Цена крови

Но она всего лишь рабыня, сказала она себе, и никакая не норна. Бояться ее нечего.

Теперь она повернулась к женщине в зеленом, которая по-прежнему нерешительно стояла у дверей.

– Кто ты такая и что тебе надо? – Вопрос этот, вероятно, был бессмысленным: с того момента, как Эльгива прибыла в это проклятое место, она не слышала ничего, кроме датской речи.

– Я Катла, – прошептала в ответ молодая женщина. У нее были огромные глаза и белая как молоко кожа. Она заметно нервничала. – Я жена Турбранда, и он приказал мне заботиться о вас, пока не придет ваш господин. – Она слабо улыбнулась и едва заметно покачала головой. – Я не могу находиться в зале, когда мужчины там… – Она умолкла и беспомощно махнула рукой.

Боже милостивый! Эта бедняга совсем не подходила похожему на медведя Турбранду. Она выглядела запуганной, наверное, он каждый божий день грызет ее и вновь выплевывает. Но, по крайней мере, эта девушка хотя бы говорила по-английски и могла рассказать ей что-то полезное.

– Тогда садись сюда. – Эльгива жестом показала на кровать, но так и не смогла заставить себя улыбнуться. Она до сих пор была в ярости от того трюка, который выкинул с ней Турбранд. – Садись, я не кусаюсь. Расскажи мне о человеке, которому они меня всучили. Ты знаешь, кто он такой?

Девушка подошла поближе, но так и не села.

Она напоминала Эльгиве олененка или кролика, который боится собственной тени.

– Это Кнут, леди. Сын Свена, сына Харальда, сына Горма. – Она декламировала это на память, будто скальд, готовящийся начать свой рассказ, – или же так, словно ей это вбили в голову.

– Свен, – задумчиво повторила Эльгива. – Не тот ли это человек, весь разодетый и в золоте, которого я видела в зале?

Катла быстро кивнула.

– Он высадился у нас на Праздник урожая и пришел в бешенство, когда не нашел вас здесь. Это очень хорошо, что вы приехали сегодня, потому что завтра они с сыном уехали бы.

Эльгива закрыла глаза. Всего один день, и она смогла бы избежать своей судьбы. Как сейчас, должно быть, смеются над ней норны.

Когда она снова открыла глаза, Катла показала ей в сторону сундуков, стоящих рядом с ткацким станком.

– Король Свен приказал мне передать вам, что все это ваше. Кровать, занавески, все в ящиках, даже Тира, – кивнула она в сторону серой женщины с веретеном, – все это принадлежит вам. Она будет вашей личной служанкой. Это все утренние подарки от Кнута.

Но Эльгива больше не слушала ее, потому что слова «король Свен» прозвучали в ее ушах, словно раскат грома. Она вскочила с кровати и, пройдя через всю комнату, подняла крышку одного из сундуков, стоявших у стены. Он был полон серебра – кольца и цепочки, кубки и тарелки, кресты, подсвечники и медальоны. Перейдя к другому сундуку, она нашла в нем золотые браслеты, ожерелья из эмалированных бусинок, перстни с драгоценными камнями – это была добыча викингов, состоящая из золота и драгоценностей.

Теперь она понимала, с кем ее обручили. Ее договорились отдать замуж за сына короля Дании Свена. Должно быть так. Она никогда не слышала ни о каком другом короле по имени Свен, а богатство в этих сундуках не оставляло сомнений, что она стала невестой королевского сына.

Закрыв глаза, она вспомнила пророчество своей старой няни Грои.

Вы будете королевой, и дети ваши будут королями.

Она всегда верила, что должна выйти замуж за Этельреда или одного из его отпрысков, чтобы предсказание это осуществилось. Ей никогда и в голову не приходило, что может быть и другой путь. А он был, и сейчас он открылся перед ней. Ее свадьба представляла собой тот союз, который подтолкнет лордов Севера, таких как Турбранд людей, недовольных правлением короля Этельреда, присягнуть на верность королю-воину из Дании – и его сыну. В один прекрасный день может оказаться, что Этельред правит лишь южной частью Англии, тогда как все остальное принадлежит Свену.

И однажды, когда Свен умрет и Кнут примет от него корону, она станет рядом с ним королевой.

Как долго отец вел переговоры насчет ее замужества? И почему старый дурак не доверился ей, не рассказал, что она должна будет обручиться с Кнутом? Она сама помогла бы ему и не стала бы его предавать. Если бы у него хватило ума доверить ей свою великую тайну, он и сейчас был бы жив, а ее братьев не бросили бы умирать после ужасных пыток.

Ее отец, будь он проклят, загубил понапрасну их жизни.

Внезапно раздавшийся звук голосов резко прервал ее горестные размышления. Она едва успела вернуться к своей кровати, как дверь распахнулась и в комнату ввалилась группа пьяных мужчин. У двоих в руках были факелы, и, когда один из них пошатнулся в сторону кровати, она вскрикнула, испугавшись, что он сейчас подожжет занавески. Однако он устоял, и тогда она заметила, что это Алрик, который буквально пожирал ее глазами и улыбался, как идиот.

Она взобралась с ногами на кровать и испуганно закрылась шкурой, прижав ее к груди и вызвав дружный хохот мужчин. Катла, словно тень, трусливо выскользнула за двери, но Эльгива понимала, что ей так просто отсюда не скрыться. Она была обручена с Кнутом, и теперь его приближенные явились посмотреть, как он пропашет первую борозду и заронит семя наследника в ее утробу. Господи, если они рассчитывают обнаружить кровь на простынях, то их ждет глубокое разочарование, поскольку она уже давно не была девственницей.

Она взглянула на короля, который смотрел на нее по-волчьи, от похоти приоткрыв рот. А может быть из-за того, что она не девушка, по утру они ее вообще убьют?

Нет. Она нужна им, чтобы заявить о кровной связи с ее родом.

У нее не было времени раздумывать над этим, потому что Кнут остановился в ногах ее кровати и внимательно смотрел на нее глазами, в которых не было и намека на хмель. Он снял свою тунику и бриксы под одобрительные выкрики и топот пришедших с ним людей – они, наверное, хотели подбодрить его таким образом, решила она. Но теперь, когда Кнут был совершенно обнажен и его гладкая кожа поблескивала в свете факелов, судя по тому, что член его стоял по стойке «смирно», в каком-либо подбадривании вряд ли была необходимость.

Что ж, она не собирается просто так сидеть тут, как пень, – она им не запуганная маленькая Катла.

Подтянув под себя ноги, она встала на матрасе и медленно пошла навстречу мужу. Мужчины дружно закричали, предостерегая его; Кнут смотрел на нее настороженно, по-видимому, думая, что она может снова плюнуть в него. Но теперь она знала, кто он такой, и у нее не было никаких колебаний в отношении этого брака. Она обняла его за шею и поцеловала, втянув его язык себе в рот. В ответ он запустил руки ей под сорочку и грубо притянул к себе. Когда Кнут повалил ее на матрас, она сквозь пульсирующие в ушах удары своего сердца слышала одобрительные вопли стоящих вокруг них мужчин.

Когда он вошел в нее, она обхватила ногами его бедра и начала двигаться в ритме его движений. Толчки его были быстрыми, сильными и глубокими, и продолжалось все это недолго. Что ж, в конце концов, она была лишь трофеем, который он должен взять. Когда он бессильно упал на нее, датчане издали дружный победный рев. Перед ними появилась рабыня, Тира, и на мгновение глаза их встретились. Эльгива почувствовала, как под этим понимающим взглядом по коже у нее побежали мурашки, и облегченно вздохнула, когда занавески кровати закрылись и эти холодные глаза скрылись из виду.

Затем их оставили одних, и, когда она лежала под шкурами, прижимаясь к Кнуту, он что-то шептал ей на своем языке. Она не понимала его слов и обрадовалась, когда он наконец заснул, по-хозяйски положив ладонь ей на грудь. Ей было неудобно в его объятиях, и, несмотря на усталость, в эту ночь она долго не могла уснуть. Она пыталась нарисовать себе свое будущее, пыталась представить себя в громадной зале с золотым венцом на голове, но единственными образами, возникавшими перед ее глазами, были лица отца и братьев, которые смотрели на нее холодно и с осуждением. Когда же ей наконец удалось уснуть, ей приснилась женщина в сером, которая сидела и пряла, а выходившая из-под ее пальцев золотая нить падала в грязь.