Страница 5 из 25
– А давайте убьем эту полукровку и ее нерожденного ребенка! – запросто поведал агатовый своим друзьям.
Оборотень удивленно приподнял бровь, но потом мысленно согласился с Шервессом, признавая, что эта мыслишка не лишена рациональности.
Тенрион умолк, только-только осознав, что выболтал друзьям обо всех своих затруднениях. Шервесс же, ничуть не смутившись, продолжил говорить:
– Я дело предлагаю! Нужно избавиться от этой досадной помехи!
– Помехи? – дуайгар будто и не понял о чем или о ком ведет речь его друг детства.
– Помехи! – подтвердил свои слова дракон. – Разве получеловечка не помешает тебе занять важное место в этой жизни?
– При определенных условиях помешает, – медленно выговорил Тенрион, все еще не принимая предложения Шервесса.
– Если сама Муара свела Тенриона с этой девкой, то надо предполагать, что жизнь этой получеловечки важна в жизни самого Тенриона, – несколько путано высказался Гарвет.
– А ее убьет не Тенрион и не мы, – продолжил уговаривать Шервесс.
– Поясни! – велел дуайгар.
– Все просто, мой друг, – улыбнулся дракон, – ты помнишь, что сделала человечка перед тем, как ей явился ты?
– Справедливости ради, следует сказать, что это сделал сам Тенрион, – произнес оборотень, сумевший понять замысел Шервесса.
– Главное не то, кто это совершил, здесь важен результат! Что, если некие доброхоты расскажут людишкам, живущим в той деревне, кто стал причиной гибели их сыновей?
– А если не поверят? – засомневался Гарвет, пока Тенрион осмысливал этот совет.
– Не-ет, мой друг! Ты плохо знаешь людей! – уверенно отозвался Шервесс. – А я достаточно на них насмотрелся! Людская боязнь всего того, что вырывается из привычных рамок, чаще всего перерастает в ненависть. И горе той вещи или существу, что грозит нарушить плавный ход обыденной жизни этих букашек! А стоит лишь добавить сухих поленьев в едва тлеющий костер ярости, как он разгорится с невиданной силой!
– И все же, – не сдался Гарвет, – я бы подстраховался!
– Это не проблема! У меня есть приятель из клана сапфировых, он сильный маг-менталист! Риарен сумеет с легкостью внушить что угодно и кому угодно! Что думаешь по этому поводу, Тенрион? – Шервесс обратился непосредственно к мир Лассилю.
Этот все еще пребывал в сомнениях, какая-то часть демонской души неистово сопротивлялась тому, чтобы без особой причины убить Яринку и ребенка. Но в этот самый миг в комнату, аки лань, вбежала юная прелестная дуайгара с волосами цвета утренней зари и глазами, похожими на два сверкающих алмаза. Молоденькая демоница прильнула к устам своего возлюбленного пылким поцелуем, полным жаркого обещания.
С трудом оторвавшись от ее губ на короткое мгновение, Тенрион кивнул друзьям, про себя определив, что так будет лучше, разрешая Шервессу исполнить задуманное.
Яринка совершенно не подозревала о том, какие думы вызывала она в душе своего чудовища. Молодая женщина наивно полагала, что демона послали ей боги, и с благодарностью им и ему она ожидала появления на свет своего ребенка, радуясь тому, что скоро ее семья увеличится, и молясь Старшей богине о себе, бабушке и одном дуайгаре, имя которого она спросить позабыла.
В эту пору в Яльске царствовала зима. Морозный воздух искрился в солнечных лучах и не позволял долго находиться на улице. Иногда темными вечерами, когда в закрытые ставни бился ледяной ветер, Яринка мечтала о том, что вот-вот откроется скрипучая дверь в избу, и в нее войдет раскрасневшийся от мороза демон, припадет на одно колено и позовет свою возлюбленную за собой.
Но мечты день ото дня оставались только мечтами, и, прядя в тусклом свете лучины, знахаркина внучка сдерживала горькие слезы, время от времени прикладывая руку к округлившемуся животу, успокаивая толкающегося сына. В то, что у нее родится именно сын, Яринка верила безоглядно. Ее бабушка с этим не спорила, а только подкладывала на внучкину тарелку кусок побольше, да посытнее.
Время за дверьми старой избушки травницы текло своим чередом, и вот однажды утром в небольшую деревенскую таверну вошли двое мужчин. Оба они отличались насыщенным цветом темных волос, так непохожих на торчащие в разные стороны редкие патлы деревенских. Глаза одного пришельца были чернее самой мрачной ночи, а очи другого поражали немыслимой синевой, какая бывает у озерных вод золотой осенью.
– Хозяин! – громко произнес черноглазый. – А подай-ка ты нам по кружке взвара!
Трактирщик засуетился, знаками показывая жене налить важным гостям напиток не из общего кувшина, а из того самого, где заваривали взвар для семьи.
Гости его стараний не оценили, с брезгливостью на нечеловечески красивых лицах они осмотрели простые деревянные кружки, и один из них спровадил хозяина, повелев подать к взвару еще и сдобу. Трактирщик рванул с места со скоростью дикого зверя, убегающего от охотников. Проследив за его уходом, Шервесс перевел взор на своего приятеля и вскользь полюбопытствовал:
– Что скажешь, Риарен?
Сапфировый дракон задумчиво осмотрел темный зал, заполненный постоянными посетителями, и улыбнулся:
– Эти букашки для меня, словно открытая книга в библиотеке моего отца! Справлюсь!
– Славно! – Шервесс в порыве чувств хлопнул ладонью по рассохшейся от времени деревянной стойке.
Спустя ирну оба мужчины пропали, вызвав слаженный вопль у сидящих в таверне людей.
Яринка вышла на заметенное пушистым снегом крыльцо, щурясь от солнечного света, льющегося с безоблачных небес. На улице властвовал господин Мороз, кусая за щеки и придавая им здоровый румянец. Деревья по всей округе покрылись толстым слоем инея, и теперь их ветки сверкали на солнце, будто драгоценные.
Со стороны деревни слышался шум, ибо, несмотря на лютый мороз, в поселение прибыли торговцы, не так часто забредающие в этот дикий край.
Поправив тяжелый овечий полушубок, Яринка спустилась с крыльца и тут же провалилась по щиколотку в мягкий снежок. Улыбнулась, вспоминая, как в раннем детстве она любила резвиться в сугробах, подбрасывая вверх охапки снега, которые разлетались в воздухе на множество снежинок и стремительно падали вниз, вновь становясь частью единого целого.
Дверь избы распахнулась, и на улицу вышла бабушка Яринки.
– Пойду, да погляжу, – сказала она, – чего нам нынче привезли обозники. Может, тебе хочется чего-то особенного, что твоя душа требует?
– Пряничка медового страсть, как хочется…столичного пряничка, – Яринка мечтательно подняла глаза к голубому небу, невольно прикасаясь к животу, внутри которого согласно пошевелился ее будущий сын.
На Яльское княжество медленно опустилась ночная тьма, наполненная воем метели и свистом ветра в щелях старого дома. Под полом скреблись мыши, тихо вздыхали исхоженные половицы, печка щедро делилась своим теплом, но Яринке отчего-то не спалось этой безлунной ночью.
Тревога прокралась в сердце и теперь травила душу внучки деревенской знахарки, будто яд лесной змеи. В голову лезли всякие страхи, не давая успокоиться и мирно нырнуть в объятия сна, укрывшись колючим шерстяным одеялом.
Яринка тихо ступила на пол, ойкнула и просунула ноги в валяные чуни, накинула на плечи старый вязаный платок, принадлежавший еще Кирее, и неспешно подошла к небольшому окошку, запоздало припоминая, что оно прикрыто снаружи ставнями.
– Чего тебе не спится, внученька? Чай дите балует? – кряхтя, старая травница стала слазить с печи.
– Дите спит, – поведала Яринка, – а вот меня одолевают страхи. Но ты, бабуль, спи, а я прясть сяду. Малышу пригодится мой труд. Лучину в камелек положу, да и хватит мне ее света.
Бабушка прозорливо взглянула на внучку, ставя босые пятки на деревянные половицы, и внезапно охнула, схватившись за грудь.
– Бабуль! – Яринка резво соскочила с лавки у оконца и кинулась к родственнице.
С ней творилось нечто непонятное, все движения замедлились, глаза закрылись, а губы шептали что-то неразборчивое.
Яринка настолько опешила, что даже не попыталась сдвинуться с места, а затем начала различать отдельные слова из бессмысленного речевого потока своей бабушки.