Слава

- Мы думали, что вы нам не откажете, потому что это ведь только формальность, - смело отвечает Олек.

Седой господин надел очки и медленно, с расстановкой спросил:

- А что это значит - формальность?

- Формальность, - говорит Олек, - это такая глупость, которую надо сделать, чтобы мы могли ходить в школу и чтобы я мог стать полководцем, а мой товарищ доктором.

Владек готов был сквозь землю со стыда провалиться. Как же это можно, так вот, сразу, все и выложить чужому человеку?

- Хорошо, я вас запишу, - сказал седой господин. - Зайдите ко мне завтра.

Олек вынул записную книжку, и господин продиктовал ему свою фамилию и адрес. Выходя, Олек сказал, может быть, немножко слишком громко:

- Мое почтение!

А когда они были уже на улице, Олек, вздохнув с облегчением, объявил:

- Первая атака удалась, завтра вторая!

- Только уж я с тобой не пойду, - говорит Владек.

- Обойдется и без тебя. Завтра я один управлюсь. Скажу старику, что ты больно робкий.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Олек, Владек и Маня все свободное от работы и занятий время проводят вместе. В будни у них времени мало; даже вечером они учат грамматику и решают задачи. И, только когда почти совсем стемнеет, соберутся ненадолго вместе, но тут уже сразу надо идти спать.

Зато в воскресенье они ходят гулять и смотреть на витрины магазинов. Один раз были на берегу Вислы, другой - в зоологическом музее, там, где чучела всех зверей. И еще они были на кладбище, на могиле Вицуся и Блошки. Но родители очень сердились, потому что они поздно вернулись домой - никак не могли найти могилу.

Иногда к ним присоединяется Наталка, или сын управляющего, или Михалинка, которая теперь уже понимает, когда с ней говорят жестами. Михалинку они любят, и Наталку тоже, но немножко меньше, потому что она думает, что раз ее отец политзаключенный, то все должны ее слушаться.

А сын управляющего очень противный, вечно он хвастает, совсем как двоюродный брат Владека, Янек: отец ему купит часы, велосипед, карету; у него есть дядя - приходский священник, и еще один - очень богатый, в гостях у этого дяди он ездил на пони. Чаще всего он говорит о своих будущих часах, а Владек всякий раз вспоминает при этом об отце, который уже не заводит больше своих часов по вечерам и не носит кольца на пальце, потому что и часы и кольцо заложены в ломбард.

Однажды сын управляющего пригласил Олека, Владека и Маню к себе. Им велели хорошенько вытереть ноги, чтобы не запачкать пол, и не дотрагиваться до стен, потому что на стенах новые обои. С сыном управляющего приходится дружить, потому что он решает им трудные задачи. Только сначала заставляет себя упрашивать, словно бог весть какое одолжение делает: то у него времени нет, то "подождите, потом", то "не хочется".

- Только бы выиграть генеральную битву! - говорит Олек. Генеральной битвой он называет экзамены.

Экзамены должны были быть осенью, а в июле Олек с родителями уехал навсегда в Лодзь. В последний раз Владек, Олек и Маня собрались на крыше погреба. Долго смотрели они на небо, ожидая, когда упадет звезда, чтобы всем вместе сказать:

- Хотим прославиться!

Потому что Маня, которая так интересно умеет рассказывать и больше всего любить читать стихи, тоже хочет прославиться: она хочет быть поэтессой, как Конопницкая(1). А потом Олек вышел с Владеком на улицу - он хотел сказать ему что-то очень важное. Никогда еще Олек не был таким серьезным. ------(1) Мария Конопницкая (1842 - 1910) - выдающаяся польская поэтесса. ------

- Владек, ты помнишь ту цепочку с глобусом?

- Помню.

- Знаешь, я эту цепочку украл у хозяина. Когда я сегодня с ним прощался, я ему все рассказал. Я сказал, что мне страшно хотелось иметь глобус, и что я его подарил и потом уже не мог отобрать, и что он был разыгран в лотерее для Михалинки. Я просил, чтобы хозяин вычел у меня из жалования, но он не захотел и пожал мне руку - такой порядочный. Хотел даже дать кошелек на память, да я не взял. И я уже не мог тебя рекомендовать... Ты на меня не сердишься? Не презираешь меня, Владек?

Олек должен сказать еще что-то, самое важное.

Он будет писать Владеку и Мане письма.

- Только не говори ничего Мане, я ей сам скажу. Видишь ли, я ее люблю и буду ей верен. Это ничего, что мы уезжаем в Лодзь. Когда я вырасту и стану зарабатывать, я приеду и женюсь на Мане. Ты позволишь? Владеку кажется странным, что Олек хочет жениться на Мане и что он ее любит. Ну, если он этого так уж хочет и родители позволят, ладно, пусть женится.

Олек сказал, что он будет ему благодарен до гробовой доски.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Опять наступила зима.

Мама раньше говорила, что, может, за лето они придумают что-нибудь получше. Думали-думали, искали-искали...

Отец подал прошение, чтобы ему предоставили место трамвайного кондуктора. Ходил в банк, где нужен был курьер. Думал даже поехать в деревню экономом, но только зря потратил три рубля, которые внес в контору по найму. Без протекции никакой работы не сыщешь, за каждой буханкой хлеба сто рук тянется, а в честные руки хлеб реже всего попадает. Чем больше ты в своей жизни работал, тем неохотнее тебя берут: зачем держать старика, когда молодой расторопнее и платить ему можно меньше.

Опять наступила зима. Отец все еще работает в пекарне, Владек в нефтелавке. Только Маня, вместо того чтобы делать цветы, ходит теперь к корсетнице. Пожалуй, эта специальность лучше.

Зима тяжелая, и Владек уже знает, что так будет всегда и что у всех то же самое. Опять вздорожал уголь, опять холодно и голодно, - видно, иначе и быть не может.

Олек сдержал слово: написал три письма. В первом письме он спрашивает, сдал ли Владек экзамен и ходит ли уже опять в школу.

Нет, экзамена Владек не сдал, проиграл битву. Ничего не поделаешь...

На письменный экзамен он не принес ни бумаги, ни ручки, не знал, что надо принести, - откуда ему было знать?

Стали диктовать, а он сидит и смотрит.

- Ты почему не пишешь? Вот дурень! Ты что же думал, носом на столе будешь диктант писать? - рассердился учитель.

Он дал Владеку перо и бумагу и велел писать быстро, не терять времени - ведь все ждут. Владек торопился и написал плохо: вкось и вкривь, с ошибками. Срезался, как говорят ученики.