Страница 37 из 132
Два очень важных момента очевидно оставались спорными.
Первое. Желание Горбачева «разрулить» европейскую ситуацию, его стремление ослабить пресс противостояния в Центральной Европе, где скопился самый большой набор обычных вооруженных сил и вооружений. Горбачев предлагал сократить со стороны обоих блоков по полмиллиона солдат. Под давлением Горбачева советские военные переговорщики предложили трехступенчатый план: 1) обмен данными о войсках и оружии; 2) ликвидация асимметричных преимуществ с каждой из сторон; 3) уменьшение уровня противостояния на полмиллиона с каждой стороны.
Американцы никак не были готовы шагнуть в такую неизвестность; их стоящие здесь со времен Второй мировой войны войска контролировали вторую индустриальную зону мира, и оставлять ее они не собирались. А главное, они еще не знали, на что способен Горбачев, когда стоящая перед ним задача ему нравится и он чувствует зуд: мир удивится и потрясется. О своей армии, об истории своей страны он думал меньше.
Второе. Но наибольшие тогда трения вызвал спор о неиспользовании силы и невмешательстве в дела других стран. За доведение до финала этой проблемы отвечали заместитель госсекретаря Розанна Риджуэй и заместитель министра иностранных дел Александр Бессмертных. Когда выработанный ими документ, очень нравившийся Горбачеву, показали президенту Рейгану, тот сказал, что документ ему нравится, но следует показать специалистам. «В нем есть некоторые двусмысленности». Специалистам, готовым навести дисциплину во всем мире, документ не понравился.
Горбачев бился за этот пункт — основу его «нового политического мышления», как неофит политического класса. Никто еще не знал тогда, что он готов пожертвовать для своих умозрительных схем первой армией мира. Своей армией.
Популярность «Горби» на Западе и на Востоке
В ходе этих саммитов начался процесс неукротимого роста популярности Горбачева в Соединенных Штатах. Ничто не могло заставить сердце Горбачева биться сильнее, чем решение журнала «Тайм» назвать его 27 декабря 1987 г. «Человеком года».
Сразу же после визита Горбачева в Вашингтон опросы общественного мнения показали феноменальный подъем популярности молодого советского лидера среди американского населения. 65 процентов американцев высказались о Горбачеве положительно — больше, чем в пользу популярного президента Рейгана (61 процент). Дружественность Рона и Михаила завладела общественным воображением. Остановки Горбачева среди толпы в Вашингтоне — нечто доселе невиданное в американской столице — сделали его подлинным фактором во внутриамериканской политике. Можно смело сказать, что Горбачев «обыграл» Рейгана в его собственном искусстве обретения популярности. При этом Рейган сделал несколько ошибок, прерывая Горбачева в самых существенных местах беседы. Окружающим было неудобно за ошибки пожилого американского президента158.
Американские конгрессмены признали Горбачева «своим». Многие среди правых восприняли действия Горбачева как подарок «Он один из нас — типичное политическое животное»159.
Теперь мы достоверно знаем, сколь трезво восприняли Горбачева президент Рейган и его ближайшее окружение. Вот что думал Джордж Шульц: «Находясь в процессе поисков конкретных решений вопросов сокращения вооружений, которые служат нашим национальным интересам, мы не должны впадать в фальшивые иллюзии относительно состояния американо-советских отношений». Президент Рейган мог сколько угодно улыбаться, но он не смешивал вежливость с национальными интересами страны: «Наше поведение в ходе саммита и получения его результатов ни в коем случае не должны осложнять наши усилия по военным вопросам в ключевых оборонительных программах, как СОИ; они должны помогать нам сохранять поддержку контрас, моджахеддинов, УНИТА, демократического сопротивления в Камбодже; и они должны усиливать крепость наших союзов»160. Вот этого, сухого и трезвого геополитизма не было в легко возбуждающемся Горбачеве, не видевшем в своем коммунистическом обкомовском окружении истинно воспитанных людей, вежливость которых достигается вовсе не за счет забывчивости в отношении национальных интересов страны.
Лето 1988 г. характерно арьергардной борьбой в Политбюро Лигачева против таких ставленников Горбачева, как А.Н. Яковлев и Н.Н. Слюньков. Эта незримая битва закончилась на пленуме ЦК 30 сентября 1988 года, когда Лигачев из непосредственного преемника Горбачева превратился в секретаря по сельскому хозяйству. Патриарх советской дипломатии А.А. Громыко и Михаил Соломенцев были выведены из состава Политбюро. Виктора Чебрикова сменил на посту председателя КГБ Владимир Крючков. Те, на кого Горбачев так опирался в 198 5 году — Громыко, Чебриков, Соломенцев, Лигачев, — были выведены из большой политической игры.
Одновременно Горбачев довольно резко сократил аппарат Центрального Комитета КПСС и создал новую его структуру. Ключевым стало возвышение Яковлева. Он занял пост ответственного за контроль над внешнеполитическим курсом — стал главой комиссии по международным делам. Примечательно возвышение Вадима Медведева, ставшего новым членом Политбюро и занявшего место ответственного за идеологию (вместо Лигачева). Близкий Горбачеву Георгий Разумовский стал ответственным за персональные назначения внутри резко сокращенного аппарата. Председателем контрольной партийной комиссии стал вместо Соломенцева Борис Пуго. В кандидаты в члены Политбюро был выдвинут А.И. Лукьянов. Претенденты на постоянное место в Политбюро Долгих и Демичев были выведены, а их места кандидатов в члены Политбюро заняли Лукьянов, Власов, Бирюкова. Примечателен вывод с поста главы международного отдела Анатолия Добрынина, замененного Валентином Фалиным. (Добрынин занял пост советника Горбачева по внешней политике. Ненадолго.)
Приказы военным и новая власть
Верно ли мы поступаем, имея дело с этими людьми? Не делаем ли мы ошибки, веря в то, что можно иметь с американцами дело на взаимовыгодной основе?
Горбачев сумел убедить советское военное руководство согласиться на инспекции на местах. Инспекции на местах — чрезвычайно важное новшество. Процесс проверки в данном случае становился действительно беспрецедентным. Советское признание необходимости инспекции на местах буквально поразило американцев; еще большее изумление вызвало советское предложение инспектировать площадки запуска — в любое время и в любом месте. Москва согласилась на инспекции даже на территории третьих стран. Такого в США не ожидали. Горбачев явственно стремился к тому, чтобы изменить всю систему взаимоотношений с Соединенными Штатами.
Чтобы достичь еще более зримого успеха в продвижении в области сокращения численности межконтинентальных ракет стратегической дальности, Горбачев приказал своим военным советникам не засчитывать значительную часть ракет, запускаемых с подводных лодок. (Напомним, что ракеты такого рода — основа, пятьдесят процентов всего американского ядерного потенциала). Исходя из опыта переговоров по ракетам средней и меньшей дальности (РСМД), договорились о принципах верификации стратегического оружия (дальностью более 5,5 тыс. км). Вырабатываемое соглашение дошло до цифр: потолок в 4900 баллистических ракет и 6000 систем доставки. Заключению договора в данном случае мешала, как уже многократно говорилось, американская решимость продолжать работы над системой национальной противоракетной обороны. Горбачев был совершенно сбит с толку тем, что ему не удается договориться по этому вопросу, даже постоянно делая уступки.
Нет никаких сомнений в том, что высшее военное руководство понимало суть происходящего. Но оно исторически (и уж конечно, со сталинских времен) привыкло не поступать в латиноамериканском духе. Хуан Перон в России невозможен — не та психика. Не тот менталитет. Долгая традиция покорности политической власти (самой капризной) — часть общенационального менталитета.