Книга тайн

Первым выступил Отан. Он сказал, что нельзя вновь передавать власть единоличному владыке. От них – и от Камбиза, и от мага – персы натерпелись достаточно, так зачем же повторять печальный опыт? Полномочия, которыми обладает самодержец, а также богатство и роскошь, его окружающие, развращают единоличного правителя, пагубно влияют на его характер и взгляды. Он становится груб и жесток, недоверчив и подозрителен. Он боится потерять свою власть и готов на любые преступления, чтобы как можно дольше удержать ее. Так не лучше ли передать управление страной в руки самого народа? Ведь народное собрание, которое станет верховным органом управления, никогда не допустит того попрания законов, которое является нормой для самодержца.

Но выступивший вторым Мегабиз не согласился с Отаном. Власть следует отдать олигархии, сказал он, и мнение Отана о народовластии – суждение вредное. Нет ничего хуже разнузданной стихии черни. Народ – это тёмная, неученая масса, поэтому надо отдать власть узкому кругу умных и богатых людей. Это лучшие люди государства, и они, вне всякого сомнения, будут принимать и лучшие решения.

Однако с Мегабизом не согласился взявший слово третьим Дарий (он и станет новым персидским царем). Полностью поддержав его мнение о народе, он в то же время самым негативным образом отозвался и об олигархии. Ее, сказал Дарий, составляют хотя и умные, но, как правило, безнравственные люди, которые к тому же не способны найти между собой согласие, и, стало быть, будут стараться проводить в жизнь только свои взгляды и решения.

В результате в обществе никогда не наступит стабильность. Таким образом, наилучший образ правления – единовластие; наихудший же тот, что предложил Отан, то есть власть народа, демократия. Она не может быть достигнута в силу множества причин, ее место всегда заступает псевдодемократия, когда под видом народовластия управляет кто угодно, но только не народ. Именно при демократии в общественные отношения проникает низость и подлость и возникает круговая порука среди представителей всех ветвей власти.

Сказано не в бровь, а в глаз, и нам остается лишь восхититься глубочайшим пониманием Дарием вопроса, который сегодня очевиден каждому…

Подведём некоторые итоги.

Согласно Бехистунской надписи, а также «Истории» Геродота, в марта 522 г. до н. э. в древнеперсидской державе произошел государственный переворот. В результате, как сейчас говорят, вакуума власти ее захватили два брата-жреца – Патизиф и Смердис-Гаумата, который, пользуясь своей похожестью на убитого царского брата, от его имени семь с лишним месяцев правил персидской империей. Разоблаченный, он был убит, и царем Персии сделался Дарий I Гистасп, который и увековечил вышеизложенные события в клинописной надписи, доныне сохранившейся на скале в 300 км от Багдада.

Ну а каковы на сей счет мнения ученых? Здесь дела обстоят не так гладко. С тех пор как появилась возможность сравнить Бехистунскую надпись с рассказом о заговоре Гауматы в геродотовой «Истории», историки обнаружили немало расхождений в обоих текстах. Например, неверно заявление Геродота о том, что царь Камбиз умер в сирийском городе Экбатаны. В Сирии такого города нет. Экбатаны находились в Мидии и являлись летней резиденцией персидских царей. Но мы уже говорили, что Камбиз умер по дороге в Персию, не добравшись до Экбатан, и, следовательно, его смерть «привязать» к ним невозможно, как впрочем, и к мифическим сирийским.

То же самое можно сказать и об убийстве Гауматы. Согласно Геродоту, оно произошло в Сузах, тогда как Бехистунская надпись указывает совершенно другое место – крепость Сикайавати, которая находилась, как и Экбатаны, на территории Мидии.

Откуда такое несогласие? По-видимому, правы те ученые, которые утверждают, что Геродот не знал о существовании Бехистунской надписи. Поверить в это трудно. Ведь когда Геродот начал свои знаменитые путешествия, прошло всего тридцать лет со дня смерти Дария I, и будущий историк шел, что называется, по горячим следам событий, однако с Бехистунской скалой он, похоже, разминулся. Иначе как объяснить тот факт, что о барельефе и надписи в «Истории» Геродота не сказано ни слова?

Путаница, по-видимому, произошла и с магом Патизифом. Несмотря на то, что в рассказе Геродота он является душой заговора по захвату власти, Бехистунская надпись обходит его полным молчанием. Как же так? Почему организатор переворота предан абсолютному забвению?

Возникает вопрос: а был ли Патизиф?

Об этом еще в середине 30-х гг. размышлял выдающийся знаток истории Древнего Востока Борис Александрович Тураев. Он предположил, что Патизиф – не имя, а титул. В древнеперсидском языке он звучал как «пати-кжаятия», что означало «регент» (вспомним, что Камбиз назначил Патизифа управителем своего дома, то есть регентом).

А теперь мы должны сказать о том, о чем не сказали раньше. Основным информатором Геродота по вопросу о заговоре Гауматы был перс Зопир, правнук одного из семерых вельмож, что свергли мага с престола, – Мегабиза.

Зопир жил в Афинах, где и повстречал его Геродот. Но будущий историк не знал персидского языка, они с Зопиром беседовали на древнегреческом, и когда собеседник Геродота вставил в разговор древнеперсидское слово, означающее титул, принял его за имя собственное. Так «родился» Патизиф.

Предположение академика Тураева, на взгляд автора этих строк, очень остроумно и убедительно. Иначе, как и в случае с Бехистунской надписью, не упомянутой в геродотовой «Истории», чем объяснить отсутствие в наскальной надписи имени Патизифа?

Противоречие некоторых утверждений Геродота тексту Бехистунской надписи видится и в том, что историк, по сути, отказывает Дарию в царском происхождении. В своем рассказе он нигде не обмолвился о том, что Дарий I – Ахеменид. Геродот называет его просто сыном Гистаспа, сатрапа одной из персидских провинций. Конечно, ими управляли высокопоставленные чиновники, вельможи, однако – не царского рода. Следовательно, и Дарий I, по Геродоту, всего-навсего сын сатрапа, но никак не Ахеменид.

Эту нелояльность «отца истории» по отношению к Дарию I академик Тураев вменял в вину все тому же Зопиру, который жил в Афинах не из охоты к перемене мест, а потому, что был перебежчиком. Именно недовольство Ахеменидами заставило его покинуть родину и обосноваться в Афинах, именно поэтому он постарался всячески очернить в глазах Геродота Дария I, человека, с которого, по мнению Зопира, начался деспотизм в Персидской державе и который был виновником его эмиграции.

Так Ахеменид ли Дарий I или, как склонен был считать Геродот, всего лишь сын наместника персидской провинции?

Большинство ученых разделяют первую точку зрения, но есть и несогласные, считающие, что Дарий I воссел на трон незаконно и что Бехистунская надпись – его придумка, в которой фальшиво все – и генеалогическое древо Дария, и вся история с заговором Гауматы, потребовавшиеся лишь для укрепления Дария I на троне.

Это, так сказать, мнение обвинителей. Ну а мнение защиты, есть ли оно?

Есть, и заключается в следующем.

Во-первых, говорят защитники Дария I, Бехистунская надпись выбита рядом с одной из оживлённых дорог древности, связывавшей Экбатаны с Вавилоном, и уже сам выбор места свидетельствует за то, что Дарий I, давая повеление сделать надпись, хотел, чтобы о ней узнало как можно больше людей.

Во-вторых, надпись составлена на трех языках – опять же с целью ее популяризации.

В третьих, текст повторен еще и на листах папируса, которые разослали по всем сатрапиям империи. В четвертых, защитники Дария I советуют нам присмотреться к его сподвижникам. К ним относятся и уже знакомый читателям Отан, и доселе не упомянутый Гобрий, сыгравший главную роль во время схватки с магами.

Оба эти человека были, без сомнения, людьми отважными и уж, конечно, не стерпели бы узурпации власти Дарием, а разоблачили бы его. Однако и Гобрий, и Отан без раздумий приняли сторону Дария. Да и сам он, если б являлся незаконно царствовавшим, разве мог, приступая к созданию Бехистунской надписи, так выпячивать ложь о себе? В таких случаях предпочитают скромно помалкивать.