Размышляя о минувшем

Центральный Комитет партии утвердил новый состав Реввоенсовета. В январе 1925 года Вооруженные Силы страны возглавил талантливый пролетарский полководец, большевик–ленинец Михаил Васильевич Фрунзе.

Комплектование армии стало проводиться путем ежегодных призывов рабочей и крестьянской молодежи. Одновременно вводились в действие новые штаты частей и соединений. Армия получала новые уставы и наставления, разработанные на основе изучения и обобщения опыта гражданской войны.

В центральной печати начали одна за другой появляться статьи о настоятельной необходимости проведения в армии организационных реформ.

Мы, местные военные работники, на первых порах не могли толком понять, чем вызвана необходимость реформ, что и почему надо перестраивать. Рассуждали при этом примерно так: «Если Красная Армия сумела одержать победу над интервентами и белогвардейскими полчищами в гражданской войне, значит, она сильна и построена правильно. Зачем же менять сложившиеся, оправдавшие себя формы и структуру Вооруженных Сил?»

Но постепенно и мы начали понимать, что армия действительно нуждалась в серьезной организационной перестройке. На многое раскрыли нам глаза выступления и статьи Михаила Васильевича Фрунзе. Красная Армия, утверждал он еще в 1923 году, оказалась вполне способной блестяще разрешить задачу военной обороны Советской республики, но успехи нам достались страшно дорогой ценой. М. В. Фрунзе объяснял это недочетами в снабжении, большими пробелами в военной выучке рядовой армейской массы и ее командного состава и, наконец, технической отсталостью. Чтобы не повторять ошибок, имевших место в годы гражданской войны, в будущих военных столкновениях нужно быть готовыми выставить в поле многочисленную, массовую Красную Армию, удовлетворительно снабженную, с хорошо подготовленным старшим и низшим командным составом, с достаточным техническим оборудованием, писал М. В. Фрунзе.

Тогда, в 1923 году, Красная Армия не отвечала этим требованиям. Она, по вполне справедливому выводу М. В. Фрунзе, не являлась постоянной, регулярной армией даже в том смысле, как это имело место, например, в отношении старой царской армии. Красная Армия в своем 600-тысячном составе в то время представляла собой только кадр, то есть ядро, вокруг которого должны были сомкнуться миллионные рабочие и крестьянские пополнения. Но этот кадр был настолько слаб, что не мог пропустить через свои ряды даже всей массы призывной молодежи. В этих условиях ежегодно несколько сот тысяч призывников должны были оставаться без всякой военной подготовки.

Подчеркивая необходимость усвоить мысль, что в будущих военных столкновениях воевать будет не только Красная Армия, а весь народ, и он должен быть к этому подготовлен, М. В. Фрунзе считал, что одна Красная Армия не справится с такой задачей. Он предлагал центр тяжести военной подготовки в значительной мере перенести на весь партийный и советский аппарат в целом. Конкретные пути решения этой задачи он видел прежде всего в широком использовании Всевобуча.

Для всестороннего рассмотрения вопросов, связанных с организационной перестройкой Красной Армии, и выработки практических предложений решением Центрального Комитета партии при Реввоенсовете была образована специальная комиссия под председательством М. В. Фрунзе. К участию в ее работе были привлечены многие военачальники. В качестве представителя войск Приволжского военного округа работать в комиссии довелось некоторое время и мне. Мы выезжали на места, знакомились с состоянием войск, их материальным обеспечением, организацией учебного процесса. С Павлом Ефимовичем Дыбенко нам случилось побывать в 18‑й стрелковой дивизии в Ярославле. Командовал ею прославленный герой гражданской войны Иван Федорович Федько. Побеседовали с командирами частей и подразделений. Много интересных мыслей высказал в товарищеских разговорах и сам И. Ф. Федько. В частности, он предлагал шире привлекать наиболее грамотных красноармейцев и младших командиров к участию в допризывной подготовке молодежи города и деревни, оживить шефскую работу, укрепить связи командного и политического состава Красной Армии с губкомами, уездными комитетами партии, партийными организациями предприятий. Из Ярославля мы привезли для комиссии богатый фактический материал.

На заседаниях комиссии велись горячие споры, особенно по вопросам единоначалия, роли политорганов и комиссаров в армии. Некоторые из нас, тогда еще молодых командиров, считали, что роль комиссаров уже исчерпана, настало, дескать, время упразднить и политорганы.

Михаил Васильевич Фрунзе терпеливо разъяснял, что делать этого нельзя. Коммунистическая партия является бесспорным организатором всех наших побед, говорил он, а политорганы — представители партии в Красной Армии. Они в годы гражданской войны были непосредственными проводниками тех настроений энергии и энтузиазма, которыми горела партия, и той уверенности в победе, которую носил в себе рабочий класс. Честь организации победы поэтому принадлежит и нашим политорганам. Политработа в армии целиком сохраняет и сохранит в будущем свое место и значение. Она по–прежнему будет являться новым, добавочным родом оружия, страшным для наших врагов.

С тех пор прошло почти сорок лет. Жизнь блестяще подтвердила правильность этих выводов выдающегося советского полководца.

Реформа в армии, проведенная по инициативе партии, сыграла большую роль в дальнейшем развитии Вооружённых Сил страны.

В начале 1926 года, уже будучи командиром Казанской дивизии, я получил телеграмму — прибыть в штаб Приволжского военного округа. Тогдашний командующий войсками округа Александр Игнатьевич Седякин объявил, что мне надлежит как можно быстрее сдать дивизию, а самому выехать к новому месту службы в Харьков, на должность заместителя начальника штаба Украинского военного округа.

— Тебе повезло, Степан Андрианович, — напутствовал меня Седякин. — Украинский округ — один из самых больших в стране. Работа в штабе интересная. Штаб возглавляет Павел Павлович Лебедев. Большой умница. В период гражданской войны он был некоторое время начальником штаба у Главкома. Одним словом, есть у кого поучиться штабной работе.

Сразу же по прибытии в Харьков представился командующему округом. С Ионой Эммануиловичем Якиром я встречался еще в 1922 году, в кабинете начальника Главупраформа, но не думал, что он узнает меня: ведь первая встреча была очень короткой, мы просто познакомились, назвали друг другу фамилии и разошлись. Однако Якир не забыл о прежней встрече, принял меня как старого знакомого. Мы долго беседовали. Иона Эммануилович расспросил о прежней службе, познакомил с состоянием дел в округе, посоветовал, с чего начать работу, на что прежде всего обратить внимание.

Я глубоко уважал своего прежнего командующего Александра Игнатьевича Седякина, как человека честного, прямого, правдивого, очень доброго вне службы, как солдата в самом лучшем понимании этого слова. Однако когда дело касалось службы, Седякин становился совсем иным — придирчивым до мелочей, сверх меры строгим, скупым на слова, малообщительным, словно он опасался, что его природная доброта может быть использована подчиненными во вред делу.

Якир был полной противоположностью Седякину. Он с одинаковой мягкостью и теплотой относился к людям и на службе и вне службы. Причем в его отношениях с подчиненными не проскальзывало даже намека на панибратство или стремления заслужить дешевый авторитет. Простота в обращении не снижала его требовательности к людям, а, напротив, еще больше возвышала его как опытного руководителя и волевого военачальника. Его доклады, выступления перед командирами на разборах итогов учений чаще всего походили на товарищеские беседы. Хорошо зная успехи и недочеты соединений и частей округа, Якир своими меткими и точными замечаниями всегда стремился развить у командиров горячее желание как можно быстрее улучшить положение. И это вполне удавалось ему. Он умел расшевелить людей, разжечь в них дух соревнования.