Страница 27 из 53
Почти все шесть лет комиссаром дивизии был Дмитрий Афанасьевич Гапанович — человек простой, душевный, замечательный воспитатель, глубоко знавший людей. Старому солдату, начавшему службу еще в царской армии, прошедшему две войны, ему были хорошо понятны насущные нужды красноармейцев и командиров, их стремления и думы. И других он учил вдумчиво, внимательно подходить к людям.
— Способности у всех разные, — говорил он. — Одному все дается легко, другому приходится очень много трудиться, прежде чем он усвоит то, что от него требуется. Нельзя стричь всех под одну гребенку, добиваться, чтобы у каждого были только отличные оценки. Ведь иной красноармеец даже на «удочку» еле–еле вытягивает. Ему надо помогать, помогать всем коллективом, подтягивать, но не ставить в укор то, что маловато у него способностей. Когда чуть ли не ежедневно напоминают человеку, что он не способен, толку от этого мало. Важно, чтобы и этот боец всегда чувствовал себя равноценным. В донесении, конечно, не трудно написать, что все без исключения добились высоких оценок. А ведь на самом–то деле так почти никогда не бывает. Если командир доносит старшему начальнику, что у него в подразделении все бойцы как на подбор, он тем самым до некоторой степени обманывает и себя самого, и своего начальника.
Хотя и не все, по моему мнению, было правильно в подобных рассуждениях Дмитрия Афанасьевича, в главном, основном он был прав: натяжки в оценках знаний бойцов почти всегда имеют отрицательный результат.
У Д. А. Гапановича была удивительная способность быстро подмечать и правильно оценивать достоинства и недостатки людей. Поэтому не было у меня лучшего советчика, чем комиссар.
Если Дмитрий Афанасьевич замечал, что иной раз я не уделял достаточного внимания партийно–политической работе, то прямо, без обиняков, говорил мне:
— Ты что–то, Степан Андрианович, начинаешь не туда гнуть. Давно не выступал на партийных собраниях, не проводил бесед с бойцами. Боевая подготовка, оперативная работа — все это необходимо. Но командиру, тем более коммунисту, не к лицу забывать и о партийной работе.
После такого замечания приходилось откладывать, казалось, неотложные дела и готовиться к лекции, проводить беседы с бойцами.
Через некоторое время комиссар также по–дружески советовал мне поглубже поинтересоваться состоянием политико–воспитательной работы в каком–либо полку, провести политическое занятие или политинформацию. Словом, не позволял отрываться от партийно–политической работы.
Люди любили его, внимательно прислушивались к каждому слову комиссара.
Несмотря на постоянную занятость служебными делами, и я, и комиссар находили время систематически заниматься спортом. Зимой увлекались лыжами, а весной и летом — верховой ездой. В хорошую погоду вместе с командирами и красноармейцами играли в волейбол, баскетбол, теннис и даже в футбол — была в дивизии хорошая футбольная команда. Нашему примеру следовали командиры полков, батальонов и другие начальники. Это во многом помогало сближению командного состава с бойцами.
Дивизия дислоцировалась в трех городах, в связи с чем много приходилось ездить. Часто вместе с Дмитрием Афанасьевичем бывали мы в Белеве, где располагался 250‑й стрелковый полк. Командовал им Николай Александрович Найденов — человек молодой, но прославившийся отличным строевиком и умелым тактиком. Полк отличался высокой дисциплинированностью. Порядок в Белевском гарнизоне при Найденове был безукоризненный. Правда, некоторые требования командира кое в чем выходили за рамки уставов того времени. Он, например, требовал, чтобы все подчиненные при встрече с ним на улице переходили на строевой шаг и первыми громко здоровались, произнося четко, как на параде:
— Здравствуйте, товарищ командир полка!
Хотя уставом это не предусматривалось, красноармейцы быстро привыкли к такому порядку.
Сначала мы собирались было прекратить подобную вольность Найденова. Однако, убедившись, что установленный им порядок не вредит делу, а, напротив, способствует укреплению дисциплины, улучшению строевой выучки, решили, что поправлять его нет необходимости. Тем более что на всех тактических учениях и занятиях полк действовал всегда инициативно, личный состав был хорошо обучен.
В 251‑м стрелковом полку, который находился в Туле, запомнился мне своей неутомимой работоспособностью, умением обучать и воспитывать подчиненных командир роты П. Е. Андреев. Его рота имела самые высокие показатели по всем видам боевой, политической и специальной подготовки. Командир полка Андрей Михайлович Томашевский справедливо гордился ею и всякий раз, когда мне приходилось бывать в полку, советовал побывать на занятиях у Андреева. Да и сам я охотно посещал передовую роту. У ее командира было чему поучиться. Андреев все досконально знал о каждом своем подчиненном, вел широкую переписку с родственниками красноармейцев. За три года, пока он служил в 84‑й дивизии, у него в роте не было ни одного сколько–нибудь серьезного нарушения дисциплины. Коммунист Андреев в отличие от некоторых других командиров много внимания уделял политической подготовке своих подчиненных, а также обучению их самой обычной грамоте. Неграмотные красноармейцы (таких тогда было еще немало) к концу срока службы в роте Андреева, как правило, свободно читали и писали. Командир заботился о всестороннем воспитании подчиненных, много внимания уделял самодеятельности, спортивным занятиям.
Опыт Андреева мы старались широко популяризировать в дивизии. Нередко обязывали молодых командиров присутствовать на проводимых им занятиях.
С чувством глубокого уважения вспоминаю я и многих других командиров — соратников по службе в 84‑й стрелковой дивизии.
Корпусом, в состав которого входила 84‑я стрелковая дивизия, вначале командовал В. К. Триандафилов, автор известной книги «Характер операций современных армий». Молодой, полный энергии, он был горячим поклонником механизации Красной Армии. Помнится, каким восторгом сияли его глаза, когда на учениях в Гороховецком лагере демонстрировали свои действия только что сформированные танковая рота и рота танкеток, оснащенные первыми отечественными машинами! Танки и танкетки были еще далеко не совершенны. Однако Триандафилов с восхищением говорил:
— Недалеко время, когда мы посадим матушку–пехоту на машины, когда мощь Красной Армии будет оцениваться не только числом штыков, пулеметов и пушек, но и танков, боевых самолетов. Верю, что мне выпадет честь командовать танковой дивизией, а может быть, даже танковым корпусом.
С первой танковой ротой он побывал на тактических учениях во всех дивизиях корпуса — в Калинине, Туле и Калуге.
Триандафилов был человеком военным, что называется, до мозга костей. Его приезду обычно предшествовала телеграмма такого примерно содержания: «Командиру дивизии, руководящим работникам штаба, всем командирам от батальона и выше в такое–то время быть на такой–то высоте. Из полковых школ сформировать сводный батальон, которому там–то занять исходное положение».
В точно назначенное время к указанной в телеграмме высоте подъезжала машина командира корпуса. Сразу же начинались тактические учения. Всегда отрабатывался какой–либо новый вопрос. Занятия проходили в высоком темпе. После учения — короткий, но поучительный разбор. От внимания Триандафилова не ускользала ни одна сколько–нибудь существенная ошибка, допущенная командирами на учении. Анализируя недостатки, он тут же давал толковые, тщательно обдуманные советы, как избежать их в будущем.
Многие из нас, военных, в то время не очень любили выступать в печати. А комкор Триандафилов, напротив, старался широко пользоваться газетами и военными журналами для популяризации своих мыслей о механизации Красной Армии, о характере будущей войны. Многие его рассуждения по этим вопросам остаются актуальными и в наши дни.
Хотя и не долго пришлось мне служить под командованием В. К. Триандафилова (он трагически погиб при авиационной катастрофе вместе с одним из известных энтузиастов механизации Красной Армии К. Б. Калиновским), но я, как и другие командиры, многому научился у него. Прежде всего, пожалуй, его личный пример помог мне глубже усвоить огромное, а нередко решающее значение оперативности и четкости в военном деле. Проводить учения так, «как рекомендовал комкор Триандафилов», стало в корпусе своего рода традицией. И не раз вновь назначенный командир корпуса Иван Семенович Кутяков сердился, когда чуть ли не на каждом шагу слышал: