Страница 308 из 319
Был ли Роланд когда-либо настолько молод? Она предположила, что был, хотя она едва помнила те времена, до его ритуала инициации. Он был молод и импульсивен, как и все они когда-то, но даже до того, как он сел на трон Механикус, он отказывался идти на компромиссы, что и привлекло Корделию к нему.
Эта особенность усилилась ритуалом, и становилась сильнее с каждым годом. Она взрастила его недовольство Механикусами, и когда священники Марса, позволили Кадмус выскользнуть из своей хватки, потребовался лишь небольшой толчок, чтобы побудить Роланда сбросить шестерню.
Дом Кадмус служит Империуму, и всегда будет.
— Благодарю вас, моя леди, — сказал Фарримонд, как только медик отправился к другому несчастному.
— Вы были очень храбры, сир Фарримонд, — сказала она, когда его глаза начали закрываться, поддаваясь болеутоляющему. Корделия положила его руку возле него и встала на ноги, расправляя свое платье.
— Очень храбрым, — сказала она снова, затем развернулась и направилась вниз по главному коридору медицинского здания. Три сотни коек с ранеными, выстроились вдоль каждой стороны широкого помещения, как скамьи в храме, где страждущие приходят проявить почтение вечно голодному богу страданий.
Она отринула эту мысль, как недостойную и опасную.
Это был только один этаж из пятнадцати. Одно медицинское здание из семи. Раненные с рухнувшего южного фронта потекут сюда с медикаи прим, и это лишь вопрос времени, когда переполненные здания достигнут предела вместимости.
Корделия не единственная женщина, кто пришел поддержать раненых; женщины Кадмус разошлись по различным уровням здания. Эйлина мягко играла на скрипке в дальнем конце залы, в то время, как Кассия читала вслух книгу Себастьяна Тора. Музыка Эйлины и слова Кассии, гармонично слились воедино, облегчая страдания тех, кто пострадал на службе Императору.
Музыка подошла к концу, как и поэма Тора о смерти и безумии Высшего лорда, достигла финала. Несколько раненых хлопали, большинство просто улыбались, несмотря на свою боль. Некоторые потребовали продолжения, но вмешалась Корделия и подняла руки.
— Отважные души, — произнесла она. — Моим дорогим сестрам требуется отдых перед тем, чтобы снова вернуться к вам. Вы бы хотели, чтобы Эйлина стерла пальцы до кости, или чтобы Кассия утратила голос? Наберитесь терпения и силы духа, и они вскоре вернутся к вам, я обещаю.
Слова Корделии возымели желаемый эффект, раненые стиснули зубы и стоически переносили свои травмы. Они не осмелились показать слабость перед леди, и показать, что с них требуют больше, чем должно. Корделия кивнула своим подругам, и они вышли из главного отделения больничного здания.
Женщины нашли уединение в небольшой часовне, вдали от тесных рядов коек с больными. Помещение купалось в янтарном свете и приторном запахе давно умерших цветов. Скромная статуя Императора разместилась в мягко освещенном алькове, встав на колени перед раненым солдатом, Он врачевал его раны Своим божественным светом.
Они преклонили колени и поклонились перед Повелителем Человечества, прежде чем сесть на потертые деревянные скамьи. Эйлина разминала одеревеневшие пальцы, а Кассия потирала уставшие глаза.
— Длинная ночь, — сказала Эйлина.
— Вы отлично справились, — подбодрила их Корделия. — Множество раненых людей выжило здесь, благодаря вам двоим.
— Но что полезного мы сделали? — спросила Кассия.
— Не недооценивай силу красивого лица, когда его видит раненый солдат, — сказала Корделия. — Вы видели их лица, когда вы прекратили играть и читать? Вы помогли, и вы продолжите помогать. Когда тираниды окружат Вондрак прайм, здесь будет гораздо больше раненых.
Это была отрезвляющая мысль, и три женщины сидели в тишине размышляя над этим.
— Кто-то должен ответить за это, не так ли? — сказала Кассия.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Эйлина.
— Вам стоило послушать Малкольма, когда он вернулся в апартаменты после битвы. Слова, которые он использовал…
— Хуже, чем обычно? — спросила Корделия.
Кассия медленно кивнула.
— Гораздо хуже.
— Была особая причина? — спросила Корделия. — Кроме очевидной, конечно.
— Он всерьез намеревался содрать кожу со сборщика Текстона, и носить ее как плащ, — сказала Кассия. — Таким образом, он продолжал еще какое-то время, перечисляя те ужасные вещи, которые он сотворит с ним.
— Текстон? Почему он?
— Потому что тираниды каким-то образом попали внутрь Вердус Феррокс, — сказала Корделия. — А Хранители Текстона отвечали за опечатывание каждого входа внутрь.
— Определенно, они забыли один.
Корделия покачала головой. Она говорила с Фарримондом, и его точка зрения о том, как проходило сражение, не совпадала с предположением о недосмотре или халатности служителей.
— В чем дело Корделия? — спросила Эйлина. — У вас такой взгляд, как будто кому-то грозит опасность.
— Я знаю Текстона, — начала она. — Он настолько дотошен до мелочей, насколько слуга Бога-Машины вообще может быть. Как бы много входов не было в Вердус Феррокс, он не пропустил бы ни одного.
— Что вы предполагаете? — спросила Эйлина.
— Что кто-то впустил зверей внутрь.
— Кто мог сделал подобное?
Корделия вздохнула. Как бы она не любила это, и все же вновь оказалась права.
— Кто-то, кто извлечет выгоду, оставив дом Кадмус без Хранителей для обслуживания рыцарей, — сказала она. — Такая организация, которая будет счастлива предоставить новых Хранителей, если только мы подтвердим свою лояльность к Марсу.
— Вы думаете, Механикус способны на такое? — вздохнула Эйлина, ее щеки покраснели от нарастающего негодования.
— Я думаю, что они так отчаянно хотят вернуть нас назад, что способны пойти на что угодно, лишь бы осуществить это.
Кассия смахнула прядь волос с лица. Корделия заметила особое выражение в ее глазах. Робкое и напряженное одновременно.
— Что-то не так? — спросила Корделия.
Кассия улыбнулась: — Несколько дней назад, меня посетил некий адепт, назвавшийся Немониксом. Он поведал мне кое-какие интересные вещи.
— Расскажи мне все, что он тебе сообщил.
Участок горы взорвался приличным гейзером камней и дыма. Дневной свет резко ворвался в железнодорожный туннель, и отвыкшие от света авточувства, слегка дрогнули, когда закрывали мои глаза от яркого солнца.
Актис Бардольф сделал выстрел; хорошее попадание пары снарядов, пробило дыру через заваленный выход из шахты. Недостаточно широкую, чтобы рыцарь мог пройти, но Хоукшрауд уже работают над ее расширением, прорубаясь через завал лезвиями. Больше света полилось внутрь.
Родерик подошел ко мне.
— Как вы думаете, что ожидает нас снаружи? — спросил он.
— Если повезет, ничего, — ответил я, совсем на это не рассчитывая.
Так же думал и Антонис: — Если за нами следовали по туннелю, рой будет знать где мы. Будьте готовы к бою, сир Родерик.
— Они будут знать, что мы под горой, — сказал я. — Но, оттуда ведет множество потенциальных выходов.
— Они могут ждать возле каждого из них, — сказал Антонис.
— Тогда ты примешь бой раньше, чем ты себе представляешь, — сказал я, шагая вперед. Хоукшрауд расширили дыру достаточно, чтобы пройти троим рыцарям в ряд, на минимальном расстоянии друг от друга. Вполне возможно, что мы будем в спешке отходить этим же путем, вероятно с группой чужих на хвосте. Чем быстрее мы сможем оказаться под землей с нашим трофеем, тем лучше.
Актис Бардольф ожидал меня на выходе, появившимся благодаря его рыцарям. Рельсы подо мной выгнулись вверх. Я распрямил их своей массой; одной помехой для отступления меньше.
Зернистое изображение Бардольфа оскалилось на дисплее, когда он произнес: — После вас, Магна Прецептор.
— Вы слишком любезны, сир Бардольф, — ответил я, прощупывая ауспиком пространство за пределами затянутой дымом арки. Ничего не нашлось, но тираниды большие мастера по части засад.
— Вы действительно верите, что нас преследовали? — спросил я.