Страница 14 из 31
Уяснил я для себя на сборах только одно: если ходить в течение месяца по десять часов в день с 25 килограммовой амуницией, то суставы и спина очень быстро снашиваются в хлам. После, похромав полгода, я дал себе обещание - больше никаких сборов!
Примером военного мастерства и выучки также всегда служат действия личного состава по боевой тревоге. Для безупречной отработки данного мероприятия выделалась целая неделя. В шесть утра личный состав прибывал в часть и ждал внезапного объявления тревоги. Через сорок минут весь батальон стоял на плацу и отцы командиры проводили проверку. Потом получение оружия и экипировки, потом стояние на плацу, потом ходьба в район формирования колон и там уже великое стояние. Правда, длилось это до первой инспекции Горячего. Осмотревшись с напускной вдумчивостью, генералиссимус молвил:
- А что это они просто так стоят? Газы!
В ту холодную февральскую пору я вдоволь извалялся в снегу, выполняя на морозе такие команды как "Воздух!", "Химическая тревога!" и прочие извращения с резиной РХБЗ. Раскрывая задубевшими от холода пальцами в десятый раз плащ в рукава, личный состав как никогда ощущал свою важность в нелегком и опасном деле по защите Родины. После обеда в отделение пришел водитель с большим стилизованным бейджиком на шее "201".
- А где БТР?
- Я за него. ГСМ экономим.
Впрочем, в последний день недели боевой готовности топливо решили не экономить, и погрузили личный состав в холодное нутро примчавшихся БТРов. После чего пришел Горячий, и начал принимать у личного состава нормативы по РХБЗ прямо в машинах. Не ленился генералиссимус и залазить солдатам в штаны, проверяя, правильно ли солдат надел подштанники. Обед в тот день подвезли ближе к вечеру. Голодные, измотанные на холоде военные, хаотичной массой устремились к полевой кухне. Опасаясь быть затоптанным, я решил начать трапезу с конца и согреться каким-то питьем. На радость солдатам привезли подмерзший сок. Взяв брикет, я уныло направился к месту сбора. По дороге меня вежливо окликнул старшина:
- Лаврентьев! Кусок дибила, какого члена ты тут ходишь?
И я ответил. Попросив старшину не кричать, я сравнил его с половым органом, отсеченным ятаганом, и посоветовал больше не нервничать, так как напрасные переживания могут сильно навредить здоровью оскопленного старшины.
Надо сказать за скромное и послушное поведение я получил прозвище Тихий. И старшина Храброе Сердце ошалел от услышанного, застыв как помороженный. Но ему на выручку бросились два капитана, со смехом наблюдавшие за толпящимися у раздачи еды солдатами. Начав верещать, они укоряли меня за непристойное поведение по отношению к старшему по званию и вообще по всему. Тогда я потихоньку начал впадать в амок. Уже не различая смысла говоримых мне слов, я полностью сосредоточился на единственной мысли в моей голове, все громче и громче звенящей с каждым ударом пульса: "А щас я буду сношать вас гранатометом!". Возможно, я произнес это вслух. В общем, пока я стаскивал с себя РПГ, капитаны быстро развернулись и ушли, оставив меня в полной растерянности относительно дальнейших моих действий. За что я им от всей души и благодарен. Впоследствии я не раз задумывался о вскрытии саперной лопаткой черепушки какого-нибудь офицера, намереваясь воочию убедиться, есть ли там все-таки мозги или хотя бы какой-нибудь протез, их заменяющий. Особенно рьяно на лоботомию напрашивалась кандидатура ротного. И когда на предстоящем полевом выходе я всерьез вознамерился совершить задуманное, мне вдруг стало не по себе. Отбросив в сторону все подобные мысли, я дал себе обещание в такой ерунде как недели БГ и прочее больше не участвовать.
Тут, можно еще отметить, что хоть все боевые тревоги и похожи, тем не менее, иногда случалось и непредвиденное. Так, например, прибыв как-то ни свет, ни заря, я получил команду:
- Ниче не получай. Возьми ведро, швабру, там тряпку подыщи не самую новую. Короче, надо от извести вымыть плац.
Накануне поступила команда срочно побелить бордюры. Пребывавший в постоянной готовности ПАТ успешно справился с боевой задачей. И все бы ничего, да только воевал с бордюрами ПАТ во время дождя. Вот известь и потекла. А потом подсохла. А сейчас проверка боеготовности. Приедет командующий. А у нас плац в гуано. А плац - это святое. В общем, пока вооруженный до зубов батальон ждал инспекции, я, и еще несколько счастливчиков, мыли швабрами асфальт. Строй военных смотрел на нас, мы смотрели на них, и мысленно мы как бы говорили друг другу:
- А у нас сегодня в части волк с утра украл зайчат! А у вас?
- А у нас обанаврот, вот!
Творческий подход Горячего к обеспечению боеготовности проявлялся везде и во всем. Так, с началом революции гидности на всеми любимой Украине, с центра пришло указание усилить бдительность на складах боеприпасов, находящихся возле ненькиной границы в селе Колбасное. Специально для этого отрядили резервный взвод военнослужащих.
По приезду в Колбасное с нами провели короткий инструктаж на тему что можно и что нельзя. Можно круглосуточно патрулировать периметр, нельзя подходить к псарне. Собаки там большие, злые и были случаи. Первый же патруль направился к псарне, с намерением на личном опыте убедиться, почему нельзя подходить к собакам. Побродив вокруг да около, патрульные разочаровались непоколебимым спокойствием овчарок, и тогда один из солдат начал петь. Судя по всему, собаки тоже скучали, поэтому с охотой отозвались, наполнив округу задорным лаем. Подразнив их немного, патрульные все же решили уйти. По дороге им встретился едущий на велосипеде собачник, с двумя огромными псинами. Видимо, услышав волнение своих подопечных, он решил проверить мало ли че. И тут, на прощание, один из патрульных замяукал. Овчарки с радостью приняли это приглашение, и резво ломанулись к солдатам, таща за собой кувыркающегося в грязи собачника. Вечером всех ждал еще один инструктаж.
А потом солдат начали тренировать.
Из одной хорошей, любимой мною с детства книги будущих командиров, я узнал, что ярчайшим примером успешного введения в бой резерва в месте прорыва фронта являлся примененный еще Гаем Юлием Цезарем прием, в битве при Фарсале. С тех пор это простое и весьма эффективное действие в критический момент использовал любой ленивый и не очень полководец. Но генералиссимус Горячий не искал легких путей. Совмещая в себе гений Суворова и Лобачевского, он придумал свою науку побеждать. Резервный взвод равномерно размазали по десятикилометровому периметру, приказав солдатам в случае прорыва немедленно купировать его своей никчемной жизнью. Одиноко стоя в поле, пронизываемый холодным февральским ветром перемен, дующим со стороны всеми любимой Украины, я вдруг понял истинное предназначение российского миротворца на гостеприимной приднестровской земле. После чего дал себе обещание больше в Колбасное не ездить.
Первое время все происходящее казалось мне апогеем какого-то махрового идиотизма и бессмысленности. Я часто изводил себя вопросом: Зачем вообще все это надо? Но, привыкнув и успокоившись, меня вдруг осенило. Взглянув со стороны, я смог по достоинству оценить гениальность этой системы. Никто всерьез и не рассматривает российский контингент как силу, способную в случае военного конфликта внести существенный вклад в победу. Как показывает опыт недавней войны с Грузией, миротворцы нужны лишь для того, чтобы их начали убивать. Тогда появится повод для ввода войск и принуждения вражины к миру. А раз так, то и отношение к миротворцам как к расходному материалу вполне себя оправдывает. Все эти тупые работы и занятия - всё для того, чтобы разучить солдата думать. Нет ничего страшнее для отцов-командиров, чем умный солдат. Во-первых, он их дискредитирует, во-вторых - с ним тяжело во всех отношениях. Также, данным процессом достигается и вторая, не менее важная цель - чем дольше человек служит, тем глупее он становится. И куда потом идти военному после пяти лет службы? Правильно, особо некуда. Поэтому, армейский тупизм на самом деле является субстанцией высокой и незаменимой, как темная энергия, пронизывающая все мирозданье. Перефразируя одного известного ученого можно смело утверждать: "Есть две бесконечные вещи - вселенная и армия". И не надо думать, будто это так просто. Те формы, тот полет фантазии и способы воплощения этих самых фантазий в реальность, живо свидетельствуют о поистине неисчерпаемом, творческом потенциале командиров всех уровней. Одна беда - в попытке инициации и передачи творческого импульса, сталкиваясь с инертной, темной массой рядового состава, эта потенциальная энергия гасится множеством субэлементарных солдатских частиц. Однако, сам факт столкновения столь противоположных начал рождает причудливые и невероятные ситуации на горизонте событий, рассказывая о которых можно исписать не одну тысячу страниц. Сущность всех этих историй полностью постигнуть нельзя, ее можно лишь прочувствовать, и только тогда ощутить ту бездну дихотомии между солдатом и командиром. Но главный парадокс, благодаря которому каким-то чудесным магическим образом существует армия можно сформулировать фразой: "Они такие разные, и все-таки они вместе!".