Зачистка в Аризоне

На рассвете он обнаружил, что выбрался совсем не туда, куда хотел. За ночь он забрел в пески, окружавшие Тирби с юга. Это была настоящая пустыня. Правда, маленькая: на горизонте, куда ни посмотри, были горы, а в горах — вода, зелень, жизнь. Надо только дойти до них. Пешком. Без воды. Под убийственным солнцем. И он пошел.

Пошел молча, хотя сейчас можно было дать выход накопившейся ярости и погорланить, не боясь, что тебя заметят. Но кричать, вопить, извергать проклятия и даже просто говорить было опасно. В пустыне лучше молчать. Потому что у болтунов быстро пересыхает глотка, а смочить ее нечем. Фернандо Васкес огляделся с вершины песчаного холма. Никаких признаков колодца. Только редкая, еле заметная цепочка следов. Да и та становится все бледнее, потому что ее быстро заносит тончайшим песком.

«Здесь кто-то прошел совсем недавно! — подумал Фернандо. — Две лошади! Надо идти за ними. Потому что больше некуда»…

Он проследил взглядом, куда уходят следы, чтобы найти для себя подходящий ориентир. На горизонте виднелась лиловая зубчатая стена гор, и Васкес запомнил приметный двуглавый пик. Теперь можно не торопиться. Текучий песок сравняет ямки, оставленные копытами. Но никакой ветер не унесет с горизонта эту раздвоенную макушку, этот двузубец, этот… Фернандо задумался, как бы еще назвать то, к чему ему предстояло шагать не один час. Он знал, что жара, усталость и жажда скоро притупят остроту ума и природную наблюдательность. Поэтому ориентир надо было назвать таким точным словом, чтобы в любом состоянии можно было вспомнить, как он выглядит. Он еще раз вгляделся в ломаную линию гор. Этот двуглавый пик сейчас показался похожим на треугольные уши волка, который выглядывает из-за края земли. «Волчьи Уши»! Отличное название, ни с чем не спутаешь.

Фернандо спустился с холма, и «Волчьи Уши» остались за гребнями дюн. Но Васкес шагал уверенно. Самое главное в пустыне — это знать, куда идешь. А вода и еда — все это встретится по дороге. Можно прекрасно обойтись и без еды. Еще никто не умер в пустыне от голода. От жажды — это запросто, но не от голода. Если нечего пить, то еду лучше выбросить. Вот ведь как хорошо, что у меня нет с собой никакой еды, порадовался Фернандо. Не придется выбрасывать…

Зной постепенно стал нестерпимым. Васкес заметил, что его тень укоротилась до неприличия. Она словно ссохлась от жары.

«Наступил полдень», — догадался Фернандо и решил остановиться.

Кряхтя и постанывая, он опустился на раскаленный песок в тени невысокого слоистого камня и принялся выкапывать себе ямку. Сначала он рыл голыми руками. Но мягкий слой текучего песка скоро кончился, и Фернандо чуть не ободрал пальцы в кровь. Тогда он стянул ремень и начал рыхлить плотный грунт латунной пряжкой. Землю он складывал на камень, добавляя тому высоты. Он радовался, замечая, как увеличивается тень камня и как все менее горячим становится песок в его ладонях.

«Если копать достаточно долго, можно и до воды докопаться», — подумал Фернандо, но тут же отбросил эту затею. Признаков близкой воды здесь не было, и копал он сейчас не колодец, а всего лишь укрытие от солнца и от ветра.

Наконец он растянулся в благословенной тени под камнем и застыл неподвижно. Пока еще жажду можно терпеть, только надо поменьше двигаться.

Фернандо лежал и слушал сквозь дрему, как шуршит песок, текущий вслед за вечным ветром. Иногда на него сверху сыпались песчаные струйки, и Васкесу чудилось в полусне, что он лежит в могиле, и его закапывают. Почему-то это не казалось страшным. Было только досадно, что не удалось снова встретить кого-то из рейнджеров и поквитаться. Сыпется песок за шиворот. Закапывают. Как хорошо будет в могиле, как прохладно… И зачем нужно было тратить столько сил, убегая от покоя, от вечной тишины?

«Э, нет, старуха, брось свои песенки, — сказал он смерти. — Приходи завтра, тогда поговорим».

Так он лежал до тех пор, пока тень от камня не стала намного длиннее, чем его высота. Когда же Фернандо выбрался из ямы, ему не сразу удалось отыскать на горизонте свой ориентир. К вечеру картина пустыни неузнаваемо изменилась. От цепочки, следов уже ничего не осталось. Розовые дюны обросли лиловыми дугами теней. Горы стали темно-синими, солнце стояло над ними и слепило Фернандо, когда он, щурясь, высматривал двуглавую вершину, свои «Волчьи Уши».

Он снова двинулся вперед, огибая дюны. Проще было бы пересекать их по прямой линии, но Васкес боялся истратить последние силы, взбираясь по текучему песку. Вот и приходилось петлять, время от времени забираясь на гребень и сверяя направление с ориентиром. К вечеру попутный ветер заметно усилился, стало легче дышать, и Фернандо пошел чуть быстрее. Впереди он заметил каменную россыпь и решил, что среди этих валунов можно будет устроиться на ночлег.

Прозрачный воздух пустыни сыграл с ним злую шутку. Валуны, которые казались такими близкими, оставались недосягаемыми, пока он тащился к ним весь остаток дня. И только перед самым наступлением темноты Васкес наконец повалился на землю среди камней. У него уже не оставалось сил, чтобы выкопать себе ямку для ночлега, и он просто прижался боком к остывающему камню. А под утро проснулся от холода. Его бил озноб, и он сел, сжавшись калачиком, чтобы согреться.

Пока солнце только начинало ощупывать своими лучами верхушки дюн, Фернандо успел нахватать под камнями полдюжины ящериц, еще вялых от ночного холода. Парочку он съел сразу, разодрав пряжкой молочно-белую шкурку на брюшке и посолив розовые тушки собственным потом. Остальных спрятал за пазухой, предварительно размозжив камнем их плоские головы.

Теперь он чувствовал себя увереннее. Впереди на песке стали чаще встречаться следы змей и ящериц. В белесом небе кружила какая-то птица. Фернандо надеялся, что это не стервятник. А если и стервятник, то пусть он поищет себе другую жратву, а не зарится на одинокого странника, который медленно петляет между дюнами…

Когда в знойном мареве показались силуэты всадников, он подумал, что бредит. Длинной цепочкой они скользили по гребню далекой дюны и тонули за ней, один за другим.

Он хотел закричать, но из горла вырвалось только шипение, как у дикой кошки. Он сдернул рубаху и взмахнул ей над головой — и тут же оступился, голова его закружилась, и он повалился на песок…

Капли теплой воды упали на его губы.

«Я уже умер, — подумал Васкес. — Надо мной плачут ангелы».

Один из ангелов пнул его босой ногой под ребра:

— Не спи на земле, простудишься.

Он сел, встряхиваясь всем телом, и огляделся. Десяток оборванцев в сомбреро, крест-накрест опоясанные патронташами, стояли вокруг него, опираясь на песок прикладами «маузеров».

— Если хочешь жить, давай подымайся. Если хочешь помереть, мы тебе поможем. Штыком.

Фернандо хотел объяснить, что он только что пересек пустыню, а перед этим бежал от виселицы, а когда-то даже побывал в братской могиле. Он столько раз мог подохнуть, однако всегда оказывался хитрее смерти. И не им, соплякам босоногим, насмехаться над Фернандо Васкесом! Но его обожженная глотка смогла только просипеть:

— Не надо штыком…