Страница 15 из 17
Биолия тем временем несколько успокоилась. Призрак мужа был все же слишком материален, глаза его были слишком живы и по-земному добры. Нет, Дор не причинит ей вреда! Дор любит ее, любит Арика! Поэтому, когда Реджан вновь подал ей блокнот с густо исписанным листом, она с жадностью схватила его, уверенная, что узнает наконец всю правду.
И она узнала правду.
И тогда снова были слезы, снова Биолия гладила лицо мужа, снова целовала его. Потом она поднесла к нему сына. Мальчик узнал отца и потянулся к нему ручонками, но Реджан не посмел его приласкать, боясь, что ребенок испугается его ледяных прикосновений.
Наконец Биолия схватила карандаш и написала такие слова:
"Мне ничего не надо, милый! Пусть мы будем нищими, пусть мы будем голодными, только будь таким, как раньше. Отдай своему профессору все, но пусть он вернет тебе твой прежний облик, твою прежнюю жизнь!"
Реджан горестно покачал головой и ответил:
"Оли, это невозможно! Когда я согласился на операцию, я думал только о тебе и нашем мальчике. Я думал только о том, чтобы вырвать вас из этой проклятой нищеты! А теперь уже поздно! Но ты не отчаивайся, я все равно люблю тебя, только тебя одну, и никого больше! Я буду приходить к тебе. А потом, когда рассчитаюсь с Вальмоском, я останусь с вами навсегда".
Он писал все это совершенно искренне, сам еще не понимая, что уже не сможет быть для Биолии мужем, не сможет любить ее. А она это уже поняла и поэтому плакала безутешно, словно он в самом деле умер. Для нее он стал просто дорогим призраком, холодным, недоступным и далеким. В этом убедили ее прикосновения его холодных рук, его гробовое молчание, его каменная, бездыханная грудь, в которой она не могла уловить биение его сердца...
12
О доме Вальмоска снова заговорили. Развалина, которую муниципалитет уже занес в списки строений, подлежащих сносу, неожиданно преобразилась.
Всю зиму во двор свозили строительный материал и возводили леса. Весной начался капитальный ремонт, и в самый разгар лета леса убрали, и дом засверкал, как сказочный дворец. Старик Вальмоск, перебравшийся на время ремонта в лучшую гостиницу города, торжественно отметил свое вселение в обновленный дом. На званом обеде присутствовали многие видные горожане и сановники, среди них и Эрм Грунзолл Пятый, самый богатый человек в мире.
Шеренги отлично вышколенных лакеев подавали на серебре и золоте изысканно приготовленные яства. Дорогие вина искрились в хрустальных бокалах.
Профессора Вальмоска трудно было узнать. Он преобразился не менее чудесно, чем его дом: лицо его разгладилось и сияло довольством; он был пострижен по последней моде, гладко выбрит и надушен самыми тонкими духами; черный фрак и белоснежная манишка делали его изящным и ловким; на руках его сверкали перстни с брильянтами.
Открывая торжественный обед, Вальмоск произнес короткую речь, полную загадочных намеков. Он говорил о божественном провидении, которое помогло ему вырваться из полосы неудач и вернуться в высший свет, где он прежде занимал далеко не последнее место. Он вспомнил о дружбе с Эрмом Грунзоллом Третьим и в связи с этим произнес таинственную фразу о том, что прощает дому Грунзолла старый долг чести, который с процентами достиг к настоящему времени семисот миллионов суремов. Гости были удивлены, а Эрм Грунзолл Пятый, сидевший на почетном месте справа от хозяина, презрительно усмехнулся и, наклонившись к своей соседке, сказал довольно громко:
- Наш любезный хозяин, видимо, ошалел от радости. О прошлом у него сохранились весьма туманные представления!
Баронесса хихикнула, а Вальмоск покраснел и скомкал конец своей речи...
Во время десерта и кофе, которые подавались в голубой гостиной и курительном салоне, гости, разбившись на отдельные группы, оживленно обсуждали этот прощенный долг в семьсот миллионов и замечание Эрма Грунзолла Пятого. Самая большая группа собралась вокруг престарелого Висторма, бывшего полвека назад мэром города. Этот девяностолетний крепыш во всеуслышание разглагольствовал о неудачной торговле бессмертием, на которой Вальмоск когда-то давно вылетел в трубу.
- Я ставлю десять миллионов против одного, что Вальмоску удалось-таки всучить свое идиотское бессмертие какому-нибудь доверчивому простаку-иностранцу! - пищал Висторм, брызгая слюной.
Бессмертие, бессмертие, бессмертие... Кто-то что-то слышал об этом, кто-то где-то читал... Висторму поддакивали, но общее мнение склонялось к тому, что Вальмоск просто получил наследство.
Однако, несмотря на это недоразумение, прием прошел благополучно, если не считать странного эпизода, происшедшего под самый занавес.
Вдруг среди гостей появился новый гость, которого никто не знал. Это был прекрасно сложенный молодой человек, одетый безукоризненно, но поведением своим смутивший очень многих. Дворецкий не докладывал о его приходе. Он явился об руку с хозяином, медленно прошел по всем залам, с нескрываемым любопытством осмотрел присутствующих и, не сказав ни слова, никому не поклонившись, скрылся неизвестно куда.
Когда Вальмоск, проводив странного незнакомца, вернулся к обществу, дамы окружили его и принялись наперебой расспрашивать о "прекрасном немом". Вальмоск пожимал плечами, блистал перстнями, расточал улыбки, но ответа так и не дал. Лишь Висторму он ответил более или менее правдиво. Бывший мэр оттащил его в сторону и спросил напрямик:
- Это человек, купивший у вас бессмертие, Вальмоск?
Взяв Висторма доверительно под руку, профессор вполголоса ответил:
- Да, старина, это несчастный, который никогда не умрет. Это единственный из людей, который переживет и Землю, и Солнце, и Галактику, и даже самого господа бога!
- Во сколько же это обошлось?
- Мне это обошлось в один ломтик сыра!..
Висторм выпучил глаза и поспешно отошел от Вальмоска.
13
Когда гости разъехались, а слуги, прибрав залы, удалились на покой, Вальмоск спустился в подземелье дома, в комнату, которую он недавно занимал сам и в которой теперь обитали Реджан, Ронги и Флипп. Обновление дома не коснулось этого глубокого подвала. Здесь все было по-прежнему: грязь, запустение и полная тишина.
Реджан сидел на диване, закрыв лицо ладонями. Ронги лежал на своем месте и пристально смотрел на пыльную люстру; Флипп, по своему обыкновению, прятался в темном углу, за кучей тряпья.
Входя в комнату, Вальмоск хлопнул дверью. Люстра чуть заметно дрогнула. Ронги отвел от нее взгляд и посмотрел на хозяина. Реджан даже не пошевелился. Он все еще был в вечернем костюме, в котором недавно приходил поглядеть на гостей Вальмоска. Профессор брезгливо оттолкнул ногой собаку и, схватив Реджана за волосы, резким движением запрокинул его голову. Реджан спокойно глянул на Вальмоска и легким кивком дал понять, что принял его приход к сведению.
Тогда Вальмоск заговорил, старательно двигая губами:
- Дориэль, слушайте меня внимательно. Вы два месяца провели на дне океана, три месяца в недрах земли и добыли за это время сказочные сокровища. Вы вернули мне в сто раз больше, чем я вложил в генератор абсолютного бессмертия! Что вы намерены делать дальше?
Бессмертный внимательно следил за губами старика. Он понял каждое произнесенное им слово. Вынув из кармана блокнот с золотым обрезом и дорогую авторучку, он написал на чистом листе:
"Я не знаю, Вальмоск, чем мне заняться. С вами я рассчитался сторицей, семью обеспечил. Жена и сын живут в собственной вилле и имеют отличный постоянный доход с капитала, который я положил в банк на их имя. У меня были враги, которых я ненавидел и хотел уничтожить. Теперь я могу это сделать, но у меня пропала охота заниматься врагами. Вальмоск, мне все доступно, но мне ничего не нужно! Когда я был на дне океана, мне нравилось там и казалось, что я смогу провести там многие тысячелетия. А в недрах земли, в причудливом кипении огненной лавы, мне даже миллионы лет не представлялись страшными. Но теперь мне и это кажется утомительно однообразным и недостойным внимания".