Страница 16 из 31
Скажу теперь о редких исключениях. Из общего стада заметно выделялись офицеры от ВДВ, разведки и авиации. Грамотные, спокойные и не подлизывающие у начальства, они, к сожалению, надолго не задерживались. Как правило, их начинали заклевывать местные петухи, и, они, не желая служить по системе курятника, переводились обратно в Россию. В общем и целом же, если бы меня кто спросил в трех словах охарактеризовать офицерский состав части, я бы сказал так: "Тупорез на тупорезе сидит и тупорезом погоняет". Но, меня никто не спрашивал, поэтому я промолчу, сохранив только в памяти светлый образ, вызвавший у меня особое умиление. Как-то, будучи приглашенным в принудительном порядке на концерт в честь ГРВ, мне посчастливилось наблюдать, как под песню на слова О. Газманова "Офицеры", последние с одухотворенными выражениями лиц повставали, говоря всем своим видом: "О да! Это про нас!". Я же вспомнил лишь крылатые и незабвенные слова моего любимого министра С. Лаврова: "ДБ!"
Теперь о солдатах. Общая направленность всех мероприятий по отношению к рядовому составу несла в себе цель сделать из солдата затурканное быдло, рефлектирующее на приказы командиров по принципу: "Слушаюсь и повинуюсь мой господин!". И чем дольше служил солдат, тем больше отражалось на его физическом и морально-психологическом состоянии влияние указанных процедур. Цинизм, выхолащивание этических и нравственных понятий, полный нигилизм по отношению ко всему, и в первую очередь к государству, забота только о себе и стремление в любой ситуации зашариться - все эти качества в той или иной степени проявлялись у каждого рядового военнослужащего. Однако, это являлось всего лишь ответной реакцией индивидуума, пытавшегося выжить в условиях карательно-психиатрического воспитания любви к Родине.
В связи с тем, что суточные наряды, часто длившиеся от одних до пяти суток, сменялись то тревогой, то ночной стрельбой переходящей в утреннюю, то внезапным сбором или еще чем-то внезапным, солдаты при любом удобном случае старались вздремнуть: на парте, на тактике, на полигоне, на караульной вышке и т.д. Второе правило логично вытекало из первого: чем меньше ты делаешь - тем меньше ты устаешь. А так как величина денежного довольствия никоим образом не зависит от твоих действий, следовательно, нужно любым способом зашариться, причем желательно так, чтобы все думали, что ты пашешь как черт. И длилось это изо дня в день, из года в год. Поэтому, если человек не увольнялся после первого контракта, он естественно эволюционировал в homo soldatikus.
Общей чертой этих гоминид являлось слабое умственное развитие, так как интеллектуальная деятельность в армии не приветствуется, от слова совсем. Однако, этот недостаток с лихвой компенсировался солдатской смекалкой, пиком развития которой являлась, не побоюсь этого слова, мудрость. Правда, своеобразная, так сказать камуфлированная мудрость специфической направленности, выражающаяся в искусстве шариться. Одним из эталонных носителей такой мудрости, несомненно, являлся сержант Тимон-Патифон.
Голова Тимона, здоровенного дылды, выделялась над общим строем, как громкоговоритель на столбе. И каждый раз, исполняя гимн, Тимон заливался пением, заунывно протягивая, переходя с фальцета на бас во всю свою луженную глотку, громко и ужасно фальшивя. Пение Тимона вызывало припадки неконтролируемого смеха у двух соседних отделений, пытавшихся подпевать сквозь колики и слезы. На все претензии отцов-командиров Тимон отвечал, что по-другому исполнять не умеет. В попытке повысить обороноспособность взвода, Тимона выставили на поднятие флага. Но там он строил рожи и корчился так, что пение гимна превращалось в святотатство. После чего Тимона вновь поставили в строй, а репрессивные меры стали применять к тем, кто терял над собой контроль и смеялся слишком нагло и неприкрыто. Кроме российского гимна, Патифон иногда исполнял и украинский.
Как-то летом, на очередном сто пятьсот тысячном построении, кто-то обмолвился:
- У меня знакомые на море поехали. Под Одессой. Звонили, говорят супер - никого нет, они одни там. Всем довольны. А вот вчера резко приехали. К ним хохлы на пляже пристали, и заставили гимн незалежной петь.
- Ну и че такого? - спросил Патифон.
- Как че? Нахрен нужен такой отдых!
- Подумаешь, ябспел!
- Ну спой!
Патифон приложил руку к груди, скорчил возвышенно одухотворенную рожу и затянул:
- Шиырли мырли Украино, всеэ мы люуди брааатя...
Патифон отслужил пятнадцать лет, поэтому кроме неподражаемого исполнения гимнов, мог еще извлечь выгоду из любой ситуации, даже из своих косяков. Как-то, прибыв с ротации, мы дожидались в спорт уголке дежурного, для сдачи оружия. Настроение с утра нам поднял комендант, устроив срез по знанию обязанностей, поэтому все сидели унылые и неразговорчивые. Патифон скинул ствол, взял двухпудовую гирю и нарушил общее молчание:
- Эй, кисломордые! Зырьте как я умею!
Высоко подбросив гирю левой рукой, Патифон ловко развернулся вокруг себя, перехватил снаряд правой, затем еще раз подкинул, снова развернулся, выкинул навстречу гире левую руку, и ухватился за воздух. Раскрученная гиря с грохотом упала на пол, в щепки разломав доску. Нисколько не удивившись, Патифон взял асбестовый коврик из-под штанги и прикрыл им пробоину. Минут через десять, когда все успокоились, Пиф сказал:
- Ну че Тимон, иди с челобитной к Императору. А то все встрянут...
Императором звали ротного - десятимесячного тупореза, бывшего контрабаса. Выбившись, по его мнению, в князья, он при каждом удобном случае старался показать ту пропасть, которая пролегла между ним и прочими контрабасами, не уставая повторять: "Я в армию пошел, чтобы не работать!".
Через полчаса довольный Патифон вернулся от Императора и сообщил:
- Короче, я себе выходной выбил.
У всех округлились глаза. На что способны некоторые миротворцы ради выходного знали все - обычно эта неслыханная щедрость с барского плеча предоставлялась всяким стукачам и лизунам. Но Патифон на такое никогда бы не пошел. Выяснилось, что Тимон нашел изящный и простой выход из ситуации. Поднявшись к ротному, он доложил:
- Тварищ лейтнант, там какой-то утырок пол в спортзале поломал. Давайте я починю, а вы мне выходной на завтра. Мне очень надо!
- Не лейтенант, а старший лейтенант! Ладно, иди, чини.
Найдя кусок жести, Патифон прибил его на место разлома, покрасил в цвет пола и ушел на заслуженный отдых.
Однажды Патифон подошел ко мне и спросил:
- Тихий, хочешь зашариться?
- Идем! А как?
- Нужно найти три мины. Противотанковые.
Отойдя от казармы, Тимон выдернул стоящую на углу палку с табличкой, гласившей: " Территория 2 МСБ".
- Это еще зачем?
- Тихий, запомни, чтобы тебя никто не тормознул, нужно взять в руки какую-то хрень и ходить с ней по части. Тогда все будут думать, что ты озадачен работой, и никто не пристанет. Лучше всего таскать лопату. Но, не удобно. Я для этих целей нашел ржавое ведро и спрятал возле КПП. Тоже хороший вариант.