Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 23



— Вот уже более 20 лет, как я управляю автомобилем, — писал, например, некто Смит из Ливерпуля, — значит, я кое-что понимаю в их механизме. Я могу определить по звуку, чем вызвана остановка мотора. В прошлом году я отвозил на вокзал на своей машине, в 20 лошадиных сил, моего друга. Когда я собирался ехать обратно, я не мог тронуться с места. Я проверил все части. Динамо было в порядке, карбюратор чист, как только что отчеканенная монета, бензин подавался хорошо; никаких повреждений. А между тем мотор не работал. Два часа провозился я с машиной; наконец, бросил ее и отправился пешком к фабриканту, продавшему мне ее. Он пожал плечами и мы вернулись вместе с ним на станцию. Я повернул при нем рукоятку, не дотрагиваясь ни до чего другого. И мотор заработал, как всегда. Фабрикант сказал мне: «Вы не единственный, с которым это случилось. Вам попалась „капризная машина“». Эти слова никогда не изгладятся из моей памяти; я вспомнил о них, читая о «забастовке машин».

Другие лица, механики, монтеры тоже рассказывали о подобных случаях, называли число, место, свидетелей. Все эти рассказы вызывали у читателей чувство удивления, смешанное со страхом. Маленькие и большие машины выступали, как одаренные индивидуальностью. Особенно взволнованы были очевидцы событий. Мужчины, женщины, дети всех классов и состояний бросали исподлобья испуганные взгляды на «забастовщиц-машин» через полуоткрытые двери заводов и фабрик. Маховики, шатуны, динамо и другие машины казались в полумраке живыми существами, чудовищными и воинственными. Целое стальное племя, возмутившееся против человечества, заселяло промышленные предприятия города; это были апокалиптические звери, гигантские крабы, пауки, скорпионы, питающиеся маслом и железными опилками, у которых металл заменял мясо, ремни — нервы, электричество — кровь, а какое-то неведомое вещество — мозг.

XI

— Здравствуйте, дорогой, — сказал г. Брассер-д’Аффер, — я только что собирался вам протелефонировать. Как обстоит дело с великой «Неделей празднеств»?

У Трепидекса был озабоченный вид.

— Хотим ли мы этого или нет, — печально сказал он, — придется, очевидно, отсрочить открытие. Все зависит от разрешения этого странного конфликта. Больше всех страдаем от него мы. Срок договора с Жавилем также придется продлить, так как трудно было предвидеть забастовку машин. Я пришел к вам за помощью. Не поедете ли вы со мной к Жавилю? Его молчание меня беспокоит и мне кажется, что мы имеем право, точнее — мы должны поговорить с ним твердо и решительно. К тому же это в ваших интересах.

— Согласен, — сказал г. Брассер-д’Аффер.

Так как автомобили и таксомоторы не работали, Трепидекс нанял за дорогую цену старомодную тележку с запряженною в нее клячей. Проезжая по городу, они встречали рабочих, слонявшихся без дела; на берегу реки сидели рыболовы с удочками, менее занятые ловлей, чем сплетнями о происходящем. Извозчик подвез их к опустевшему заводу. Они вошли в контору, где их встретил Криптон.

— Вы, вероятно, также неприятно поражены оборотом дела, — сказал президент «Клуба непосед». — Почему ваш патрон не соглашается извиниться? Достаточно сказать несколько слов, чтобы ваши мастерские ожили.

Инженер выпрямился.

— Никогда! — ответил он хрипло.

— Почему? — спросил ласково г. Брассер-д’Аффер.

— Вы верите в забастовку машин? — вскрикнул Криптон. — Полно! Я не дурак и не неуч. Я — инженер, и я знаю, что такое машина. Извиняться перед нашими врагами? Перед мертвыми машинами? Лучше смерть!

Трепидекс и отец Гамины переглянулись.

— Дома ли сам г. Жавиль? — спросил молодой человек.

— Нет, господа, он на съезде картелей тяжелой индустрии. Забастовка угрожает и другим промышленникам. Что я говорю, угрожает. Работа уже остановилась на многих предприятиях. Это должно окончиться, но не ценой нашего унижения. Мы должны отыскать этого негодяя, уничтожить его или надеть ему намордник.

— Как! — спросил Трепидекс, — неужели вы думаете, что один человек может остановить…

— Людская изобретательность безгранична, — продолжал Криптон, — я глубоко убежден, что мы имеем дело с каким-нибудь изобретателем, который, благодаря случаю или научным исследованиям, а может быть, тому и другому вместе, получил неслыханную, страшную силу. Этот изобретатель в то же время и злодей; мне его жалко, но мы его победим, одни или с помощью правительства. Об этом-то и идет речь в заседании.

Г. Брассер-д’Аффер и Трепидекс ушли.

Члены совещания картелей тяжелой индустрии, обсудив положение, составили следующую резолюцию для опубликования в газетах:

«По окончании совещания, имевшего место на съезде картелей тяжелой индустрии, была отправлена делегация к Председателю Совета министров. Глава правительства принял их лично; делегаты изложили ему причины, делающие необходимым арест секретаря так называемого „Союза машин“. По мнению компетентных техников, забастовка машин есть не что иное, как остановка их на расстоянии неизвестным способом.



Глава правительства согласился с мнением делегации и отдал соответствующее распоряжение.

Чтобы помочь юстиции и ускорить дело, Картель тяжелой индустрии предлагает 100.000 франков липу, которое доставит сведения о местопребывании псевдосекретаря. Кошмар продолжается слишком долго».

Прочитав эти строки в «Осведомленном», г. Брассер-д'Аффер не мог удержаться от радостного восклицания, «100.000 франков получу я!» — подумал он, вспомнив о бумажнике с фотографией и визитными карточками преступника, найденном после посещения его «секретарем союза машин».

Не докончив обеда в ресторане, г. Брассер-д’Аффер поспешил домой. Но дома драгоценного документа нигде не оказалось. Как ни напрягал свою память Брассер-д’Аффер, он не мог вспомнить, куда его положил.

— Ведь я показывал портрет Гамине и мы смеялись вместе над ним, — пробормотал он. — Может быть, Гамина мне поможет.

«Детка, — написал он ей в тот же день, — я очень счастлив, что тебе так нравится твоя ферма. Я навещу тебя на днях и ты вернешься со мной в город, так как ты не забыла, надеюсь, что ты королева и должна блистать на празднике.

Между прочим, помоги мне выиграть 100.000 франков. Для этого тебе нужно только прислать мне бумажник с фотографией и визитной карточкой „секретаря Всеобщего союза машин“; если же у тебя его нет, то не знаешь ли ты, куда я его положил?

Твой старый папа горячо тебя целует.

Бр.-д’Аф».

Отец положил письмо в конверт, надписал адрес и отправил письмо на почту.

Возвращаясь домой, Брассер-д’Аффер увидел на противоположной стене дома афишу, которая гласила:

«ТЕМ ХУЖЕ ДЛЯ УПРЯМЫХ!

Мы принимаем вызов, сделанный нам Картелем тяжелой индустрии.

Сегодня, в 19 часов, начинается всеобщая забастовка. Обыватели, устраивайтесь сообразно сказанному.

МАШИНЫ.

Примечание: Чтобы позволить рабочим, живущим в предместьях, добраться домой, локомотивы прекратят движение в 22 часа».

Некоторые читатели не скрывали своего гнева.

— Почему полиция не схватила до сих пор расклейщиков афиш? — кричали они. — Нужно узнать, кто им платит и таким образом добраться до атамана этой шайки разбойников.

— Терпение, — подумал г. Брассер-д’Аффер, — преступник будет скоро разоблачен.

Полиция, однако, не была бездеятельной. Осмотрев хорошенько шрифт последней афиши, она произвела обыск в нескольких типографиях, но безрезультатно. В департамент полиции поступали письма тысячами; всех привлекала обещанная награда, все уверяли, что знают прекрасно секретаря Союза машин и давали подробное описание его наружности: высокий, маленького роста, блондин, брюнет; бритый, с большой седой бородой; он жил в городе (следовал адрес), он жил в 20 километрах от города… Он посещал такую-то пивную и принадлежал к такой-то партии и т. д., и т. д..