Гардемаринки-гарде!

А я все не успокоюсь.

— И надо обязательно мусорник с крышкой. У нас же ведь и критические дни бывают, а в общий мусор как–то не хочется складывать наши ……

— Так! Достаточно! Все ясно!

И уже за кубриком я его догоняю.

— Дядя Богдан? Богдан Иванович?

— Ну, что тебе еще надо? И так меня дураком выставила! Девчонка! Пацанка, беспризорная и та мне такую свинью не подложила бы!

Но остановился, а я к нему и внезапно, даже сама не поняла от чего так, взяла за руку и прижалась.

— Ну и что мне с тобой делать? — Говорит отходчиво. Обнял. — Ты вот, что? Давай сама или с подругой к нам в гости. Почему не заходишь? Хозяйка ждет, спрашивает, может, обидела чем–то?

Я головой мотаю отрицательно. А он видимо не понял и еще просит.

— Как ты посмотришь на то, чтобы к нам на недельку переехать и пожить у нас, пока мы с женой будем в отъезде. Ну, что ты, скажешь?

Видимо я так посмотрела, а он снова не понял.

— Ну, хорошо. Это приказ мой! Послезавтра, прибыть домой с вещами на первое время, да и с собой разрешаю кого–то из девчонок. Так кого?

— Вот и хорошо! Зойка, так Зойка. Ничего с твоей службой не случиться, надо ведь не только в казарме, тем более такой девице красивой?

— Ладно, ладно! Эх, брат не видит, какая ты стала ладная! Так и не возражать мне! Это не просьба, а приказание! Исполнять, мне! Кругом марш!

А потом в спину слышу.

— А ведь, красивая девка выросла. Прелесть!

А я и рада стараться, даже зарделась!

Прицепилась

— А это, что за ямка?

— Какая? Эта? Это… я даже не знаю. Давай лучше не о ямках, а вот хотя бы об этом.

— А этот бугорок как называется?

— Опять ты меня врасплох застала. Не знаю. Ты представляешь?

— Ты же меня уверяла, что это твоя коронка! Что ты все изучила настолько, что даже с закрытыми глазами.

— Точно! Только знаешь, что? Вот почему–то названия этому бугорку я не знаю. И даже не смогла прочитать о нем в литературе. А что он для тебя, что напоминает?

— Ну, я не знаю…

— Вот, ты знаешь, как у колокола называется отвес, маятник, который раскачивают и им ударяют?

— Нет.

— Било, язык. Но так у больших колоколов, а вот у маленького, вот такого, славного, правда?

— Да.

— Я его называю язычок. Он тебе не напоминает его по форме?

— Ну, можно сказать, что так.

— А тебе он нравится? Между прочим, он не может раскачиваться как маятник у колокола, его два крылышка сдерживают по краям.

— Какие?

— А вот, видишь? Слева и справа, две губки приросли с одной стороны к язычку, а с другой к своду, с края. Ну, что, видишь? Рассмотрела?

— Да, вижу. А это что? Вроде как дырочка какая–то?

— А это ты права. Она и есть та самая дырочка, откуда ты каждый день мир окружающий орошаешь.

— Так это оттуда…

— Да. А ты откуда думала? Наверное, даже не представляла?

— Точно! Ну, бьет и бьет струйка, я даже не задумывалась откуда. Мне все казалось, что откуда–то из самой середины.

— Ну, а теперь поняла?

— Да! А это что за ямки по краям и что это из них, словно капельки?

— Это выходы проток, желез бертолетовых. Они выделяют смазку и гормоны женские. А ты не бойся, промокни и попробуй. Они ни чем не пахнут.

— А это что за бахрома по краям и я даже бы назвала, что и язычок какой–то выглядывает.

— А это? Это остатки от того, с чем ты так не решаешься расстаться. Между прочим, об этом идут серьезные дебаты в цивилизованном обществе.

— О чем об этом?

— Ну, о сохранности девственной плевы. Одни считают, что ее надо удалять сразу при рождении, что бы потом не комплексовать женщину, а другие настаивают все так и оставить. Раз природа так задумала, то кто его знает? Может оно так и надо.

— А ты как?

— А со мной просто. Пальчиком раз и все, никаких комплексов!

— Тебе неприятно об этом вспомнить?

— Нет, почему? Я просто тебе говорю, как у меня было. А у других по–разному. Одни говорят, что даже не заметили, как ее потеряли, а другие, что было больно и крови море. Но то, я думаю, они врут все. Это они так говорят, потому что хотят показаться обиженными и как будто бы все помимо их воли.

— А что? Разве не так? Я, например не хочу так, а хочу, что бы только любимый мужчина!

— Ну, это мечта девочки, вроде тебя.

— А я вовсе не девочка.

— А кто же? Раз целкая, то значит еще девочка. Хотя я таких развратниц встречала, что Мамма–миа! А там все не тронуто. И это, по–твоему, правильно?

— Нет, такого быть не должно.

— И я так думаю. Вот я бы на твоем месте…

— Так, хватит обо мне. По–моему это я, а ты это ты. И я вот на этом месте, а ты…

— А я даю урок, преподношу себя, для твоего просвещения и может, ты после этого не будешь такой дикой кошкой? Ну, что ты мне скажешь? Я красивая? Ты все, что хотела, увидела и я тебе все показала. Что тебе еще показать? Ах, это?

Потяни, потяни. Так, кожицу, никак? Тогда так! Вот сейчас мы его приведем в боевое положение. А ты тоже не сиди без дела и тоже подключайся. Что? Почему не будешь, а я для кого стараюсь? — Сопим вместе, потом через минуту.

— Давай я тебе, а ты мне. Тебя это не отталкивает? Вот и хорошо, чувствуешь? Ну, как? Дело пошло? А вот и первый пальчик вылез. Смотри, как он тебе? Ты ближе, ближе, рассмотри его как следует. Видишь? Только он разный бывает. Какой, какой? У меня вот, видишь, а твой, о да он же герой! Смотри, какой он у нас? Прелесть! Теперь сама. Потяни, оттяни кожу. Ну, что я тебе говорила? Смотри! Ах, да ты не видишь? Сейчас я.

— Куда ты? Не уходи!

— А ты мне разрешишь его…

— Нет! Я тебе уже сказала. Я не хочу.

— Не хочешь?

— Ну, не могу, не готова.

— И это ты мне говоришь, после всего, что я тебе показала и объяснила? Ты же меня трогала! Ведь ничего от этого не произошло. Чего ты теперь упираешься, чего боишься?

Между прочим, ты даже не представляешь, какой это кайф! А, с такой, как ты, это еще сильнее. Ты хоть представляешь, что ты со мной делаешь? Посмотри! Я вся уже теку. Вот видишь, видишь? Смотри, какие длинные ниточки потянулись и вот капельки. Ты, что, девчонка, не видишь, что я тебя так хочу, что я тебя так буду любить! Дай мне! Прошу тебя! Дай хоть язычком, самым кончиком прикоснуться.

— Нет! Не надо! Не делай этого! Прошу тебя! Не надо, Мама!!

Проснулась и еще несколько секунд прихожу в себя. Это же надо такой сон? И главное, что такой правдоподобный! Лежу еще и только потом осознаю, что у меня они. Ну, да! Раз секс приснился, то вот и мы. Здравствуйте, красные деньки!

Хорошо, что я заранее побеспокоилась. Для уверенности в себе, все равно рукой нащупала прокладку. Надо бы сменить, уж больно я возбудилась. Это надо же? И такое приснилось, а главное с кем? Кстати, а вот и моя сексуальная напарница.

Коза спит и я, хоть и не четко, но вижу, как она во сне приоткрыла свой ротик и даже прижала, смешно свою щечку.

А она ничего. — Говорю себе, пока накидываю халатик и ногами ищу тапочки под койкой. Встала, еще раз, почему–то на нее глянула, усмехнувшись.

Это ж надо, такое приснилось! Вот же какая приставучая? Да еще такая замечательная сексуальная партнерша! И пошла, тихонечко шаркая тапочками, что бы снять с себя последствия ее лесбийского домогательства.

Вернулась.

— Ты чего? Почему не спишь? Что–то случилось?

— Месячные.

— А, понятно. Наверное, секс приснился с какой–нибудь девочкой?

— Не болтай глупостей, спи.

— Вот бы и мне, хоть бы раз с тобой и хотя бы во сне.

— Зойка! Ты у меня получишь. Спи, коза.

— Ага! Скажи еще, тослож….

Опять на лекциях вместе. Только она теперь села от меня справа. Интересно, что это за маневры такие, что ей надо? Ага! Все ясно!

Ее рука легла мне на ногу в самом конце лекции и до самого перерыва я все с ней боролась, отталкивала. Но позицию она выбрала удобную, а мне как раз ту сторону трудно защищать, ведь я и лекцию слушаю, записываю и с ней сражаюсь. Мне приходится левой рукой тянуться к правой стороне и ее руку каждый раз сталкивать. Ну, вот же, Коза, чего она добивается?