Наблюдатель

Стихи были нескладными и вместе с тем очень агрессивными. Райли представил себе автора песни — неудачника, отвергнутого женщинами, а возможно, и всеми окружающими. Терри Бургос вполне подходил под это описание. Но гораздо больше Райли тревожили библейские цитаты, выписанные на листке, который нашли у него в подвале. Шесть не связанных между собой фрагментов. Райли прочитал все их целиком — благо у одного из полицейских в шкафчике оказалась Библия короля Якова. Все цитаты были из Ветхого Завета и, так или иначе, описывали акты насилия.

В книге пророка Осии говорилось о том, что Бог «раздирает вместилище сердца» у неверующих, или «грубо открывает им сердца». В «Посланиях к римлянам» упоминалось о лесбиянках, достойных смерти, и в песне также упоминалась лесбиянка. В Левите — о сожжении беспутной женщины, с натяжкой это можно было отнести к жертве, которую обожгли кислотой. В Исходе призывалось: око за око, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу для тех, кто делал аборты. В стихотворении под студенткой, заботящейся о своей фигуре, возможно, подразумевалась девушка, которая избавилась от ребенка. В Книге Царей говорилось о том, что человек, оскорбивший пророка, достоин смерти. В библейском стихе не было никаких упоминаний об утоплении, но, возможно, «соседская дочь» оскорбила автора песни, который возомнил себя новым мессией.

Оставалось последнее описание убийства: «Теперь всем скажем: „До свиданья! Дуло в рот — и конец страданьям“». На последней строке аранжировка вдруг менялась, ударные и басы замолкали, и певец исполнял последнюю строчку а капелла на мелодию из детской передачи «Клуб Микки-Мауса».

Бургос точно следовал тексту. Он вложил дуло пистолета Кэсси Бентли в рот между зубами и выстрелил прямо в гортань. Но сначала жестоко избил ее. Фрагмент из Второзакония описывал другой насильственный акт — побивание публичной женщины камнями. Текст песни и библейский фрагмент не совпадали. Бургос выполнил и то и другое. Он забил Кэсси до смерти, а затем выстрелил в нее.

Но первоначально Бургос выписал другую цитату. Не из Второзакония, а из Левита, где говорилось об адюльтере, за который должны быть наказаны и мужчина, и женщина. Почему Бургос заменил фрагмент? Райли не знал этого.

Шел первый день следствия, которое обещало быть долгим. Однако Райли уже понимал, как построить обвинение. Он должен найти несоответствие между текстом песни и поступками Бургоса. Скорее всего защита будет настаивать на невменяемости подозреваемого — Бургос считал, что убивает по приказу Бога, Райли обязан доказать, что Бургос был недостаточно последовательным в исполнении этих «приказов».

В дверь постучал полицейский и сообщил, что прибыл профессор Олбани. Райли очень хотелось познакомиться с профессором. Олбани владел типографией, где по ночам работал Бургос. К тому же удалось выяснить еще более важную информацию: Олбани вел занятия, которые посещали Кэсси Бентли и Элли Данцингер.

Фрэнкфорт Олбани выглядел, как и подобает профессору колледжа: грязно-белая рубашка с расстегнутым воротом, твидовый пиджак и давно не глаженные брюки. Не хватало только трубки. У него были длинные, зачесанные назад волосы. Усталое выражение его лица напомнило Райли о тех, с кем пришлось встретиться за этот долгий день, о людях, которым неожиданно довелось испытать множество сильных эмоций.

Райли, шеф полиции, Джоэл Лайтнер и профессор Олбани уселись за стол. Посредине стола стоял магнитофон. Профессор обвел присутствующих взглядом, словно собирался что-то сказать, но не знал, с чего начать. Как правило, Пол старался взять слово первым, чтобы разрядить обстановку, но на этот раз ему хотелось услышать, что именно собирается сообщить Олбани.

— Мне… мне даже не верится. — Профессор положил руку в карман пиджака, достал маленькую металлическую коробку и открыл ее. Там были сигареты. — Вы не возражаете?

— Нет, если поделитесь с нами, — сказал шеф полиции.

Профессор действовал инстинктивно. Он был потрясен, поэтому пытался немного успокоить себя привычными действиями: постучал сигаретой по столу, открыл зажигалку, прикурил. Затем пододвинул коробку к шефу полиции. Его взгляд упал на папку с материалами.

— Расскажите о Терри Бургосе, — попросил Райли.

— Я… признаюсь, Терри вызывал у меня симпатию. — Олбани словно пытался оправдаться. — Он проявил себя ответственным человеком и всегда справлялся с тем, что ему поручали. Правильно раскладывал иллюстрации, был внимателен к деталям. Никогда не покидал рабочего места, не закончив дела. Он был… да, он одиночка. И даже после того как его уволили из Мэнсбери, он предпочитал работать по ночам. Но поскольку он хорошо выполнял свои обязанности, я не видел смысла отказывать ему в работе.

Любопытное замечание. Оказывается, Бургос попросил сохранить ему ночную смену, даже когда стал свободен днем. Пол разрабатывал версию, что проститутки были скорее всего похищены и убиты вечером — в это время уличные девицы начинают свою работу.

— В какое время у него начиналась смена? — спросил Лайтнер. — Бургос сказал, что работал «когда придется».

— Совершенно верно. У него был свободный график. — Олбани закинул ногу на ногу. — В типографии много работы. Мы не справлялись с ней за день и оставляли недоделанное Терри. Иногда, чтобы выполнить ее, требовалось два часа, иногда — все пять.

— А иногда и ничего? — спросил Лайтнер.

Олбани покачал головой:

— Разве бывает такое, чтобы человеку нечем заняться? Нет, всегда что-то оставалось.

— Что это за работа со свободным графиком? — спросил Райли.

— Работа, — с раздражением ответил Олбани, — когда вы стараетесь особенно не нагружать сотрудника. Ему нужно было где-то работать, и он хорошо справлялся со своими обязанностями, когда у нас случались авралы. Он работал за двоих. Вы понимаете?

— У вас есть график его ночных дежурств? — спросил Райли. — Мы хотели бы взглянуть на него.

Олбани рассеянно кивнул.

— Значит, никто не работал с ним в одну смену?

— Верно. По ночам там был только Терри.

— А как вы проверяли, находился ли он на работе положенное время?

— На самом деле… я ничего не проверял, — признался Олбани. — Я просто доверял ему.

Пол заметил, что Джоэл Лайтнер не сводит с Олбани взгляда.

— Какой курс вы вели у Элли и Кэсси? — спросил Райли.

Олбани кивнул. Вероятно, профессор уже знал, что среди жертв были Кэсси Бентли и Элли Данцингер. Теперь это стало известно всем.

— Он назывался «Насилие по отношению к женщинам в американской культуре». Мы обсуждали, как враждебное отношение к женщинам воспевается в современной культуре: в фильмах, телепрограммах, музыке.

Тема насилия над женщинами в музыке. В сложившихся обстоятельствах это прозвучало весьма уместно. Райли и Лайтнер тут же обратили на это внимание.

— Секундочку. — Райли передал через стол листок бумаги с текстом песни. — Эта песня вам знакома?

Олбани лишь мельком взглянул на листок.

— Конечно. Это песня Тайлера Ская «Некто».

— Боже мой. — Шеф полиции наклонился вперед. — Вы учили их этому?

Олбани посмотрел на шефа полиции как на нерадивого студента.

— Я обучал. Это более подходящее слово. Да, конечно. Трудно найти более показательный пример.

— А кто такой Тайлер Скай? — спросил Райли.

— Мужчина… На самом деле он писал эти песни, когда был еще мальчишкой. Учился в старших классах. Согласитесь, это очень похоже на гимн отвергнутого подростка? — Никто не ответил, тогда Олбани откашлялся и пояснил: — Тайлер Скай написал этот злой, обличительный стишок и однажды ночью расклеил его у себя в школе. Парня вычислили и исключили из школы. Через год этот недоучка организовал любительскую музыкальную группу и назвал ее «Поджигатель». Он переработал стихотворение в песню. Группа «Поджигатель» заявила о себе в музыкальном андеграунде и вскоре стала популярна среди школьников и студентов. Тексты их песен были не лучшего качества, зато яркими и хлесткими. Это и привлекало подростков: протест, провокация.