Пора - не пора

Кривич Михаил , Ольгин Ольгерд

Пора - не пора

Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин

Пора - не пора

ИЛИ ИСТОРИЯ ПЕРВОЙ ПОСАДКИ КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ НА ШЕСТУЮ ПЛАНЕТУ,

КОТОРАЯ ВРАЩАЕТСЯ ВОКРУГ ОДНОЙ ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ЗВЕЗДЫ, НАСТОЛЬКО ДАЛЕКОЙ,

ЧТО ЕЕ ПЛОХО ВИДНО НЕВООРУЖЕННЫМ ГЛАЗОМ ДАЖЕ В БЕЗЛУННУЮ НОЧЬ

Сначала из люка посадочной капсулы высунулись длинные худые ноги в латаных джинсах. Ноги боязливо ощупали грунт и, убедившись в его прочности, опустились на травку. Куцая курточка была сшита из той же джинсовой материи, ансамбль удачно дополнял шелковый шейный платок. Так был одет Дик.

Затем на экране показалась грузная фигура в синем простроченном комбинезоне. Это был Семен Прокофьевич.

Третьим на поверхность планеты выпрыгнул юркий, стриженный под скобку, эмалированный "Рекорд", а за ним, лязгая гусеницами, выполз и плюхнулся на резиновое брюхо 7-МЦГ-0.25.

Все они одновременно повернулись к люку, и оттуда, чуть касаясь протянутых рук и щупальцев своих спутников, спустилась молодая особа, недурная собой. Это была Лялечка.

Теперь можно было считать, что высадка состоялась.

Надо ли объяснять читателю, что и Дик, и седоусый Семен Прокофьевич, и очаровательная Лялечка, высадившиеся на поверхность таинственной планеты без скафандров, шлемов, кислородных баллонов и прочих столь необходимых в этом деле вещей (которые в технической литературе именуют средствами жизнеобеспечения), не говоря уже о "Рекорде" и тем более о трактороподобном 7-МЦГ-0.25, - надо ли объяснять, что все они были искусно сделанными машинами?

Эти машины могли мгновенно рассчитать траекторию любого космического тела и провести спектральный анализ грунта, корректно и достойно вступить в контакт с представителями разумной цивилизации и точно оценить шансы фаворитов на рысистых испытаниях, они умели паять, клепать, точить ножи-ножницы, играть на всех известных музыкальных инструментах, знали десятки языков, логарифмические таблицы и приемы карате. Словом, перечислить все знания, умения и навыки этого замечательного экипажа вряд ли возможно. Но о главном все-таки надо сказать: и грузному Семену Прокофьевичу, и по-юношески самонадеянному Дику, и кокетливой. Лялечке, и исполнительному "Рекорду", и даже тугодуму 7-МЦГ-0.25 - всем им в большей или меньшей степени была присуща способность самообучаться, быстро приспосабливаться к неожиданным условиям окружающей среды. Очень важное качество, без которого в далеком космосе пропадешь.

Представление главных героев этой истории можно было бы считать законченным, если бы не одно маленькое обстоятельство. Должно быть, не всем читателям, особенно из числа тех, кто получил в свое время только, гуманитарное образование, достаточно ясно, зачем придавать машинам, даже самым толковым, человеческий облик. Между тем это очень просто. Во-первых, инопланетяне, неожиданную встречу с которыми никак нельзя исключить, должны сразу же получить представление о том, как выглядят обитатели Земли. Во-вторых, что значительно менее важно, операторам с наземных станций слежения привычней и легче работать с человекоподобными устройствами, нежели с железными ящиками, вроде кассовых аппаратов, только поумней.

На сей раз космокосметики превзошли себя. Взять ту же Лялю. Она вышла настолько удачно, что на улице мужчины заглядывались на нее. А за каких-то три-четыре месяца предстартовой подготовки Ляля получила столько предложений сходить в кино, сколько другой, натуральной девушке с лихвой хватило бы на несколько лет.

Словом, внешний облик экипажа ничуть не беспокоил руководителей полета. Если что их и тревожило, так это специальная подготовка машин. А с ней, по правде говоря, не все было ладно. Сначала хотели приурочить высадку к стасемидесятипятилетию освоения Меркурия, потом гнали к ежегодному съезду собирателей марок на космические темы. А в спешке, сами понимаете, какая подготовка...

С роботами же, как известно, надо держать ухо востро. Заранее никогда не скажешь, будут ли они точно придерживаться духа и буквы программы или ни с того ни с сего пойдут куролесить по чужой планете, вызывая неразбериху в Центре и раздражение периферийных галактик.

Теперь, надеемся, читателям понятно, почему руководители программы не разъехались отдыхать по домам сразу же после высадки, а сидели на Центральном пункте управления, напряженно вглядываясь в мерцающую телевизионную картинку. А на картинке было вот что.

...Экипаж работал слаженно. Семен Прокофьевич отдавал короткие распоряжения, остальные без суеты их выполняли. Дик слил воду из радиатора и проверил уровень масла. Крепыш МЦГ выволок мешки с плутониевыми сухарями и разложил их на клеенке, "Рекорд" левой ногой копал колодец, а Лялечка, убрав рыжие волосы под косынку, протирала тряпкой иллюминаторы.

- Хорошо работают, - довольно сказал Директор программы, обращаясь к коллегам, и добавил в микрофон:

- Прокофьевич, не забудь погасить свет и скажи МЦГ, чтоб не ел крошки!

Впрочем, Директор понимал, что к тому времени, когда его совет дойдет до Прокофьевича, освещение давно уже будет выключено, крошки съедены, а экипаж окажется далеко от капсулы.

- Пускай ест, - с нежностью в голосе заметил Главный энергетик, - им горючего на десять лет запасено...

После месяцев крайнего напряжения, на Центральном пункте впервые установилась атмосфера благодушия. Главный механик, на всякий случай проверив пульс Дика, вышел перекусить, энергетик отправился спать, а Директор с Психологом, время от времени поглядывая на экран, заполняли в трех экземплярах посадочные талоны, которые надлежало к утру отправить в Комитет по новым мирам на предмет установления приоритета.

- Что они там застыли? - вдруг спросил Директор, оторвавшись от бумаг.

- Наверное, Прокофьевич решил провести летучку, - неуверенно ответил Психолог. - Рановато что-то...

Экипаж собрался в кружок неподалеку от капсулы. Семен Прокофьевич поочередно тыкал в грудь каждому указательным пальцем и что-то резко говорил. Что именно, разобрать было трудно. Вероятно, он раздавал указания. Судя по тому, что Семен Прокофьевич по несколько раз обращался к каждому, заданий было: много.

Летучка закончилась так же внезапно, как и началась. "Рекорд", получивший задание последним, повернулся к капсуле и совершенно неожиданно для руководителей полета невесть зачем стал изучать обшивку, почти упершись в нее лбом. Остальные, рассыпавшись, помчались прочь от капсулы и через несколько секунд исчезли из кадра.

Происходившее противоречило и программе, и здравому смыслу, которым роботы были напичканы до отказа.

"Рекорд" закончил изучение обшивки. Повернулся на корундовых каблучках и ошалело огляделся по сторонам. На северо-северо-западе шевельнулись кусты, и он неуверенным шагом, то и дело оборачиваясь, направился туда, но потом передумал и дважды обошел капсулу. Он был один.

"Рекорд" ткнул правым манипулятором себе в бок и включил индивидуальный носовой локатор. Прибор ожил, рыскнул вправо-влево, но сигнальная лампа не загорелась. Робот растерянно стоял на поляне, не зная, что предпринять. Наконец, он решился, отключил бесполезный локатор и напролом ринулся через кусты.

- Что за чертовщина... - пробормотал Директор, - куда они все подевались? Почему нет звука?

Он повернул до отказа сперва ручку яркости, потом ручку громкости. Ни единого движущегося пятна, ни единого шороха. Сознавая бесполезность своих действий, Директор закричал в микрофон:

- Семен Прокофьевич! Лялька! Дик!

Ответ мог прийти лишь через час, если мог прийти вообще. А пока осталось только ждать.

- Поторопились мы с талонами, - невесело обратился Директор к Психологу. - Что у них могло случиться? Почему разбежались? Объясните мне, это ведь по вашей части.

Психолог не успел ответить, потому что на экране одновременно показались все члены экипажа. Они выскочили из кустов, как ошпаренные, и помчались к капсуле, будто за ними гнались дикие звери. Последним бежал тучный Семен Прокофьевич.