Страница 13 из 23
Очередной отпуск
Укрепляет морское купанье, а копанье в горячем песке отвлекает от самокопанья и от жилки, стучащей в виске. Ритмом пляжа: с берега в море, а с волны — в песок же опять — быстро заглушается горе, начинаешь и есть, и спать. Эти дни, когда люди, как крабы, кончив с горем, порвав с тоской, счастливы потому и правы, что на солнце лежат день-деньской, эти долгие дни — с рассвета до заката и после: часа два, а может быть, три! Полоса дней, горячих средь жаркого лета! И в пролом в годовой стене вижу у горизонта на скате белый-белый прогулочный катер в красном-красном закатном огне.Начало осени
Тир закрыт третий день. Верный признак, что на склоне купальный сезон. Но в торговых стеклянных призмах — солнца звон. Светом, лаковым солнцем залиты все торговые точки подряд: греть, светить не устало за лето и воспитывать виноград. Дни еще горячи, горячи. Ночи? Ночи прозябли до дрожи, и луны ледяные лучи с каждой ночью все строже. И медлительно, не торопясь, как большое людское горе, остывает Черное море, и теряется с летом связь у отары жемчужного цвета, догрызающей корни травы, и у облачной синевы, и у рощи, что ветром раздета, разоблачена донага, рощи, листьями не светящейся, и у черной волны в берега, тоже черные, колотящейся.Осенний отстрел собак
Каждый заработок благороден. Каждый приработок в дело годен. Все ремесла равны под луной. Все профессии — кроме одной. Среди тысяч в поселке живущих, среди пьющих, среди непьющих, не берущих в рот ничего, — не находится ни одного. Председателю поссовета очень стыдно приказывать это, но вдали, километрах в шести, одного удается найти. Вот он: всю систему пропорций я в подробностях рассмотрел! Негодяй, бездельник, пропойца, но согласен вести отстрел. А курортные псы веселые, вежливые бесхозные псы, от сезонного жира тяжелые, у береговой полосы. Эти ласковые побирушки, доля их весьма велика — хоть по капле с каждой кружки, хоть по косточке с шашлыка. Кончилась страда поселковая. И пельменная, и пирожковая, и кафе «Весенние сны» заколочены до весны. У собак не бывает историков. В бывшем баре, у бывших столиков, скачут псы в свой последний день. Их уже накрывает тень человека с тульской винтовкой, и с мешком, и с бутылкой в мешке, и с улыбкой — такой жестокой, и с походкой такой — налегке.Набирают на виноград
Набирают на виноград. В пансионах плакаты хлопочут: «Все, кто может, и все, кто хочет, набираются на виноград!» В доме отдыха говорят: «Лучший отдых, на грани восторга, виноградная злая уборка. Набирайтесь на виноград!» Семь сойдет соленых потов, и спина загудит пароходом, но зато вам совхоз готов выдать, что унести своим ходом. И поэтому десятиклассники, сыновья отдаленных земель, и почти оглашенные классики из Домтворчества «Коктебель», и прелестнейшие дикарки, возлегающие на берегу, и солиднейшие деканы — всех упомнить я не могу — получают свои решета, и восторженно спины гнут, и работают до расчета, не считая часов и минут.Второе небо
Самолет пробивает небо, а потом не вправо, не влево, и не впрямь, и не вкривь, а вкось переходит в небо второе, где по состоянью здоровья мне побыть еще не удалось. Как же там? Хорошо, хорошо! Звезды ближе и ярче блещут. Солнца огненное колесо искры погорячее мечет. А прорвавшиеся в фарватере самолета воробьи, оголтелые и бесноватые, правят там фестивали свои.