Страница 11 из 20
— Так, зачем же тогда ты…?
— А он и не обижает. — Из–под него говорит мамочка. — Мы просто играем! Играемся… в паровозик…
— Ну, тогда и я с вами! — Говорю, и тут же вскарабкалась к нему на спину…
Так я узнала, что по ночам и взрослые тоже играют, да в такие игры веселые, когда паровозик пыхтит над мамочкой, а она лежит под ним и смеется, да еще его ручками, ножками своими обхватывает.…Потому что она, так сама себя назвала, что она вагончик — Теплушка, а он, Пилюлькин, он ее Паровозик! Потому и пыхтит над ней…
Один раз я с ними играла, а потом, если услышу и проснусь, так спрашиваю из своей комнаты:
— Вы хорошо играетесь? Пилюлькин, ты мою мамочку не обижаешь?
А мамочка мне в ответ и смеясь:
— Нет, не обижает, мы хорошо играемся….
И слышу потом, как они вместе смеются довольные моим замечанием.
А потом мы с бабушкой все обсуждали, как же я буду вести себя с маленьким братиком, который должен был скоро появиться у моего нового папки и моей мамочки.
Валерка родился и сразу же стал мне мешать. Я ему говорила, чтобы он не кричал так часто, а он меня не слушал. Тогда я взяла его на руки и стала, как мамочка моя, носить и укачивать. Ну и попало же мне за это! А если подумать, так за что? Я же ведь тоже хотела так, как мамочка моя, ю ребеночка носить и баюкать. Ведь он не только их, как говорили мне все, он и мой братик тоже!
Ну, а потом началась шкода, как говорила мама. Это о нас с Валеркой так, потому что мы стали такое по дому вытворять, что меня решили сдать. Так мне сказали. Сдать, как Павлика Морозова, так мама обо мне сказала. Так я попала в садик. Ну, а потом школа, а потом…
Потом я влюбилась! И вот как все это случилось…
В кого влюбляются ангелы
— Почему один? Почему не вдвоем?
— Втроем, бабушка… — Поправляю разгневанную бабушку. — Втроем они уехали. Ты Валерку забыла…
— Ничего я не забыла! — Это она ко мне обращается, а потом снова к нему.
— Я же тебе сама родненькую дочь, ангела ведь тебе передала с рук на руки! Ты же мне обещал ее беречь! Обещал? И что? — Он говорит, а она возмущаясь:
— Что? Какой там еще, монпансье? Кто? Драже?
— Не драже, бабушка, а месье Роже, француз. Он ее вместе с Валеркой увез. Она за него вышла и теперь во Франции жить будет, в Марселе.
— Господи! Хорошо, что отец, ничего этого не видит. Дочь его от своего мужа ушла, во Франциях, за какого–то драже–монпансье вышла, да еще в этих марселях…
— Да не в марселевых, бабушка, занавесках, а в городе Марселе, идем, я тебе в атласе Мира покажу, где это…
— Все! Ухожу я от вас! Завтра же уеду в деревню! Ну, что ты смотришь? Давай уже показывай, где там ее марселя находится…
Спустя час…
— А почему ты мне об этом раньше не говорил? — Спрашиваю его
Мы остались одни в комнате, и он, разбирая чемодан, раскладывая свои вещи на диване, виновато на меня посматривая, молчит.
— А ты думал, я еще маленькая и ничего не пойму, почему вы расходитесь? А я, между прочим, увидела трещину в ваших отношениях еще в первый ваш приезд оттуда, назад домой. Что произошло с вами? Неужели любовь закончилась?
Потом я целый час слушаю его объяснения, но из–за его нежелания откровенничать я его прерываю на полуслове.
— Знаешь что? Я больше не хочу слушать, кто из вас больше всего виноват. Вы оба виноваты! Оба! Только вы ведь совсем о нас не подумали, ни ты, ни мамочка моя. Каждый из вас только о себе и думал, а как же мы? Как же нам жить после этого?
Говорю и уже не могу сама сдержать слез. Потому отвернулась и в окно смотрю. Он подошел, обнял за плечи.
— Знаешь что, а ты ведь права! Мы настолько в себя ушли со своими обидами и выяснениями кто из нас прав, а кто виноват, что совсем не подумали о вас: о Валерке, о тебе…
— А я, между прочим, о тебе только и думала!
— Ну, и что же ты думала?
Наступила зловещая пауза.
Я ведь не собиралась ему говорить ничего и вообще я никому о том, что испытываю к нему, никому и никогда не говорила. Все эти годы, что мы жили вместе, я его тайно ото всех любила! Да, любила! Сначала, как первого в своей жизни взрослого мужчину рядом, потом за то, что он меня тоже любил и баловал. Даже защищал меня где–то перед всеми, а потом…
Разве же я могу сейчас в этом признаться… Тем более, после того, что у них между собой произошло.…Потому я, избегая разоблачения, меняю тему и спрашиваю, оборачиваясь и стряхивая его руки с моих плеч.
— Я думаю, что во всем виновата женщина…
Он не понял ничего, потому наивно переспрашивает.
— Какая женщина? Не было у меня никакой женщины! Только она и все!
— Да?
— Ну, зачем же мне тебе врать?
— И что, ты за все эти годы ни разу не подумал о другой женщине?
— Нет! Можешь поверить мне.
— А вот не поверю, представь себе!
— Как это? Я же лучше об этом знаю!
— Да ничего ты не знаешь! Понял? Ничего ты не понял! — Говорю ему и со слезами на глазах, выбегаю из комнаты в коридор, хватаю сходу свой плащ на вешалке и уже в дверях слышу, как он мне:
— Постой, Лягушонок! Куда ты? Что я не понял? Что? Скажи…
Дверь хлопнула, я облокотилась от дрожащей слабости в ногах на нее спиной и тихо, но так, чтобы слышать сказала:
— Ты не понял самого главного, дурачок!
— Какой еще дурачок, Галка? Кто? Что, не понял? — Спрашивает соседка, открывая дверь на всю ширину. Она так часто оставляла свою дверь приоткрытой, пока что–то вонючее готовила на обед.
— Мать–то твоя где? Неужели правда, что в Париже осталась с любовником? — Спрашивает беспардонно, высовывая голову в бигудях.
— Тетя Лариса….Ну вы хоть.… Что это у вас так всегда? Если разошлись, то обязательно женщина в этом виновата! А если женщина, повторно замуж вышла по любви? То что тогда? Нет! Вам обязательно надо ее в грязи вывалить! Завидно стало, что ли? А Лариска?
— Я никакая для тебя не Лариска! Для тебя я — Лариса Кирилловна, малявка! — И с силой захлопнула дверь.
И пока я перевожу дыхание, успокаиваясь от этого неприятного разговора, стоя на лестничной площадке, то слышу, как она громко, и явно рассчитывая, что я услышу, поносит нас: меня и мамку, сравнивая с беспутными бабами, с теми, с кем сама, между прочим, водила все время дружбу и занималась какими–то темными махинациями…
— Потому ты и осталась одна, крыска — Лариска, с бигудями на своей дурной голове, да и с беспросветной дурью!
Высказалась, и мне как–то даже легче стало! Ну, все, теперь надо на улицу. Не могу уже выслушивать комментарии о …Комментарии о чем?
О том, как мужчина потерял женщину из–за? Да, а из–за чего же?
Как это, из–за чего? И не чего, а ее! Из–за женщины!
Правильно говорят французы: «Cherchez la femme»! — Ищите женщину! Женщину! Понятно вам?
«Cherchez l'homme, femme»! — Ищите мужчину, женщины!
Первое свое открытие Его я сделала в свои тринадцать лет.
Мы жили впятером, наша семья и бабушка в двухкомнатной квартире, потому в тесноте сначала как–то все умещались, а потом я подросла, и меня пересилили к бабушке.… Но все равно ведь…Что значит один мужчина в доме? Валерка малой был и не в счет…
Мама была его старше на пять лет, потому он оказывался старше меня всего лишь на пятнадцать лет! На пятнадцать! И это всего–то?
Я ведь девушка самостоятельная была с детства, а когда подросла, то еще и наблюдательной стала.
Мне он понравился сразу. Во — первых, потому что мужчина наконец–то появился в доме, во — вторых.…Ну, как девочке может не нравится тот, кто любит!
От него же такое исходит во все стороны, словно сияние! Он и веселый, и придумщик всяких забав, и потом с ним ведь весело! Еще бы! К тому же он друг мне. Ну, а друга, как не полюбить? Вот и полюбила, считайте, с малых лет. И ничего в этом такого особенного ведь не было, нет! Но так продолжалось ровно до того времени, пока я не подросла и не поняла, что не только мама, но и я не могу без него уже в своей жизни.