.
За крепью трещало, ворочалось, содрогалось что-то огромное, равнодушное к людям. Федя напружинился и двинулся к стойкам, нырнул под старую кровлю — и в ту же секунду дохнуло изо всех окон землей.
— Куда?! — ахнул Люткин. — Сопляк!.. В гробину мать…
Сергей не отрываясь смотрел на землю, осевшую сверху и покрывшую собой плотно и навсегда деревянные подпорки, на копошившихся возле шахтеров, потом…
…на Федю, которого буквально вырвали из-под осевшей породы. Он стонал. Изо рта хлынула кровь, его понесли…
Сергея передернуло, он вытер лицо грязной рукой и опять передернулся от отвращения прикосновения руки.
Очищение и сон
А потом был душ — очищение. Грязь стекала с лица и тела, и не верилось, что когда-нибудь еще тело опять покроется грязью и угольной пылью.
А потом Сергей спал в красном уголке на собрании, и ему снились звуки, какие ребенок извлекает одним пальцем из пианино. Беспомощные и не укладывающиеся в мелодию звуки. Его разбудили аплодисменты. Он проснулся.
…И увидел вокруг себя незнакомые, объединенные общим одухотворенным выражением лица.
— Со Сталиным мы побеждали, побеждаем и будем побеждать, — сказал с трибуны Бухарев, и зал поднялся на ноги и аплодировал громче, и Сергею пришлось встать и тоже хлопать в такт со всеми.
Старые новости
Немчинов в новом костюме, дорогой шляпе шел к сараю.
— Сергей!..
Дверь сарая открылась, оттуда, не вставая с пола, выглянул мученный Пшеничный. От усталости и раздражения он не мог уже ни ходить, ни разваривать. Курил, трясущимися руками придерживая сигарету.
— У тебя видок! — засмеялся Немчинов, сел рядом. — А я — порядок! Лично с начальником шахты знаком. Одели по разнарядке. Денег даже дал на всякий случай, — вытащил из кармана и показал свернутую в пять раз сторублевку, — про Китай очень волнуется: «Не заманят ли империалисты в западню нашего Мао?» Я тебе газет натискал, чтоб в курсе. — Достал газеты. — В Москве строится станция метро «Смоленская». Создан атлантический союз НАТО. Во: Поддубный умер. Представляешь? Я в него в детстве играл, а он, оказывается, еще жил.
Сергей не слушал, посмотрел на часы:
— Пошли, — встал.
— Куда?.. А, да…
Они опять покрутились возле проволоки. Сергей падал с размаху, ожесточенно. Андрей вел себя аккуратнее: не хотелось пачкать костюм. Ничего не менялось.
— У Брэдбери, — сказал Сергей, — есть рассказ. Тоже двое попали в другое время. Когда шли, раздавили бабочку. А когда вернулись, все изменилось. Нарушилась причинно-следственная связь. Вернемся, а там болота, как батя обещал. Или просто… помойка.
— Какие тебе Брэдбери, — сказал Немчинов. — Тут родина. — Посмотрел еще, пожалел. — А ты на какой шахте?
Сергей помолчал, вспомнил:
— На «Пьяной». Там сегодня пацана раздавило. Идиоты: дерево у них на шахте дефицит.
Андрей свистнул.
— Что?
— Я же за нее и сидел! Восстанавливали наспех и вырабатывали, пока не рухнула. А мне же и срок. А я две докладные подавал. А я ее закрою завтра к чертовой матери! А тебя — на «Молодежную», хочешь? Заработать можно, и пресса вся там. Куда ты? Пошли погуляем? Воскресник посмотрим…
— В гробу! — крикнул Пшеничный, обернувшись, и побежал, чтобы не трогали, чтоб отвязались.
— Ладно, иди пока, поной. — Немчинов пошел вниз, туда, где сходился народ на воскресник…
…где стояли столы с расставленной едой, вокруг которых хлопотали девушки и старухи. Рассмотрел девушек, столы. Взял кусочек хлеба с салом, спросил у девушки, стоящей рядом, — это оказалась секретарша Тюкина:
— Такой красивый стол, а горчичку не принесли.
— А дома есть, — улыбнулась та.
Немчинов хотел было ответить, продолжить, «развить идею», но постеснялся. Качнул головой, положил хлеб обратно, пошел дальше, оглянувшись па секретаршу, которая смотрела и смотрела ему вслед.
— А, хрен с тобой, спорнем. — Бухарев выплюнул окурок. Треснул Люткина по ладони, пошел к своей новой «Победе», сел. — До того куста!..
Машина взревела и поехала. Разогналась по дороге…
…и на полном ходу въехала на крутой откос террикона, как раз до нужного куста, и, кувырнувшись, слетела обратно с грохотом и скрежетом.
Бухарева вытащили из машины, он крикнул довольный:
— Гони бутылку!
— Пошли!
Люткин сплюнул разочарованно, пошел с Бухаревым, не оглядываясь на «Победу», возле которой суетились, пытаясь поставить ее на колеса, болельщики.
Немчинов подумал немножко и пошел помогать. «Победу» перевернули, поставили.
Роза
Сергей шел мимо желтой горы песчаника.
За кустами вдруг быстро, стараясь остаться незамеченным, но с шумом, как лось сквозь чащу, прошел кто-то. Сергей оглянулся — кусты не шевелились. Он подумал и пошел туда. Роза, а это была она, рванулась вперед, но запуталась в ветках деревянной стойки, которую тащила на себе. Сергей подошел ближе, раздвинул кусты:
— А вот и Роза. Здравствуй, Роза.
Она молчала, настороженно и испуганно глядя на него. Он увидел стойку, сказал:
— Ай-яй-яй! Дерево на шахте дефицит, а Роза целую стойку домой тащит. А Федю сегодня за такую стойку раздавило. Дай, — взялся за стойку, вытащил ее, потом Розу. Она смотрела настороженно, ждала худшего. Он усмехнулся: — Где живешь-то?