Страница 5 из 40
В «Возрождении» на протяжении долгих лет появлялась «Литературная летопись» за подписью «Гулливер». В «Звене» подвизались Дикс (М.Л. Кантор) и Д. Лейс (В. В. Вейдле), а Сизифа в рубрике «Отклики» во время отъездов Адамовича заменял Иксион (К. В. Мочульский).
В «Иллюстрированной России» рубрику «Литературная неделя» в конце 1930-х гг. вел В. С. Мирный (В. С. Яновский).
Р. Словцов (Н. В. Калишевич) перешел в эмигрантскую печать из дореволюционного «Русского слова» и с успехом подвизался в «Еврейской трибуне» и «Сегодня», а в «Последних новостях» на протяжении полутора десятков лет (1925–1940) публиковал до трех фельетонов в неделю, не уступая в продуктивности своему коллеге Адамовичу (правда, только в продуктивности, такого же литературного веса и влияния на читателей ему достичь никогда не удавалось, популярен он был по преимуществу у редакторов, а все его многописание не превратилось во что-то цельное).
В газетах «Россия» (1927) и «Россия и славянство» (1928–1931) появлялись материалы за подписью «Reviewer» (Г. П. Струве), которые имели шансы стать заметной рубрикой, не будь автор столь всеяден (наряду с литературными статьями он подписывал так и репортерские заметки, и статьи о политике) и не прекрати он свою деятельность в связи с отъездом в Англию.
В недолговечной «Новой газете» возник было М. Адрианов (М. Л. Слоним), но издание прекратилось на пятом номере, и новый образ не получил развития.
Публикации за подписью «Ивелич» (Н. Н. Берберова) появлялись в «Звене» и «Последних новостях» слишком редко, чтобы сложиться в заметную рубрику. Лев Пущин (З. Н. Гиппиус) также печатался недостаточно, чтобы достичь славы Антона Крайнего.
В некоторых изданиях авторские рубрики были коллективными. К примеру, колонку за подписью «Гулливер» вели в «Возрождении» Ходасевич и Берберова, причем теперь исследователи пытаются выяснить, кому из них какой текст принадлежит[35]. В «Последних новостях» хронику Пэнгса на время отъездов Адамовича на каникулы иногда вели К. В. Мочульский и В. В. Вейдле.
Литературной и авторской маске посвящено уже немало работ, но рассматривались обычно маски в других жанрах, преимущественно в стихах и прозе[36]. Критика и журналистика, как всегда, оставались на периферии внимания филологов, хотя здесь литературные маски проявляли себя не менее ярко.
Если в прозе маска представляется исследователем «синтезом самовыражения автора и его перевоплощения из, условно говоря, “реальной” фигуры в художественный образ, функционирующий в пределах текстового пространства»[37], то в критике такой образ создается и функционирует не столько в пространстве текста, сколько на газетных страницах.
Дополнительная колонка (или даже несколько) появлялась нередко на страницах того же издания, что и колонка, которую автор вел под собственным именем.
Возникновение литературных масок редко объяснялось недостатком авторов, как раз авторов в эмиграции хватало[38]. Но существовала и до сих пор существует традиция: помещаемые в одном номере материалы одного человека давать под разными подписями.
Подвизавшийся в газете автор, подходящий ей в целом, мог вести несколько рубрик, это было выгодно и ему, и газете: не надо привлекать других, если уже есть надежный журналист, дело ставится на поток, и платить удобнее.
Литературная маска – не обязательно мистификация (каких в эмиграции тоже хватало, достаточно вспомнить Василия Шишкова, выдуманного Набоковым, или Василия Травникова, созданного Ходасевичем). Только непосвященные и далекие от литературы и журналистских кругов люди не знали, кто подписывается Сизифом или Антоном Крайним.
С другой стороны, литературная маска – нечто большее, чем обычный псевдоним. Это другая ипостась пишущего или даже попытка создать рядом другого пишущего, с иной идентичностью, особым стилем, характером, психологией, своей поэтикой подчас.
Эти литературные маски изрядно отличались по стилю, а часто и по содержанию, т. е. получались как бы разные авторы, каждый со своим прошлым, со своей биографией и во всяком случае своей литературной физиономией.
Один из наиболее ярких примеров – Антон Крайний, старательно пестуемый Зинаидой Гиппиус именно как совсем другой автор, не похожий на саму создательницу.
З. Н. Гиппиус очень вдохновлялась получающимся контрастом и, к примеру, писала М. М. Винаверу 12 июля 1926 г.: «Я непременно хотела исполнить ваше желание и дать статейку З. Гиппиус. А она пишет критику гораздо медленнее (и скучнее, по правде сказать). Как это ни странно, но психологическое перевоплощение в А. Крайнего дает мне другие способности, хотя иных, в то же время, лишает»[39].
Автор мог вступать со своей литературной маской в сложные взаимоотношения, цитировать, неодобрительно высказываться или даже полемизировать. Впрочем, с тем же успехом могла делать все это и литературная маска. К примеру, Антону Крайнему доводилось полемизировать с Зинаидой Гиппиус. В статье, посвященной журналу «Числа», Антон Крайний принялся спорить с появившейся тремя неделями ранее статьей З. Н. Гиппиус[40] о том же журнале: «Прежде всего, сомневаюсь, чтобы “среднее поколение” (журнал редактирующее) могло “стать звеном между прошлым русской литературы и ее будущим”, как говорит З. Н. Гиппиус. […] Никакой параллели между “Числами” и “Миром искусства” […] проводить нельзя, что опрометчиво делает З. Н. Гиппиус»[41]. Объяснялось это предельно просто: за три недели, прошедшие со дня публикации статьи, в которой Гиппиус защищала «Числа» от нападок критиков, у нее самой назрел конфликт с редактором «Чисел» Н. А. Оцупом, что и вызвало к жизни статью Антона Крайнего, поправлявшего Гиппиус и высказывавшегося о «Числах» уже в менее одобрительном тоне.
В исследованиях приходилось встречать мнение, что «чаще всего литературная маска персонифицировала отрицательный тип»[42]. Однако такие известные литературные маски, как Рудый Панько или Иван Петрович Белкин, отнюдь не были наделены отрицательными чертами. На литературно-критические маски это не распространяется тем более. Чаще создавался образ более строгого критика, печатно высказывавшего суждения, которые по тем или иным причинам не мог позволить себе сам автор.
Иногда образ складывался настолько суровым, что пугал не только литераторов, но и редакторов. К примеру, редакторам «Звена» критик Антон Крайний показался чересчур строгим, и предлагаемое Зинаидой Гиппиус возобновление дореволюционной рубрики «Литературный дневник»[43] на страницах «Звена» не состоялось.
Не сложилось у Антона Крайнего и с «Современными записками»; рубрику «Литературная запись» после двух публикаций пришлось закрыть из-за чрезмерной для редакции остроты критика. Зинаида Гиппиус при этом продолжала печататься и в «Звене», и в «Современных записках».
Разумеется, литературные маски встречались не только в парижских изданиях.
В варшавской газете «За свободу!» Д. В. Философов постоянно печатался как под собственным именем, так и под дюжиной псевдонимов: Иван Посошков, Невер-мор, Старый театрал, Н. Ихменев, Фервор, Эрго, Nobody и др. По стилю большой разницы не было, но темы разделялись: Посошков откликался на политические события, Nobody ведал обзорами печати, Старый театрал писал соответственно о театре, а Невер-мор – преимущественно о кино.
Эмигрантские литературные маски были продолжением традиции, в метрополии в ХХ веке надолго оборвавшейся по понятным причинам (невозможность свободного высказывания и, соответственно, авторских рубрик). Доходило до предложений вообще отменить псевдонимы за ненадобностью, достаточно вспомнить полемику вокруг статьи Михаила Бубеннова «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы?»[44], в которой приняли участие Константин Симонов и Михаил Шолохов, а косвенно и сам Сталин.
35
См., к примеру: Яковлева К. В. Литературная критика В. Ф. Ходасевича в газете «Возрождение»: К проблеме канонического текста и атрибуции // Лесная текстология: Труды III летней школы на Карельском перешейке по текстологии и источниковедению русской литературы. Серово (Ленингр. обл.), 2007. С. 142–148; Яковлева К. В. В. Ф. Ходасевич и «Гулливер»: документальные источники атрибуции авторства // Русская филология. Тарту, 2007. № 18. С. 107–110.
36
Назовем лишь несколько работ: Исаев С. Г. Литературные маски Серебряного века (на материале творческих исканий символистов) // Филологические науки. 1997. № 1. С. 45–49; Павлова С. Ю. Литературная маска: генезис, специфика, функции // Филологические этюды. Саратов, 2001. Вып. 4. С. 138–141; Мокина Н. В. Проблема маски в лирике и прозе Серебряного века // Вестник ОГУ. 2004. № 1. С. 15–19; Осьмухина О. Ю. Маска в культурно-художественном сознании российского зарубежья 1920–1930-х годов (На материале творчества В. В. Набокова). Диссертация… канд. наук; Культурология: 24.00.04. Саранск, 2000; Осьмухина О. Ю. Авторская маска в русской прозе XIII – первой трети XIX в. (генезис, становление традиции, специфика функционирования). Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 2008; Осьмухина О. Ю. Русская литература сквозь призму идентичности: маска как форма авторской репрезентации в прозе XX столетия. Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 2009. По этой теме проводились семинары: «Писатель в маске. Формы репрезентации в литературе XX века» (СПб., 14–16 мая 2007 г.). Предпринимались попытки классификации и систематизации, не слишком, впрочем, результативные: Мартьянов Е. Ю. Герой-маска как тип репрезентации авторского сознания // Актуальные вопросы филологических наук: проблемы и перспективы: материалы междунар. заоч. науч. конф. (г. Чита, ноябрь 2011 г.). Чита: Издательство «Молодой ученый», 2011. С. 12–15.
37
Осьмухина О. Ю. Авторская маска в русской прозе 1760–1830-х гг.: Дис… докт. филол. наук. Саранск, 2009. С. 8.
38
В дневнике А. П. Ладинского не раз описываются перипетии борьбы за печатное место в «Последних новостях», плативших приличные гонорары (РГАЛИ. Ф. 2254. Oп. 5. Eд. хр. 27).
39
«… Наша культура, отраженная в капле…» / Письма И. Бунина, Д. Мережковского, З. Гиппиус и Г. Адамовича к редакторам парижского «Звена» / Публ. О. А. Коростелева // Минувшее. Исторический альманах. СПб.: Atheneum; Феникс, 1998. [Вып.] 24. С. 141.
40
Гиппиус З. Н. У кого мы в рабстве // За свободу! 1931. 21 июня. № 161 (3495). С. 3–5.
41
Антон Крайний [Гиппиус З. Н.] Четвертая цензурная дверь (О «Числах»): Письмо в редакцию // За свободу! 1931. 8 июля. № 177 (3511). С. 3.
42
Дмитриев В. Г. Скрывшие свое имя. М.: Наука, 1977. С. 153.
43
См. письмо З. Н. Гиппиус М. М. Винаверу от 16 мая 1923 г.: «Мне передавал Лев Исаакович [Шестов], что “Звено” не отказалось бы от “Антона Крайнего”. Я могу предложить вам вот что: раз в 2 недели около 100 строк из “Литературного дневника”» («… Наша культура, отраженная в капле…». С. 131).
44
Бубеннов М. Нужны ли сейчас литературные псевдонимы? // Комсомольская правда. 1951. 27 февр.