Страница 44 из 132
Но американцы уже почувствовали вкус «перестройки», и меланхолическая апатия уже не приносила политических дивидендов. Буш просто вынужден был 29 мая на Сессии Совета НАТО предложить сокращения на 15 процентов для НАТО и Варшавского Договора как блоков, и на 20 процентов для США и СССР как стран. Буш хотел предложить сокращения на 25 % для США и СССР, но Объединенный комитет начальников штабов не согласился с такими сокращениями.
В Москве помощник Горбачева по проблемам Восточной Европы Георгий Шахназаров читал тексты выступлений президента Буша. Он готовил позицию Горбачева и при этом подавал американскую позицию как меняющуюся в положительную сторону. «Все условия Буша могут быть выполнены. Поляки и венгры могут делать все, что они хотят». Исключение здесь — Германия, «особый случай». Здесь нет ничего подобного «Солидарности». И раздел Германии соответствует интересам не только СССР, но Британии и Франции. Шахназаров считал, что сама германская история позаботилась: никто в Европе не желает видеть могучую Германию объединенной.
Шахназаров знал, что Горбачева прежде всего волнует характер отношений с Америкой. Он предлагал в качестве цели «советско-американское партнерство». От негативного мира к позитивному сотрудничеству. Впервые этот термин Горбачев использовал 21 июня 1989 г. в беседе с председателем объединенного комитета начальников штабов адмиралом Кроувом. прибывшим в Москву по приглашению маршала Ахромеева Адмирал никогда не слышал, чтобы советско-американские отношения называли «партнерством». Он слушал, но не возражал. Ему было важнее то, что СССР собирался предложить в Вене. От этих предложений (о них сообщил Бейкер после визита в Москву) захватывало дух. Победители во Второй мировой войне русские сами отдавали зону своего неоспоримого влияния. И Горбачев предлагал эту фантастику ликуя. Пусть будет Партнерство. Слова ведь не самое главное.
Ближайший друг президента, Джеймс Бейкер, после поездки в Москву несколько изменил свое мировидение, свое понимание Горбачева. Уступчивость «русского царя» — это шанс, и этим редким шансом нужно воспользоваться, — смятение в Советском Союзе нужно использовать максимально. До поездки он думал, что огромная держава разворачивается осмысленно и имеет стратегию. Увидев борьбу в Москве, Бейкер меняет точку зрения. В период русской неясности и иллюзий следует «замкнуть под свой контроль максимально возможное из того, что мы хотели бы иметь»208. Ведомый Америкой Запад должен полностью воспользоваться благоприятными обстоятельствами, извлечь все возможное из «нынешнего режима в Москве, поступая так, чтобы следующее русское правительство имело как можно более ограниченные возможности».
27 мая президент Буш пишет письмо Горбачеву с просьбой приостановить самим и уговорить Фиделя Кастро не оказывать помощи правительству Никарагуа209. Каково же было изумление американского президента, когда он быстро получил ответ от Горбачева с уведомлением, что Советский Союз уже с января 1989 г. не помогает оружием Никарагуа210. Смелея на глазах, государственный секретарь попросил Горбачева уговорить сандинистское руководство Никарагуа провести национальные выборы. Горбачев и Шеварднадзе приложили все силы — и сандинистское руководство Никарагуа потеряло политическую власть в стране. Интересно, что чувствовали Буш и его окружение?
Министр обороны США Ричард Чейни, которым в начале правления Буша восхищался Горбачев, выступая по CNN, заявил, что, скорее всего, Горбачеву не удадутся его реформы, и он будет заменен лидером, «значительно более враждебным Западу». Как знаем мы сейчас, государственный секретарь Бейкер, близкий друт президента, разделял эту точку зрения.
В середине мая 1989 г. Горбачев прислал Бушу письмо, главный смысл которого сводился к тому, что горбачевская Россия готова пройти более чем половину пути в деле завершения переговоров об обычных войсках и вооружениях в Европе. Теперь Бейкер жил с мыслью, что от поглупевших русских нужно взять максимум возможного — и американские дипломаты увеличивают пределы, рамки переговорных соглашений, получая в свою сеть максимум советских вооружений. В Белом доме Бейкер предлагает довести сокращения до 25 процентов.
Председатель объединенного комитета начальников штабов адмирал Кроув полагал, что реалистическими являются со крашения на 5—10 %. Даже под давлением Бейкера он решился только на цифру 20-процентное сокращение войск в Европе («Мы можем произвести такое сокращение без изменения нашей стратегии в Европе»). Президент сказал: ОК. По предлагаемой американским военным и политическим руководством схеме Соединенные Штаты выводили из зоны действия НАТО (уровень 275 тысяч солдат) 35 тысяч, а Советский Союз — в десять раз больше.
Что касается «единого европейского дома» Горбачева, то Буш сказал, что такого не построить «без свободы перемещения из одной комнаты в другую» Речь шла о радикальных переменах в Восточной Европе.
Видя, что уже ничего невозможного нет, Джеймс Бейкер поднял вопрос о Восточной Европе. Визит Буша в Польшу и Венгрию не должен беспокоить Горбачева. Сам Горбачев встретился с Бейкером 11 мая 1989 г. Он мог говорить только об одном — об успехах и трудностях перестройки. Он согласен понизить уровень военного противостояния в Европе. Возможно сокращение тактического ядерного оружия. Бейкер спросил, может ли он сообщить об этом коллегам по Североатлантическому союзу, с которыми встречается на днях. Разумеется211. Было решено отныне обсуждать так называемые проблемы — окружающая среда, наркотики, нарушение международных законов.
Китай и Польша
Горбачев прибыл в Пекин в середине мая 1989 г. для первой за многие годы встречи в верхах с китайским руководством. Площадь Тяньаньмынь уже заполнялась студентами, поэтому торжественную встречу устроили в аэропорту. Горбачев вышел из своего лайнера, а многие тысячи молодых рабочих поспешили на Тяньаньмынь, где можно было увидеть лозунги: «В России есть Горбачев, а у нас?»
В аэропорту прозвучал салют. Горбачев проявил симпатию только к Чжао Цзыяну, считавшему, что со студентами можно договориться. Как только Горбачев отбыл в Шанхай, Чжао сняли со всех постов. После полуночи 4 июня 1989 г. китайские войска начали наступление на студентов и всех примкнувших к ним на площади Тяньаньмынь.
В тот же день Польша проводила выборы, на которых «Солидарность» одержала убедительную победу: 92 из 100 мест в верхней палате — сенате; 160 мест из оспариваемых 161. Через два дня после выборов президент Ярузельский пригласил «Солидарность» создать блок с коммунистами в правительстве. Лех Валенса отверг это предложение. Чем это грозило — сообщали информационные агентства из Пекина. Но «Солидарность» рисковала и на дополнительных выборах получила желаемые результаты. Коммунисты капитулировали перед движением.
Президенту Бушу предстоял визит в Польшу и Венгрию. Накануне Буш дал интервью польским журналистам, в котором выразил надежду на то, что советские войска когда-нибудь покинут Польшу. 2 июля 1989 г. Горбачев призвал посла Мэтлока в свою ложу на концерте Ван Клиберна: он должен выразить возмущение мечтами американского президента. Ночью Мэтлок послал соответствующую телеграмму в Вашингтон. Буш приказал своим спичрайтерам, чтобы визит в Польшу не выглядел «туром победителя. Я не хочу тыкать палкой в глаз Горбачеву».
7 июля Горбачев выступил в Бухаресте перед лидерами стран Организации Варшавского Договора. Он призвал их к терпимости и к «независимым решениям национальных проблем». При этом прежний «маверик» — румынский «Сталин» — Николае Чаушеску стал робок и покорен, он призвал к единству ОВД. Ему с симпатией внимал только лидер ГДР Эрих Хонеккер. Горькие ощущения сказались на здоровье 77-летнего Хонеккера, и тот отбыл в Восточный Берлин.
Мэтлок пришел к выводу, что Горбачева особенно обеспокоили предстоящие речи Джорджа Буша-старшего в Венгрии и Польше. Если речь идет о выводе советских войск из Восточной Европы, то Буш не помогает этому процессу, а препятствует ему. Президент Буш практически немедленно ответил, что обязуется способствовать Горбачеву. И все же помощь из Вашингтона начала поступать.