Страница 49 из 53
— По-моему, ничего подобного в Писании нет… Пламя вырывалось из самого креста. Фигуру распятого обволокло голубовато-красное сияние.
— Смотри-смотри! — восторженно орал по внутренней связи Тан.
Кожа блаженного обугливалась, слезая с тела пластами, которые горящими сгустками падали вниз прямо на толпу.
Под кожей обнажилось железо.
— Паромщик, он робот, он андроид… обалдеть!
Распятие пылало.
Стальная фигура на кресте слилась с ним в единое целое. Распятие удалялось, поднимаясь в небо все выше и выше.
Толпа на площади пришла в движение. Что они поняли? Что они должны были понять? Что понял я?
Я оставался беспристрастен ко всему, что происходило вокруг. Говорит ли это о том, что я безнадежен? Что я не способен измениться? Но что я должен был сделать для этого?
Снять сенсорную перчатку и уйти?
Но куда?
Ведь меня нигде не ждут, потому что Я НИКОМУ НЕ НУЖЕН.
Перед моими глазами по-прежнему стоял пылающий крест.
Люди бросали оружие. Куча металлического смертоносного мусора в центре площади росла на глазах. То, что происходило, казалось просто невероятным.
— Смотри, Паромщик, смотри… — произнес вынырнувший из толпы рядом со мной Танатос. — Он все-таки добился своего… сукин сын. Добился того, чего не могли добиться мы на протяжении десятка лет…
Выбросившие свое оружие уходили с площади, и их место тут же занимали новые люди. Огромные толпы вливались на площадь со всех концов города, чтобы избавиться от того, что приносит смерть.
Что сейчас происходило в других городах?
Наверняка то же самое.
Скольких сыновей направил к нам Отправляющий Послания? Наверное, сотни. И каждый из них был одним и тем же. Когда я разговаривал с одним, я разговаривал с сотнями… но я не мог знать…
В чистом от смога небе словно звезды пылали поднимающиеся вверх кресты. Какие сотни… их были тысячи. Из каждого города, из каждой самой гнилой дыры нашей планеты, где жили люди, они поднимались к небесам, уходя… куда?
— Вот и пришли долгожданные перемены, — рассмеялся Танатос. — А мы все спорили до хрипоты, что да как. Видишь, обошлось без нас. Мы теперь здесь лишние. Честно говоря, я удивлен, что до сих пор не рассыпался в прах.
— Ты не рассыпался, потому что ты человек, — ответил я, — из плоти и крови. И ты не прав, мы по-прежнему нужны, главное еще не сделано. Он помог нам в одном, остальное в наших руках.
— Я нужен тебе?
— Не сейчас… я скажу когда…
Слишком много символов, слишком много, а это значит… от них зависит все.
Я спешил в «Особую зону №9», а сам думал о посланиях. Что на самом деле крылось за ними?
Какая подсказка? Или, быть может, предостережение? Мне некого было спросить.
Я загрузил в память «Циклопа» Библию.
Развернул Новый Завет.
Вот оно, Откровение Иоанна, Апокалипсис. Страшные видения Божьего суда, тысячелетней битвы со злом.
Но что есть зло?
Сколько лет этому вопросу?
Ведь не может быть так все просто. Вот эти праведники, а те слуги Антихриста. Однозначное утверждение уже ошибка. Никто не может знать наверняка.
В Библии аллегория, зашифрованный ключ. Сумел ли найти его тот, кто отправлял послания? Или ему это было уже не нужно?
Где же искать?
Ответ должен лежать близко, ведь мы уже получили намек, тысячи намеков. Не увидит только слепой.
Но я не видел.
Кто эта девочка? Откуда в ней сила, что она несет в себе? Долгожданное спасение? Испытание? А может, проклятие?
Обитатель погибшего корабля лишь подтолкнул нас в нужном направлении, дальше мы должны искать ответ сами. Он чужак, он не смеет искать ответы за нас.
Вот глава тринадцатая. Почему она вдруг так заинтересовала меня? Вот два зверя, Антихрист и лжепророк идут рука об руку, сея вокруг разрушения. Кто подобен зверю?
И кто может воевать с ним? А есть ли смысл? Ловушка, снова ловушка, попав в которую, уже не найти выхода.
Ведь тут сказано: И творит великие знамения… И чудесами, которые дано было ему творить пред зверем, обольщает живущих на земле.
Кто находится в этом проклятом разбившемся корабле?
Кто?
За кого он себя выдает? Что прибыло к нам из глубин космоса? Что оно принесло нам?
А что, если эта девочка и есть тот самый зверь? Зверь из земли, о котором говорится в тринадцатой главе.
Я не имел права на ошибку. И я не имел права решать. Значит, будь что будет.
Я прокручивал разбитый на абзацы пронумерованный текст.
Вот абзац номер шестнадцать: И он сделает то, что всем — малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам — положено будет начертание на правую руку их или на чело их.
А дальше: И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.
Глава четырнадцатая, та самая, на которую мне указывал настоятель Трэвор. Она называется «Три жатвы». Неужели это о нас? Случайное совпадение?
Нет, отныне я не верю в случайности.
Клеймо зверя.
На правой руке.
Почему я не проверил тогда, когда она была рядом? Я забыл. Я был предупрежден заранее о родимом пятне. Но на какой же оно руке? Знал ли об этом настоятель?
Теперь уже поздно.
Что мне делать?
Я стоял у входа в «Особую зону №9». Я наконец добрался сюда. Но мне было не к спеху. Я еще мог все остановить. Уйти и ничего не предпринимать. Имел ли я право сделать выбор? Да имел, иначе тот, кто меня изменил, не позволил бы мне сомневаться.
Все оказывается очень просто.
В конце концов, кем бы ни была эта девочка, ее следовало вырвать из лап Триумвирата. Неважно, что живет у нее внутри, наша гибель или надежда. Пусть в ней дремлет библейский зверь. Мне все равно. Хотя утверждать наверняка я не могу. У меня нет никаких доказательств.
Что ж, я заберу ее, пусть даже ценой десятка жизней, и уведу с собой.
Куда?
Об этом можно подумать после.
Увидев меня, Кристина почему-то испугалась:
— Что… что случилось?
— Мне снова нужна твоя помощь.
— Я… я не понимаю… что происходит… Мир сошел с ума? Я права, ответь мне?
— Что ты слышишь?
— Я закрылась, я не желаю их слушать, мне страшно.
— Хорошо… скажи мне, что ты слышала до того, как закрылась?
— Безумие… ненависть… жажда убийства… а потом…
Она обхватила голову руками.
— Что было потом?
— Все… пропало… Они… словно кто-то промыл им мозги, сделал… лоботомию… Я боюсь, что то же самое произойдет и со мной, если я выйду наружу.
— Не беспокойся, этого не случится, — заверил ее я. — Над нами поставили страшный эксперимент, но все уже позади, мы выстояли вопреки всему, и мы будем жить…
— Но кто? КТО это сделал?
— Не знаю… до сих пор… И это я, который, казалось, разобрался во всем… и вдруг… Я понял, что на самом деле я не знаю… не знаю ничего. Как человек, обретший было смысл всего и вдруг увидевший, что в его руках лишь пепел и он с каждой секундой ускользает… осыпаясь вниз.
— Мне страшно…
— Пойдем со мной, война еще не окончена.
— Тебе необходим мой… дар?
— Ну разумеется.
— Я должна буду снова открыться?
— Так нужно.
— И я снова услышу всю эту пустоту? Они словно… дети, их можно наполнить чем угодно.
— Они и есть дети, — кивнул я, — и то, что мы нарисуем на этих чистых листах, предопределит их дальнейшую жизнь.
— Нарисуем? Но кто это сделает?
— Мы, доминаторы!
Я смотрел на нее, понимая, — от того, что она мне сейчас ответит, зависит все. Я почувствовал, как исчезает давившая на меня тяжкая ответственность. Она незаметно легла на хрупкие плечи сидевшей напротив молодой женщины.
Понимала ли она?
Сомневаюсь.
— Хорошо, я помогу тебе.
Выбор был сделан.
«Нарыв» завершился.
Улицы были пусты.
— Куда делись люди? — спросила меня Кристина, с удивлением рассматривая замусоренные остановившиеся тротуары.