Мастер текста

Но тут возникает новая проблема: не увлечься самим процессом. Проблема выбора. Я называю ее дилеммой коня и всадника. Можно просто мчать сквозь пространство, получая удовольствие исключительно от скачки, дать коню свободу и пусть поток красивых звучных слов несет, куда хочет. А можно двигаться к назначенной цели.

Назначенной всадником цели.

Только в этом случае с ваш текст не заболеет самой популярной болезнью писателей-любителей, полагающих, что творят «русский мейнстрим», а на самом деле страдающих запущенной формой графомании. Когда автор не видит ничего, кроме извивов собственной речи, которой приносится в жертву та самая история, без которой невозможно создание настоящей книги.

Есть исключения. Как бывают случаи, когда всаднику следует довериться коню. Когда заблудился, когда темно и только конь знает дорогу… Язык – он живой. Он нередко выводит из тупика, дает делу неожиданный ход, как поворачивает ход стиха интересная рифма.

Но проза – не поэзия.

У прозаического произведения всегда должна быть видимая цель.

А у автора должно быть понимание, как ее достичь. И подчинение языка этой задаче.

Далеко не всегда богатый литературный язык работает на текст. Более того, для текста-действия избыточный язык противопоказан. Если не работает на задачу. На характеристику персонажа. На иронический прием «смешение стилей». Отличный, замечу прием. Смешать высокая поэзию и канцелярит, шаблонность, штампованность – и рискованные, острые, непривычные, невозможные сочетания. Оксюмороны. Липкая преданность. Леденящий огонь. Разрывы шаблона. Энергия языка – это то, что напрямую передается читателю. Но – дозированно. Там, где требуется для вовлечения в действие. Избыточность так же вредна, как лишние децибелы в музыке.

Если использовать все тот же канцелярит (а здесь он уместен) то это называется оптимизация языка под конкретную задачу. Исходя из уровня дарования и профессионализма.

А теперь – общие советы. Для начинающих. Для начинающих. Особенно для тех, кто (см. выше) хочет не просто развить собственный дар, а добиться успеха у читателей.

Писать кратко и четко.

Длинные периоды, множественные эпитеты, в которых путается даже автор, не говоря о читателе. Фразы на абзац, когда к концу и сам автор забывает, с чего начал. Не бойтесь того, над чем когда-то иронизировали братья Стругацкие. Мол, в комнату вошел человек в галстуке и темных очках – и больше на герое ничего не было. Подробное описание одежды допустимо только в том случае, если действительно необходимо. Сообщает о статусе героя или героини, допустим. Или если идет игра в карты на раздевание. Однако и здесь надо учитывать специфику мужской и женской прозы. Классическое женское описание непременно начинается с одежды и частенько ею же и заканчивается. И этого – достаточно. Потому что задача автора – не описать все в подробностях, а охарактеризовать героя. «Морда – кирпичом», «походка балерины», «пронзительно синие глаза» – это все штампы, разумеется. Но штампы узнаваемые и сразу включающие ассоциативный ряд. Минимум, достаточный, чтобы у читателя включилось воображение. А если еще и удастся обойтись без «косой сажени в плечах» и прочих заезженных определений, вообще прекрасно.

Больше воздуха.

Короче абзацы, больше «пробелов» и «просветов». Обязательная отсечка эпизодов с разными местами действия. Это – как пауза для смены декораций. Секундное затемнение между разными кадрами. Массовый читатель, в отличие друзей и родственников, не станет читать из чувства долга. Помогите ему структурировать текст.

Больше воздуха. Больше абзацев. Визуально ваш текст не должен выглядеть монотонной полосой букв. И уж точно читатель не должен гадать, кому принадлежит реплика, и где в этот момент находится говорящий. Это нетрудно. Ведь никто не мешает автору заменить банальное «сказал» на что-то более информативное. И не забывайте о картинке:

Вариант 1 – как не надо:

– Ты где была? – спросил Володя.

– А вот это уже не твое дело, – сказала Аллочка.

Вариант 2 – как надо:

– Ты где была? – Володя, набычась, встал у нее на пути.

– А вот это уже не твое дело, – Аллочка обошла мужа, присела на журнальный столик, закинула ножку на ножку и кинула в припухший ротик мятную конфетку.

Не бойтесь напоминаний, но избегайте повторов.

Деликатно напомнить читателю о том, что он возможно забыл (особенно, если речь идет о детективе или фантастике), но сделать это так, чтобы не вызвать раздражения. Так в английском языке считается хорошим тоном использовать синонимы различного лингвистического происхождения: из латыни, из французского… Переформулируйте, смещайте акценты, подключите чувство юмора…

Пишите легче и ироничней. Художественная литература – не пособие по управлению сенокосилкой. Книги читают для удовольствия, для отдыха от суровой действительности, для снятия эмоционального напряжения и для наращивания оного. А если вы хотите кого-то чему-то научить, то учите, как учат детей: играя, развлекая… Легко. Даже, если читатель не подготовлен, невнимателен. Даже, если он не понимает… Это как песня на иностранном языке. Язык мастера может воздействовать на читателя минуя стадию понимания. Как стихи. А если вы не мастер… Тогда читайте вслух. И убирайте все фразы, на которых спотыкаетесь.

Глава третья. Творческий процесс как мастерство рассказа

Итак, мастерство рассказа.

Что есть рассказ с точки зрения филолога? Малая форма.

Туда же, в малую форму «внесены» очерк, новелла, эссе, а также басня, притча, стихотворение. Объединяющий признак: небольшой объем.

Если бы по такому сомнительному признаку составлялись тесты для школьников, получилось бы забавно. Представьте: на картинке: кошка, младенец, тыква, четырехкилограммовая гантель, шезлонг и профессор-филолог. А на другой картинке: тот же профессор, леопард, небольшой книжный шкаф, две упаковки паркета и очень большой книжный шкаф.

Общая задача: выделить лишнее.

Правильный ответ. На первой картинке лишнее – профессор филолог, на второй – очень большой книжный шкаф.

Логика: все остальные существа и предметы – примерно одного веса. Нормальная логика классификатора из области неточных наук. Но вы должны ее знать. Чтобы у вас не оставалось иллюзий относительно кандидатов и докторов от филологии.

Первый тест – малая форма. Второй – средняя, в которую входят повесть и поэма, а также крупная: роман или сериал.

С точки зрения классической филологии у леопарда и кошки, намного меньше общего, нежели у леопарда и двух упаковок паркета.

Не задумывайтесь над этим. Просто примите к сведению. Читателю безразлично, что написано в выходных данных книги. «Повесть», «роман»… Никакой разницы. И издателю поровну. Объем его интересует исключительно с производственной точки зрения (и здесь это вполне обосновано), а потому издатель никогда не поставит рядом повесть и поэму. Что радует. А печалит нас то прискорбное положение, которое занимает литературная форма «рассказ» в современном отечественном книгоиздании.

Настолько прискорбное, что мне с завидной периодичностью задают один и тот же вопрос: стоит ли писать рассказы, если издатель предпочитает романы?

И я однообразно отвечаю: да, стоит. Потому что издатель может предпочитать всё, что угодно, а вот читатель предпочитает хороший текст. А научиться создавать такой текст, не владея искусством создания рассказа – невозможно.

Надо писать рассказы. Даже, если на них нет спроса в российском книгоиздании. Подчеркиваю – именно в книгоиздании, потому что у читателей-то спрос – есть. Это доказывает опыт реализации сборников фантастики, которые, как правило, по общему уровню уступают романам, а покупаются ничуть не хуже.

Почему же в таком случае издатели не любят сборники рассказов?

В первую очередь потому, что хлопотно. Чтобы собрать приличный сборник (мы исходим из того, что нам не все равно, что окажется внутри обложки) из двадцати рассказов, отсмотреть приходится около тысячи. И с каждым автором заключить договора, перевести деньги… и так далее. Хлопот много, а на выходе – одна книга. Одна. Тиражом три-четыре тысячи экземпляров. А редакционных усилий – как на пять романов.