Безликое воинство

И тогда рассудили птицы между собой: "Этот белый алтарь - это наш алтарь, он весь составлен из трудов наших, и в подножие его - кости предков наших, и мы и есть те герои, чьи имена тут высечены, и боги эти - наши боги! Рыбаки испокон века работали на нас и приходили к нашим алтарям, чтобы поклониться нам". И разнесли крикливые птицы весь об этом по всему побережью. Некоторые люди сказали: "Наши предки приходили сюда и чтили тех, чьи имена высечены на птичьем алтаре - из уважения к предкам будем же и мы чтить этих птиц и их богов" - и стали вновь ходить к алтарю и кланяться богам и героям, и тем птицам. Другие же сказали: "Это не наши боги и герои, а птичьи, и пусть у нас нет своих богов, мы не станем поклоняться птичьим костям" - и прокляли тех богов и героев, и стали жить как звери.

Души тех героев, чьи имена носил камень алтаря, обратились к богам, прося разрешить несправедливость, истребив крикливых птиц морских. Но боги отвечали: "Разве глупые птицы в том виноваты? Это люди позабыли нас так, что перестали узнавать."

Ответили так боги и оставили тот мир.

Гл.III. Джаггернаут

Горе тебе, хитрый и двуличный воин, если в открытом поединке

встретишь ты противника честного и великодушного.

Его честный и великодушный разум для тебя непостижим,

тогда как твой противник будет видеть насквозь всю твою ложь.

(Книга Истины пророков-близнецов)

Мы почти висим в океане на глубине около километра, еле слышно урчат турбины, дающие нам малый ход, он вместе с местным подводным течением уносит "Киклоп-4" к северо-западу. Нам нужно незаметно уйти из этого района как можно дальше, потому что где-то над нами, ближе к поверхности, в радиоактивной воде среди обломков конвоя всё ещё рыскает смерть, прощупывая её толщу сонарами. На экране в моей каюте график от гидрофона испещрён характерными пиками. Иногда между острых одиночных пиков врезается более высокий и протяжённый и я слышу взрыв - когда топливо у ныряющих дисков заканчивается, они просто тонут, а затем взрываются на разной глубине. Но мы ещё глубже.

Я с гордостью вновь представляюсь тому, кто читает мои записи: меня зовут Адиша-Ус, Заглянувший за Горизонт. Здесь, в глубине Великого Восточного океана, наши капитаны провели короткую церемонию: во имя Близнецов и славы Учения они дали Честные имена четырём офицерам, непосредственно участвовавшим в атаке на джаггернаут. Я предполагал, что это будут имена вроде "Потопивший Джаггернаут", но ничего похожего капитаны не произнесли. "Жалящий в Нос" - самое, по-моему, звучное из всех имён - получил мой друг Ибильза-Хар. Нам теперь есть, с чем возвращаться домой: если у нас будут потомки, они будут гордиться нами ещё во многих поколениях.

В старые времена за подвиги и заслуги не давали Честных имён, но существовал обычай награждать особо отличившихся в службе чем-нибудь ценным и памятным, что могло повысить положение такого человека в обществе и что он мог потом передать своим детям и внукам. Мой далёкий предок, Снайпер с Собачьими Глазами, когда-то прибыл в наши края издалека, и верой и правдой служил правителю, жестоко расправляясь с его врагами, как внешними, так и внутренними. До нас дошло, что он совершил немало кровавых подвигов, и к закату службы был назначен командовать городским гарнизоном. Но всё заканчивается, пришла пора и моему предку уходить на покой, и правитель наградил его напоследок сельскохозяйственными угодьями и ссудой на их обустройство. К тому времени у Снайпера уже была большая семья, и вот с этого поместья, и с построенного незадолго до него городского дома, началась известная история моего рода.

Если я когда-нибудь встану на путь собственной семейной жизни, я вижу рядом с собой только одну спутницу. Но сначала мне предстоит её спасти. Через пропасть между нами, отверстую судьбой, мне не нелегко будет перекинуть мост, только на помощь Богов я уповаю. Надежда в моей душе борется с тоской, а решимость - с отчаяньем. Словно в напоминание о бесконечной печали моего сердца, в цветнике в моей каюте сегодня расцвели белые звёздочки тиаре. Кустик его очень мал, цветки нежны, но лепестки их долго останутся белыми и будут источать тонкийаромат. Конечно, рано или поздно, они опадут и растают без следа, а вот моя любовь к прекрасной Виланке не исчезнет никогда. С каждым днём она лишь растёт и крепнет.

Но япросто обязан в подробностях описать главное событие - нашу славную битву.

Мы нагнали конвой под водой и несколько часов сопровождали его на безопасном расстоянии, на котором нас не могли засечь их гидроакустические станции. После того, как противник заметил наш беспилотный разведчик (скорее всего, вслед за нашим там побывали и другие), корабли рассредоточились в противоатомный ордер, и теперь шли на удалении полторы-две мили друг от друга, а мы пристроились за одним из крайних эсминцев. Всего эсминцев оказалось пять: ещё один шёл довольно далеко в авангарде, и на картинке с беспилотника я его не разглядел. Оба наших капитана - и Озавак-Ан, и Скванак-Ан - находились во время всей операции на мостике, то есть на капитанских постах в рубке. За пост акустика усадили самого опытного в этом деле офицера. Крылатые ракеты уже были заправлены и подготовлены к пуску. Время тянулось и тянулось, и я не знал, чего же мы выжидали, хотя уже начал догадываться. Операция оказалась столь секретной, что даже меня - ответственного за связь и разведку - не посвящали в неё до последнего момента, и я был уверен, что наша встреча с джаггернаутом - чистая случайность!

И вот, наконец, это произошло - всего пару часов назад. Озавак-Ан обратился ко всем находившимся в рубке: он объявил, что наше судно сейчас в составе группы атакует конвой и наша цель - плавучая крепость. Первый ракетный залп по джаггернауту - наш, и мы обязаны выполнить его безукоризненно. Успешное попадание наших ракет по крепости будет сигналом к атаке остальным судам, а также воздушной поддержке. О, Близнецы! Надо ли говорить, что все мы были потрясены этими словами капитана, и тут же мощнаяволна воодушевления влилась в нас: каждый из нас морально готовился к этому моменту много лет, и каждый горячо желал не опозорить себя, своих наставников и начальников, выполнив свой долг так, чтобы заслужить славу и Честное имя.

Капитаны короткими командами распределили обязанности по постам. Дважды Рождённый поручил мне вести одну из ракет, а о связи с другими участниками атаки из нашей группы даже не упомянул. Если не знаете, связь между судами под водой возможна только на очень коротких дистанциях и она демаскирует передающее судно. Поэтому таких средств связи у нас просто нет на борту. Но мы можем в пределах акустического контакта определить не только пеленг, скорость и направление судна, но и по характеру шума определить, что это за судно - какого класса и наше оно, или противника.

Мы выждали ещё немного, и нам скомандовали атаку. "Киклоп-4" набрал самый полный подводный ход и всплыл в миле от ближайшего эсминца эскорта. Мы тут же поднялись на воздушный экран и с ходу атаковали главную цель - джаггернаут - четырьмя "зазубренными жалами". Две ракеты были нацелены в носовую секцию гигантского судна, две - в кормовую. Сама цель в тот момент находилась от нас немногим дальше, чем в пяти милях, и время подлёта "жал" составило всего полминуты. Шквальный огонь, открытый по ракетам с двух ближайших эсминцев, безнадёжно опоздал: четыре боеголовки сдетонировали синхронно, и ярчайшая вспышка на несколько секунд ослепила, наверное, весь Великий Восточный океан. Но мы этого не видели: все выступающие из корпуса приборы, включая камеры, были убраны внутрь сразу после пуска ракет. Не видели мы и того, как в небо взметнулась гора пара и брызг, а под нами стремительно пронеслась белёсым призраком гидравлическая ударная волна. Спустя несколько секунд нас сильно тряхнуло, как опавший лист ураганом, и чуть было не перевернуло вверх брюхом воздушной ударной волной, и мы сразу же нырнули - не дожидаясь поднятого взрывами водяного вала и получив вдогонку попадание из малого калибра ближайшего эсминца эскорта. Удар снаряда в корпус не сулил нам ничего хорошего, но судно управлялось без помех, все вентиляторы исправно вращались, течи не было, значит, "Киклоп-4" не получил серьёзных повреждений. Наверное, мы не отделались бы так легко, если бы команды кораблей конвоя не были заняты авральной подготовкой к приходу быстро надвигающейся на них водяной стены. Пока гнев взбудораженной стихии швырял по поверхности корабли конвоя и там царило полное замешательство, мы прошли на самом полном ходу под ними и через четверть часа всплыли, точнее выпрыгнули из воды метров на пять в воздух, с другой стороны конвоя, милях в четырёх от джаггернаута и всего в полумиле от одного из эсминцев. В первой атаке я непосредственно вёл "зазубренное жало" по теленаведению и, клянусь бородой Ардуга, я смог подвести свою ракету к цели ближе, чем на 100 метров! После повторного всплытия мне приказали сменить пост и установить связь с другими кораблями группы. Это уже моя основная работа и, конечно же, я с честью справился и с этим.